Повестка
Шрифт:
— Я был не прав.
Форрест отхлебнул из бокала.
— Хорошо. Тогда о чем? О денежках? Где они?
Рэй вздрогнул, однако Форрест, не сводивший рассеянного взгляда с зеленого газона, ничего не заметил. Какие денежки, братец?
— Он их раздал.
— Но почему?
— Это были его деньги, не наши.
— Мог бы и нам что-то оставить.
Несколькими годами ранее судья признался Рэю, что на протяжении пятнадцати лет потратил более девяноста тысяч долларов — пожертвования, помощь начинающим юристам, лечение Форреста. Он мог бы передать их непутевому младшему
— Он оставил нам дом.
— И что?
— При желании особняк можно продать. Правда, половина уйдет на налоги, а вступить в право наследования мы сумеем лишь через год.
— Подведи-ка черту. Что в итоге?
— Год спустя, если повезет, мы поделим пятьдесят тысяч долларов.
Безусловно, имелись и другие активы. В кладовке лежало целое состояние, но Рэю требовалось время, чтобы оценить его. Не грязные ли это деньги? Должны ли они быть включены в опись имущества? Если так, неизбежны весьма серьезные проблемы. Во-первых, нужно будет как-то объяснить их происхождение. Во-вторых, пятьдесят процентов опять-таки съедят налоги. В-третьих, набив карманы кредитками, Форрест пустится во все тяжкие и просто убьет себя внезапно свалившимся богатством.
— Значит, через год я получу двадцать пять тысяч?— уточнил Форрест.
Рэй не сумел понять, звучит ли в голосе брата разочарование или вожделенный восторг.
— Что-то около того.
— Скажи, тебе самому нужен этот дом?
— Нет. А тебе?
— На кой черт? Возвращаться сюда я не собираюсь.
— Ты уверен?
— Судья выставил меня за порог, заявил, что я позорю его род. Сказал, чтоб ноги моей здесь больше не было.
— А потом попросил у тебя прощения.
Форрест быстро сделал глоток виски.
— Да хоть бы и так. Тут сама обстановка на меня давит. Душеприказчик ты, ты и разбирайся. Придет время, вышли мне чек, и дело кончено.
— Но мы оба должны по крайней мере ознакомиться со всеми документами.
— Я к ним не прикоснусь.— Форрест встал.— Хочу пива. За пять месяцев успел забыть его вкус.— Направляясь к машине, он оглянулся.— Составишь компанию?
— Нет.
— Точно?
Спокойнее, конечно, поехать с ним, подумал Рэй, однако пересилила потребность взять под охрану семейное достояние. Судья никогда не запирал дом. Где искать ключи?
— Езжай один. Я побуду здесь.
— Как знаешь.
Приход очередного посетителя не вызвал у Рэя никакого удивления. Он пытался отыскать на кухне ключи, когда за распахнутой входной дверью послышался громкий голос, который мог принадлежать лишь одному человеку — Гарри Рексу Боннеру.
Они не виделись лет пять. Обнялись. В медвежьей хватке старого приятеля плечи Рэя хрустнули.
— Очень жаль,— проговорил Гарри Рекс.— Очень, очень жаль.
Высоченный, пышнобородый, с широкой грудью и объемистым животом, он всегда искренне восхищался судьей Этли и был готов на все ради его сыновей. К нему, блестящему юристу, запертому волей судеб в крошечном городке, судья неизбежно обращался за помощью в решении связанных с младшим сыном проблем.
— Когда ты приехал?— спросил Гарри Рекс.
— Около пяти. Отец лежал на кушетке в кабинете.
— Я две недели проторчал на идиотском разбирательстве, некогда было перемолвиться с Ройбеном даже словом. Где Форрест?
— Поехал купить пива.
Опускаясь в кресла-качалки, оба ощутили бездушную жестокость этой фразы.
— Рад тебя видеть, Рэй.
— Как и я тебя, Гарри Рекс.
— Трудно поверить, что судьи уже нет.
— Да. Мне казалось, он бессмертен.
Рукавом рубашки Гарри Рекс вытер глаза.
— Жаль, жаль,— пробормотал он.— В голове не укладывается. Видел его ровно две недели назад. Старик подстригал газон. Двигался он медленно, мешали боли, но не жаловался.
— Врачи дали отцу год. Было это как раз двенадцать месяцев назад, но я думал, он продержится дольше.
— Как и я. Силы духа ему хватало.
— Чаю выпьешь?
— С удовольствием.
Рэй прошел в кухню, чтобы приготовить два стакана быстрорастворимого чая со льдом. Вернувшись на крыльцо, протянул один Гарри Рексу.
— Вынужден предупредить: напиток далеко не первоклассный.
Гость принял стакан.
— Зато холодный.
— Нужно провести прощание, Гарри Рекс, и не здесь. Что скажешь?
С секундной задержкой бородач откинулся на спинку кресла, улыбнулся:
— В здании суда, в ротонде на первом этаже. Будет лежать как монарх. Он заслужил.
— Шутишь?
— Ничуть. Ему бы это понравилось. Пусть сограждане окажут судье последние почести.
— Идея неплоха.
— Верь мне, это будет то, что надо. Я переговорю с шерифом, он согласится. Да и люди поддержат. На какой день назначены похороны?
— На вторник.
— Значит, прощание начнется завтра, после обеда. Хочешь, чтобы я сказал несколько слов?
— Естественно. Почему бы тебе не заняться всей процедурой?
— Заметано. Гроб уже выбрали?
— Еще нет. Утром.
— Берите из дуба, без дурацких бронзовых завитушек. Год назад я хоронил в таком мать, и все выглядело великолепно. Чтобы привезти его из Тьюпело, Мэйгарджелу потребуется всего два часа. И никаких склепов. К чему эти накрученные излишества? Плоть должна уходить в землю. Епископалы [16] правы: другого способа нет.
16
Приверженцы англиканской (епископальной) церкви.
Подобный натиск несколько ошеломил Рэя, но в душе он испытывал благодарность. Судья ничего не говорил про гроб, однако весьма благожелательно отзывался о склепе. В конце концов, представитель славного рода Этли имел право на достойное своих предков упокоение.
Никто на свете не мог лучше Гарри Рекса знать, чем и как жил судья. Глядя на пересекшие газон длинные тени, Рэй небрежно заметил:
— Сдается, все свои деньги отец раздал налево и направо.
— Для тебя это новость?
— Нет.