Повод для паники
Шрифт:
– Любезный капитан, вы таки не представляете, как я жутко рад вас видеть! – Вопреки моим неоднократным просьбам, дядя Наум принципиально отказывался называть меня на «ты». Он приблизился и, обхватив мою ладонь своими маленькими ручками, энергично затряс ее в рукопожатии.
– Почему же? – удивился я, глядя на осунувшегося и небритого Наума Исааковича. – Очень даже представляю. Я тоже несказанно рад видеть вас целым и невредимым. Что здесь произошло, дядя Наум?
– Ай, что случилось, то случилось, не берите в голову, – отмахнулся Кауфман, но, заметив у меня в руке сенсор от клавиатуры, пояснил: – Мне жутко стыдно за свою горячность, молодой человек, но просто не удержался. Верите, нет, но я бы наверняка сделал это гораздо
– Да уж… – пробормотал я, почесывая в затылке и хрустя ботинками по обломкам клавиатуры. – Пожалуй, следует от лица маршалов выразить вам благодарность за задержание особо опасного преступника…
– И все-таки мне жаль, что я сломал любезным маршалам такую дорогую вещь, – посетовал дядя Наум. – Не ожидал, что она окажется столь хрупкой. Но не волнуйтесь, на работе терминала это никак не отразится. Я уже нашел в резервном отсеке запасную клавиатуру и почти закончил ее монтаж. – Дядя Наум указал на пульт, из-под которого вылез при нашем появления. – А эту я починю, обещаю. Будет еще лучше прежней, вот увидите!
– Не к спеху, дядя Наум, – утешил я его. – Разблокируйте-ка лучше для начала доспехи «Всадников» и моих ребят, а то у них, наверное, уже руки-ноги затекли. А потом немедленно настройте связь с Антикризисным Комитетом.
– Уже бегу! – с готовностью доложил Кауфман. – Ваше слово – закон, а закону дядя Наум не перечит…
Эпилог
Месяцем позже
– Значит, ты окончательно решил покинуть нас, капитан? – поинтересовался у меня Фишер, когда до него дошли слухи, что я намерен сложить с себя маршальские полномочия. Официально я еще не заявлял об отставке, но пару раз в разговорах с маршалами упомянул об этом.
– Да, окончательно. Поэтому я и отказался принимать присягу, – подтвердил я, глядя на открывающуюся с десятого яруса Пирамиды панораму Западной Сибири. Педантичные клинер-модули давно разгребли здесь все завалы и вычистили мусор, и теперь это была лишь голая ровная площадка под открытым небом. Если бы не пронизывающий ветер и служебные обязанности, я мог бы часами просто стоять и любоваться видом города. – Извини, Даниэль… Для настоящего маршала я слишком злобен и невыдержан. В мирное время таким мизантропам, как я, среди вас не место.
– Очень жаль, – разочарованно поморщился Даниэль. – А я уже собрался назначить тебя ответственным за северо-восточный участок пригорода… Или, может, все-таки одумаешься?
– Бесполезно упрашивать, Даниэль, – отрезал я. – Поздно старому аренному волку переквалифицироваться в кого-то еще. Да и устал, если честно.
– Кстати, утром мы получили сведения о твоей подруге, – спохватился старший маршал нашего гигаполиса. – Она…
– Спасибо, меня уже ознакомили с отчетом, – прервал я его. – Рад, что с Сабриной все в порядке. И благодарен ее новому мужу за то, что он заботился о ней все это время. Сабрина поступила очень мудро, что нашла себе в жизни надежную опору. Без Дитриха ей в этом аду было бы тяжело.
– Что-то на самом деле ты не выглядишь радостным. – От Фишера не ускользнула легкая печаль в моем голосе.
– Почему же? – возразил я и постарался улыбнуться. – Я счастлив, что для Сабрины и Дитриха все завершилось просто замечательно, – и, желая переменить тему, спросил: – Поступили еще отчеты до обеда? Кауфман из Женевы ничего не прислал? Не сообщал, когда освободится?
