Повинуюсь и слушаю
Шрифт:
И этот ублюдок засовывал в неё свой… Джулиан почувствовала, что сейчас потеряет сознание.
Дальнейшее действие напоминало эпицентр урагана. Охотники на вампиров прыгнули к своим врагам, а те бросились врассыпную… Стоны, крики, удары, хруст сломанной мебели заполнили комнату. Полицейские жались к стенам, выставляли пистолеты и, судя по губам, молились пресвятой Богородице.
Четыре тела на полу ещё шевелились, когда охотники на вампиров вытащили из-за наплечных рюкзаков остро заточенные колья. Несколькими ударами каждый из кровососов был пригвожден к полу. Они ещё были живые,
— Масуд! Масуд, тебе надо было меня первую раскладывать, а не с этими курицами кувыркаться! — крикнула блондинка.
Жирный Том попытался броситься к ней, но руки полицейских удержали его от этого шага.
— Да отстаньте вы, дайте ей вдуть! Блин, нет времени объяснять. Да пусти ты мой конец, ебанашка в кожанке! — кричал Том-Масуд, но двое охотников схватили его за руки и не отпускали.
— Он очарован ею, не давайте ему подойти! — бросил охотник, похожий на Джерарда Батлера.
Масуда повалили на пол и не давали вырваться. Блондинка протягивала к нему руки, но была не в силах соскочить с пронзившего кола.
Джулиан не отрывала взгляда от лежащего Милоша. Он снова принял форму мускулистого мужчины. Его пальцы сложились в фигуру из трех пальцев и перед ослепительной вспышкой, в которой пропали Том, блондинка и Милош, в комнате раздалось громкое:
— Курлык!
История восьмая,
в которой бревном могут быть не только женщины
— Чуфырь-чуфырь! — охала Баба-Яга.
Ржавая пила вгрызалась в крепкое дерево, отплевывалась реденькими золотистыми опилками. Старые козлы жалобно скрипели под тяжелым бревном.
— Гы-гы! — нетерпеливо гудел гоблин, в чьих руках блестела огромная секира. Он хмуро покачивал оружием, осматривал небольшую полянку с аккуратным хозяйством.
— Да сейчас, окаянный, будет тебе баня! Не мешай! — скрипучий, под стать выцветшим лохмотьям, голос составлял компанию взвизгам пилы, хриплому дыханью гоблина и натужному карканью старого ворона.
— Гы-гы! — гоблин провел ногтем по краю лезвия.
Тонкая стружка упала на широкий лист лопуха.
Пять лет юного гоблина Гыгыка обучали мастерству шпионажа и убийства мудрые преподаватели. В Академию боевой магии единственного из гоблинов приняли только за заслуги отца в Великом противостоянии. Во всем Средиземье к гоблинам относились как к низшему сословию, ровней им считали тупых орков и зловонных троллей.
На отделении разведчиков были зачислены сплошь большеногие хоббиты и высокомерные эльфы. Каждый держался за сородича и с презрением взирал на других. И только на гоблина с чрезмерным уничижением смотрела вся группа. Отщепенец, он долго продирался сквозь насмешки, давал зуботычины в ответ, нередко сплевывал кровь от накинувшихся скопом сокурсников.
Но чем больше его презирали, тем больше Гыгык стремился выбиться в лидеры, утереть нос этим высокородным выскочкам. Шаг за шагом, год за годом успехи росли соразмерно развивающейся мускулатуре. На четвертый год обучения редко
А гоблин тем временем постигал науку маскировки, скрытого шпионажа. Боевые искусства — на первом месте из любимых предметов. Никто не мог ладонью с одного удара расколоть толстенную мраморную плиту — кроме него. Никто не мог висеть над пропастью часами на тоненькой веточке — кроме него. Никто не мог бежать неделю без сна и отдыха — кроме него.
На экзамене по маскировке всех отыскали — кроме него. Долго высматривали, тщательно, но так и не нашли, плюнули и из-под плевка вылез он — лучший ученик Академии.
Контрольные экзамены остались позади — впереди дипломная работа. Каждый сокурсник подходит к гранитному пьедесталу и берет плоский камень. На обратной стороне высечено рунами задание, каждому свое и без подсказок. Срок — неделя.
Молодой гоблин представил: как пройдет последнюю проверку и возьмет под начало тысячу отборных воинов, как будут лебезить пронырливые хоббиты, как острые уши эльфов склонятся перед его величием. Он перевернул камень и прочел: «Гы-гы-гы», что означало: «Принести перо Жар-птицы!»
Аудитория ахнула, маги-экзаменаторы суетливо предложили выбрать другой камень, вместо запрещенного.
Запрещенное задание, которое, за столетия существования Академии, смог выполнить только один маг. Он вернулся спустя неделю, исхудавший, седой как лунь и беспрестанно шамкающий беззубым ртом: «Добро, добро, попарь-накорми-напои! Твори добро! На всей земле!»
Из лохмотьев человек достал горящее перо, полыхающее пламя в костлявой руке вызвало слезы на глазах. Это перо и по сей день ослепляло посетителей в кабинете Верховного магистра. Маг сдал дипломную работу, но повредился умом, постоянно твердил одно и то же, учил летать бабочек, показывал, как правильно расти и распускаться садовым цветам.
Верховный магистр сжалился над бедолагой, и пронзил сумасшедшего мечом Черной Ярости. Весь магистрат смотрел, как умирал единственный прошедший испытание, как трепетали руки, словно крылья мотылька, пришпиленного булавкой к листу картона.
После невозвращения с испытания сотни других выпускников камень повелели убрать, но волею судеб он каким-то образом вновь возник в общей груде булыжников. И сейчас он достался лучшему ученику.
Гоблин сжимал твердый камень, в голове билась мысль о великом предначертании. Какая тысяча? После исполнения дипломной работы под могучей рукой встанут миллионы!!!
Нет, он ни за что не откажется от такого задания — всего лишь перо какой-то горящей курицы. Смех, да и только.
Из предложенного оружия выбрал надежную Югламидаль — Варварскую Смерть. Не пересчитать сколько раз безукоризненная секира сокрушала врагов, служила щитом от отравленных стрел. Даже в короткие минуты сна гоблин сжимал в руке теплую рукоять, готовый в любое мгновение вскочить и драться.
В предвкушении битвы топорище легонько трепетало в мощных лапах, на остро заточенном лезвии играли кровожадные зайчики.