Поводыри украинского сепаратизма. Конспирология «самостийничества»
Шрифт:
Сразу же после объявления мобилизации в Галиции начались аресты руководителей и активистов русских общественных организаций: «Общества им. Качковского», «Народного Дома», «Русской Рады», «Общества русских дам» и целого ряда других. «Москвофилы», «русофилы»— так с подачи «украинцев» клеймили тех русских галичан, кто не отказался в эту трагическую годину от своего национального имени и не согласился подменить его украинской кличкой. Со всей Галичины их свозили во львовскую тюрьму «Бригидки», многих тут же по приговору военно-полевого суда казнили, в их числе немало священников. Но это было лишь началом преступного геноцида. В его эскалации «украинцы» сыграли особую роль. Очевидцы произошедшей трагедии прямо на это указывают. «В самом начале этой войны, — писал И. Терех, — австрийские власти арестуют почти всю русскую интеллигенцию Галичины и тысячи передовых крестьян по спискам, вперед заготовленным и переданным административным и военным властям украинофилами (сельскими учителями и “попиками ”)… Арестованных вывозят вглубь Австрии в концентрационные лагеря, где несчастные мученики тысячами гибнут от голода и тифа… В отместку за свои неудачи на русском фронте улепетывающие австрийские войска убивают и вешают по деревням тысячи русских галицких крестьян. Австрийские солдаты носят в ранцах готовые петли и где попало: на деревьях, в хатах, в сараях, — вешают всех крестьян, на кого доносят украинофилы, за то, что они считают себя русскими. Галицкая Русь превратилась в исполинскую страшную Голгофу, усеялась тысячами виселиц, на которых мученически погибали русские люди только за то, что они не хотели переменить свое тысячелетнее название» [211] .Другой очевидец, находившийся в это время во Львове, сообщает, что количество доносов со стороны «украинцев» достигало просто чудовищных масштабов: «Знакомый фельдфебель, приделенный к канцелярии штаба корпуса, сообщил мне, что мазепинцы прямо заваливают канцелярию письменными доносами. Знакомый почтовый чиновник рассказывал, что через его руки ежедневно проходили сотни открытых мазепинских писем
211
Терех И. Украинизация Галичины. — Украина — это Русь. Литературно-публицистический сборник под ред. М.И.Туряницы. СПб.: «Л И О-Редактор» 2000, с. 138–139
212
ТАЛЕРГОФСКИЙ АЛЬМАНАХ. Пропамятная книга австрийских жестокостей, изуверств и насилий над карпато-русским народом во время всемирной войны 1914–1917 гг. — РУССКАЯ ГАЛИЦИЯ и «МАЗЕПИН-СТВО». Сборник. Составитель М.Б.Смолин. М.: изд-во «Имперская традиция» 2005, с… 272–273
Но в организации этого черного дела «украинцы» были не единственными застрельщиками. Активное участие в геноциде приняли и евреи,клеветнические доносы которых погубили тысячи русских галичан. При этом было достаточно голословного, в большинстве случаев совершенно абсурдного обвинения со стороны еврея, чтобы русских немедля подвергали зверской и беспощадной расправе. Все подобные случаи, а их были тысячи, различались лишь деталями, сценарий же везде был один. И финал повторялся.
Вот, например, что происходило в селе Сосницы Яворского уезда осенью 1914 г. 12 октября в село вступили венгерские войска. На следующий день «занялись мадьяры выискиванием подозрительных лиц, то есть “москвофилов”, или, как они говорили, “руссов”».Поиск не занял много времени, благодаря активному содействию местных евреев. «По ложному доносу еврея Саула Рубинфельда и его семьи мадьяры схватили тогда шесть крестьян: Ивана Шостачка, Илью Яворского, Илью Якимца, Ивана Кошку, Николая Смигоровского и Андрея Гордого».Всех их привязали со связанными руками к вербам, где на дожде и холоде промучились они до самого вечера. На их сдавленные веревками руки жутко было смотреть. Веревки впились в тело так, что их не было видно, а только одно распухшее, черное тело. С рук стекала кровь. «Каждому из арестованных предъявляли какую-нибудь ничем не оправданную вину. Так, например, Ивана Шостачка, семидесятилетнего старика, обвиняли в том, будто бы он имел зарытое на своем поле, где за день до того стояла русская батарея, орудие, из которого стрелял по австрийским войскам».Под стать этому были и другие обвинения. «Илья Яворский, бедный громадский пастух, отец пяти маленьких детей, имел одну корову. Еще в августе 1914 года, во время похода австрийских войск в Россию, попросил он австрийского поручика заменить ему эту корову на лучшую. Поручик, при свидетеле Михаиле Кульчицком, согласился на это, но потребовал доплаты 20 корон, которые Яворский и уплатил, заняв их у соседа Дмитрия Качора. А еврей Саул Рубинфельд в октябре воспользовался этим и заявил мадьярским солдатам, что Яворский украл австрийскую корову. “Это вор, их здесь есть еще больше” — говорил Рубинфельд в доме Ильи Якимца коменданту».