– Ну, до «амнистии» ему еще далеко. Восстановление раздела «С» в Хранилище Всемирного Наследия приходится производить по крупицам и остаткам копий документов, что еще можно отыскать в Закрытой зоне. Комитет, конечно, не удерживает Наума Исааковича и даже предлагал ему неделю отпуска, но Кауфман сам отказался покидать Женеву, пока не доведет дело до конца. Комитет всячески ему потакает и даже выдал в исключительном порядке «право на жизнь» виртоклону Наума Исааковича. Тот, правда, не столь сообразительный, как его создатель, но тоже существенно нам помогает. Особенно в поиске доказательств существования виртуального Макросовета: у виртоклона отменный нюх на следы своих собратьев… Впрочем, тебе, наверное, все это уже неинтересно. Так чем планируешь заняться в отставке, капитан?
– Дел по горло, – признался я. – Наум Исаакович попросил помочь вернуть домой его… коллекцию антиквариата.
– Ты имеешь в виду тот автомобиль, который Кауфман поставил на колеса перед отъездом в Женеву и попросил предоставить временную стоянку на финишном пункте восточной пригородной магистрали?
– О чем ты? – изобразил я недоумение. – Я имею в виду коллекцию антиквариата дяди Наума, которая действительно сейчас пылится на финишном пункте, вдали от дома. Редкие дорогие вещи, будет обидно, если они пропадут.
– Будь по-твоему, – хитро прищурился Даниэль. – Антиквариат так антиквариат… И ты надумал катить его в пригород своим ходом?
– Еще толком не решил. Не очень-то хочется наживать соседа-врага, если вдруг по дороге с его любимой коллекцией что-нибудь случится. Наверное, пока я не в отставке, воспользуюсь служебным положением и реквизирую на государственные нужды грузовой бот. Так спокойнее. Потом отправлюсь в Дели за курами; Наум Исаакович также об этом попросил. Каролина говорит, что, пока мы были в центре, кто-то проник в их курятник и выпустил на волю всех птиц. Некоторых уже съели, нескольких Кэрри удалось поймать, но двадцать с лишним одичавших кур до сих пор бегают по округе.
– Какой ужас! – покачал головой Даниэль. – Стая голодных нелетающих птиц рыщет по пригородным лесам и пугает местное население. Надо задействовать спутник для их поимки.
– Хорошая мысль, – согласился я. – Так что видишь – работы у меня дома полно. Я пообещал помогать Кауфманам, поэтому просто обязан принять участие в возрождении их семейного дела. Да и самому не мешало бы соорудить у себя в усадьбе хотя бы маленький курятничек. Надо же чем-то заниматься на пенсии.
– Гроулер-птицевод! – хохотнул старший маршал Западной Сибири. – Ты считаешь это занятие достойным отставного реал-технофайтера?
– Почему бы и нет? – пожал плечами я. – Птицеводство – дело полезное. К тому же, когда привыкаешь к настоящей курятине, на суррогаты больше смотреть не хочется.
– Что ж, твое право… Но раз ты все равно отказался присягать маршалам, может быть, тогда тебе придется по душе другое, не менее нужное занятие…
– Я же сказал – бесполезно уговаривать!
– Подожди, ты недослушал!.. Время сейчас неспокойное, сам понимаешь. Мы бросили на Всемирном Форуме призыв, и теперь у нас нет отбоя от добровольцев – люди устали от беззакония. Порядок более или менее восстановлен, но кое-кто до сих пор считает, что анархия продолжается. В основном это, конечно же, фиаскеры и молодежь. Чтобы искоренить проблему, нам необходимо снова загнать их в «Серебряные Врата». Человек должен выплескивать свои негативные эмоции только в виртомире и не выносить их в реальный мир. Как бы мы ни осуждали в прошлом реал-технофайтинг, все-таки его значение для общества трудно переоценить. Этот спорт – как громоотвод для выплеска негативной энергии миллионов людей. Как гладиаторские бои в Древнем Риме, надеюсь, помнишь: «Хлеба и зрелищ!» Так и у нас: поставки хлеба налажены, а вот зрелищ катастрофически не хватает. Турниры по реал-технофайтингу должны быть возрождены, ты согласен, капитан? Поэтому как член Антикризисного Комитета я бы хотел попросить тебя взять на себя организацию этого популярнейшего шоу. Кому, как не тебе, этим заниматься?