Повод для паники
Шрифт:
На перезарядку ракетницы уходит некоторое время, однако пользоваться паузой и открывать по врагу ответный огонь я не стал. Выстрелив, Ахиллес сразу же спрятался за углом – он не намеревался изображать мишень, поскольку помнил, как я умею обращаться с баллистой. Вмятина на его доспехах, оставшаяся после предыдущего нашего столкновения, должна была напоминать ему об этом. Я воспользовался моментом более рационально. Едва прошедшая над головой ракета обожгла мне забрало раскаленным реактивным выхлопом, как я подскочил с пола и метнулся к ближайшему повороту коридора, до которого было довольно далеко. Пришлось задействовать «лонгджамп», иначе бы не успел – когда до поворота оставалась всего пара прыжков, вторая ракета уже оглашала
Инициатива была безнадежно упущена. Ахиллес гнался за мной по пятам со взведенной ракетницей, только и ожидая, когда я высунусь из-за угла для контратаки. Зарядов Блондин не жалел – похоже, он набил ими все свободные кобуры и отсеки «форсбоди». Мне только и оставалось, что добегать до спасительных развилок и поворотов. Щитки у меня на спине нагрелись от разрывов, от которых я пока каким-то чудом увертывался. Несколько моих ответных неприцельных выстрелов были потрачены впустую. Наблюдай сейчас за нами болельщики «Всадников Апокалипсиса», их восторгу не было бы предела: их кумир гонял по арене маститого ветерана, словно кошка мышку.
Мое спасение лежало на верхнем ярусе, где можно было постараться перехватить инициативу и начать поединок с нуля. Однако до межъярусного перехода еще требовалось добежать, к тому же у меня возникло стойкое подозрение, что знающий план этого яруса Блондин умело отсекает меня от выходов. Я понятия не имел, что ждет меня наверху: такие же коридоры или условия покомфортнее. Но здесь мне уже точно ничего не светило.
Хатори откровенно наслаждался ходом боя. Когда утихали разрывы, до меня доносился злорадный смех арбитра, впервые выступавшего в качестве болельщика, а потому вольного открыто проявлять эмоции и симпатии. Впрочем, я сомневался, что Санада подыгрывает Ахиллесу, выдавая тому мое месторасположение, – подобные махинации непременно отразились бы на пикрах «Всадников», капитан которых делал сейчас все возможное, дабы убедить команду, что все предъявленные ему обвинения лживы. Помощь Законотворца в контрольном бою как раз доказывала бы обратное. Но Ахиллес и без чьей-либо помощи демонстрировал свое мастерство, не давая мне даже минутной передышки.
На верхний ярус я все-таки попал, но по чистой случайности: ракета снесла колонну, а вместе с ней рухнула и часть потолочного перекрытия. Открывшийся проем оказался вполне достаточным, чтобы я, используя форсаж гиперстрайка, в один прыжок осуществил свое желание и сменил арену. Естественно, Блондин не последовал за мной в пролом, хотя я на всякий случай приготовился устроить ему теплую встречу. Хитрец явно имел про запас обходные пути. Определить, откуда именно появится Ахиллес, я мог лишь приблизительно.
На девятом ярусе уже было где развернуться: здесь имелись просторные холлы, в которых длинными рядами стояли блоки накопителей. Региональная информационная база маршалов, догадался я. Передо мной предстала лишь малая толика Всемирного Наследия, но создавалась эта база не одно и не два столетия. Однако на ее уничтожение у нас могло уйти от силы минут пять. Было бы верхом кощунства учинять здесь бой, но его условия, к сожалению, были давно оговорены и пересмотру не подлежали.
– Проваливайте оттуда, Гроулер! – словно прочитав мои мысли, распорядился Санада. – Это не арена для игр, найдите другую! Мы и так за время кризиса потеряли почти половину Наследия. Не хватало из-за ваших мальчишеских раздоров лишиться остального! Если ты и впрямь считаешь себя маршалом, ты должен с уважением относиться к таким вещам!
Руки чесались разнести назло Хатори парочку накопителей, но в данный момент арбитр был абсолютно прав: кто бы ни пришел к власти в Жестоком Новом Мире, Всемирное Наследие не должно от этого страдать. Потомкам и без того было за что на нас обижаться; не хватало еще, чтобы мы навсегда утратили память о прошлом!