И вот из такого рода подлой клеветы рождались смертные приговоры для русских. Причем еврейская кровожадность не знала предела. «Когда схватили Ивана Кошку, бедного работника, который в то время молотил в сарае хлеб, жена его Елена побежала посмотреть, где он и что с ним происходит? Увидев, что муж, привязанный к дереву, еле дышит, она стала просить солдат, чтобы сняли с него веревки. Но тут прибежал Рубинфельд. При виде Елены Кошко он указал на нее пальцем и сказал: “Это воровка, жена того “москвофила ”, берите ее!”. И ее сейчас же привязали вместе с мужчинами к дереву, босую, в легкой одеже. Она рассказывает, что евреи Саул и Мехель Рубинфельды все время бегали перед ее глазами между войском туда и обратно, а еврейка, жена Саула Рубинфельда, сидела в Якимцевом огороде и смотрела на все это с улыбкой. Она же рассказывает дальше, что вечером австрийские солдаты и евреи, держа в руках зажженные свечи, светили ими каждому из привязанных к деревьям крестьян в глаза, как бы намереваясь их выжечь. У семидесятилетнего старца Ивана Шостачка смешались слезы с кровью, которая текла у него из глаз. Этот последний плакал больше всех и очень просил солдат, а евреи ходили вокруг мучеников и издевались над ними».Елене Кошко удалось все-таки спастись. Когда ее задержали солдаты, к ней с плачем прибежали ее дети. Благодаря им, ей была подарена жизнь и ее освободили, но перед этим так избили, что она заболела и с тех пор совсем потеряла здоровье… в 8 часов вечера всех шестерых арестованных вывели на площадь возле церкви, туда же солдатскими штыками из ближайших домов согнали народ. Некоторых выгоняли прямо босыми, со сна, другие были в одних рубахах, с ужасом ожидая австрийского «правосудия». «Среди солдат увидел собравшийся народ бедных страдальцев, которые еще в последнюю минуту искали спасения. Просили, умоляли, но все напрасно. Согласно рассказу внучки Шостачка, Евы Кульчицкой, этот последний, старший церковный братчик, вновь обратился к стоявшему тут же Саулу Рубинфельду с просьбой: “Шольку, почему не даешь мне умереть своей смертью? Что я тебе сделал? иди к детям, возьми все мое имущество, только подари мне жизнь/”. Но Рубинфельд лишь улыбнулся и отвернулся».Огласили приговор: «Присуждены к смертной казни за то, что стреляли по австрийским войскам».Тут же появились палачи и стали по одному вешать приговоренных. Затем казненных подвое побросали в вырытые ямы. Евреи торжествовали и без всякого стыда глумились над родственниками погибших. На следующий день, рано утром внуки казненного Ивана Шостачка Григорий Кульчицкий и Анеля Крайцарская, не знавшие о судьбе деда, отправились в деревню выяснить, что с ним случилось. «На дороге возле корчмы встретили они Саула Рубинфельда, который сказал им: “Вы должны поблагодарить меня, что вашего деда повесили, так как похороны не будут вам ничего стоить”».Дети оторопели от ужасного известия, а Саул Рубинфельд побежал в корчму, где стояли драгуны. Неизвестно, что он там говорил, но через минуту из корчмы вышел вооруженный драгун и начал стрелять. Дети бросились в ближайший двор, и только это спасло им жизнь. «Молнией пронеслось по деревне страшное известие. Перепуганные люди прятались по ямам, погребам. Никто не смел показаться на свет, так как сейчас хватали».Лишь четыре человека без всякой опаски ходили по селу. Это были «украинцы»: войт Михаил Слюсар, Михаил Кушнер, Панько Василина и заведующий училищем Горошко. Сами себя они называли «мужами доверия», подчеркивая этим свою лояльность к австрийской власти и готовность выполнять любые ее указания, в том числе и по уничтожению своих односельчан и единоплеменников. «Эти “мужи доверия” ходили вместе с солдатами, попеременно по 2 часа в день и ночью, под домами казненных и постоянно преследовали их семьи. Каждую минуту к последним приходили патрули с “мужами доверия ” и запрещали им даже плакать, угрожая при этом тоже виселицей».Те же «мужи доверия», по словам Елены Кошко, после совершенных зверских казней «справляли еще у еврея Герся Танцмана и поминки. Пили до бела дня. А позже, согласно показаниям Марии Рутельд и других, допивали еще и у Саула Рубинфельда»…Но подлой казнью шестерых ни в чем неповинных людей евреи не ограничились. «Паранька Борущак, жена Лазаря, свидетельствует, что сын Саула Рубинфельда, Берко, пришел к ней утром после казни и сказал: “Дайте 10 корон, то не будете повешены ”. И она дала 10 корон. Вдова Анна Щеснюк рассказывает, в свою очередь, что Мехель Рубинфельд говорил так: “Если бы мы хотели, то повесили бы целую деревню”» [213] . Все были охвачены страхом и боялись выходить из дому. И трагедия Сосницы не исключение, а правило.