– Передайте Ахиллесу, чтобы искал меня наверху, – ответил я арбитру. – Вы правы: здесь не место для сведения счетов.
– Что ж, обязательно зачту тебе это благородство, если Ахиллес сжалится и оставит тебя в живых, – пообещал довольный Санада. – Будешь жить в Антарктиде в отдельном коттедже.
– Благодарю, вы очень добры, – отозвался я, отправляясь на поиск выхода. – Только на вашем месте я придержал бы этот коттедж для себя. Я лучше сдохну, чем окажусь там.
– Сдохнуть – это твое почетное право, которого тебя никто не лишает, – расхохотался арбитр. – Только постарайся не затягивать – у меня каждая минута на счету.
– Размечтались! – огрызнулся я. – Только начали, и уже – закругляйтесь! Не надейтесь: буду веселиться на всю катушку, пока дышать не перестану!..
Что располагалось ярусом выше, я знал абсолютно точно – считать до десяти еще не разучился. Покойный Семен Петренко рассказывал мне о зале Закона – «наконечнике» Пирамиды, – чьи стены из красного кварца в солнечный день пылали ярким рубиновым огнем. Учинять там погром было не меньшим святотатством, но так как маршалом я был отнюдь не образцовым, то и не ощущал трепета перед хранившимися в зале святынями. Прежде всего храм маршалов представлял собой просторное помещение, пригодное для маневров, а именно от недостатка маневренности я сейчас и страдал.
К сожалению, мне нечем было пробить дыру в потолке, дабы поскорее убраться из зала накопителей, поэтому на поиск межъярусного перехода пришлось затратить несколько драгоценных минут. Заминка вышла очень некстати, поскольку изначально я рассчитывал прибыть в зал Закона раньше Ахиллеса. А когда мне удалось-таки отыскать туда дорогу, ощущение того, что Блондин снова оказался на шаг впереди, переросло в уверенность.
Поэтому я и ворвался на десятый ярус Пирамиды столь бесцеремонно – слишком велики были шансы напороться на ракету противника прямо на входе. Искусные деревянные ворота зала Закона (Кауфману такая экзотика точно бы понравилась), одним своим видом обязанные вгонять «прихожан» маршальского храма в благоговение, я вынес бронированным плечом еще легче, чем дверь особняка дяди Наума. После чего с разгона влетел внутрь, стараясь на ходу определить, откуда ждать атаки.
Долго гадать не пришлось. Не успел я сделать и пяти шагов, как справа полыхнула вспышка и ударил грохот ракетницы, осточертевший мне за прошедшие четверть часа. Даже не задумываясь, я по обыкновению нырнул на пол и, сдирая доспехами деревянный паркет, покатился по залу. Находясь в движении, я успел отследить, где начинается дымовой ракетный след и, не останавливаясь, сделал в ту сторону несколько выстрелов…
Вот это уже совершенно другой бой! В зале Закона было где разойтись двум широкоплечим парням с мощным оружием. Теснота Термитника уступила место настоящему безудержному веселью открытых арен. Говоря словами Наума Исааковича, сказанными им после прыжка на «Неуловимом», я помолодел сейчас лет на двадцать. Хороший противник, хороший полигон – что еще требуется старому реалеру для достойного завершения карьеры?
Наконец-то я заставил Блондина прекратить гонять меня своей крутой пушкой. Стальные шары «метеора» шутя разнесли стеллаж с маршальскими реликвиями, за которым засел капитан «Всадников», а один из шаров вскользь угодил ему в плечо. Далеко не фатальное попадание, но настроение у меня чуть-чуть приподнялось – не все коту масленица, пора мне начинать отыгрываться. Впрочем, сбитый с ног Ахиллес довольно быстро оправился от шока и вернулся в игру раньше, чем я подскочил с пола.
Резво прыгать и метко стрелять – все, что требовалось мне сейчас для победы. Как и Ахиллесу. В отличие от легко задеваемой гордости врага, обнаружить ахиллесову пяту в его защите оказалось практически нереально. Однако сделать это было необходимо любой ценой, поскольку иных методов для расправы с непобедимым попросту не существовало.