213
там же, с. 324–328
Не одно село, а десятки и сотни русских сел в Галиции были потрясены жестокими кровавыми расправами, унесшими тысячи безвинных жизней. И все они на совести евреев. «В селе Синеводске-Выжнем мадьярские солдаты, по доносу местных евреев, повесили в октябре 1914 года одиннадцать русских крестьян, после чего бросили тела несчастных жертв в болото, запретив их семьям, под угрозой новой подобной же расправы при следующем своем возвращении, предавать таковые христианскому погребению».И приказа палачей никто не посмел ослушаться, ведь евреи жили рядом и могли организовать новую кровавую расправу. Лишь с приходом русских войск в марте 1915 г. состоялось торжественное погребение несчастных жертв [214] . В селе Остров «австрийский офицер убил крестьянина В. Зачковского по доносу, сделанному евреем Исааком Ретигом, будто бы он показал русским войскам дорогу в Николаев» [215] .
214
там же, с. 303
215
там же, с. 275
Вал доносов на русских, не в последнюю очередь, объяснялся корыстью: с первых же дней войны австрийское «правительство назначило доносчикам денежное вознаграждение в сумме 10 корон за каждого “русофила”» [216] . Цена, впрочем, могла варьироваться в зависимости от социального положения жертвы и ее общественного статуса. Крестьянин из Городка свидетельствовал: «На заборах, стенах — всюду висели объявления с расценками: за учителя — столько-то, за священника — столько-то, за крестьянина — цена ниже» [217] .Понятно, что желающих заработать денег преступным путем находилось достаточно. Тем более среди евреев, талмудическая ненависть которых к христианам обрела в сложившихся обстоятельствах еще и притягательность доходного промысла. Здесь каждый духовный потомок Иуды-предателя считал своей обязанностью участвовать в столь выгодном деле. Производство доносов было поставлено на поток, и тысячи русских жизней оказались в алчных еврейских руках. Пощады ждать не приходилось! Из села в село повторялось одно и то же: «Они пришли, мадьяры, когда российские войска просунулись к Стрыю, и всюду хватали нас, крестьян. Достаточно было, чтобы еврей показал на кого-нибудь пальцем и сказал: “это москалефил ”, и его сейчас хватали и уводили из села. А у нас все “москалефилы”» [218] .
216
Казанский П.Е. Современное положение Червонной Руси. — «Украинская» болезнь русской нации, с. 515
217
Талергофский альманах… — РУССКАЯ ГАЛИЦИЯ и «МАЗЕПИН-СТВО», с. 235
218
там же, с. 306
Той же вакханалией антирусского террора были охвачены и города. «В Мукачево ежедневно судилось военным судом по двадцать пять человек. Достаточно было голословных показаний какого-нибудь еврея, чтобы бы быть приговоренным к смертной казни. Другие свидетели, кроме евреев, не допускались. Приговоренных уводили для расстрела за город, где были уже заготовлены широкие рвы, куда сваливались расстрелянные. Стонущих еще обливали известью и засыпали землей. Несколько человек повесили, причем роль палачей исполняли цыгане или солдаты-евреи» [219] . В городе Снятыне «по доносу еврея Цуккермана были арестованы два русских мещанина — И.М. Виноградник и Притула, а вместе с ними и чиновник Лесковацкий. Всех троих солдаты повели в село Залучье и там повесили».И это притом что «Виноградник и Лесковацкий — вдовцы, причем первый из них оставил семь, другой же двое маленьких детей, которые остались без всякого присмотра и, скитаясь по городу, были предметом издевательств со стороны толпы, не знающей сострадания даже
219
там же, с. 304–305
220
там же, с. 306
221
там же, с. 295
222
Казанский П.Е. Современное положение Червонной Руси. — «Украинская» болезнь русской нации, с. 516–517
223
Талергофский альманах… — РУССКАЯ ГАЛИЦИЯ и «МАЗЕПИН-СТВО», с. 272
Общее количество погибших русских в Галиции, в результате организованного австрийской властью геноцида (при активном соучастии евреев, поляков и «украинцев») оценивается в 60 тысяч человек.Десятки тысяч были депортированы в глубь Австрии, пережив нечеловеческие мучения в специально созданных концлагерях,наиболее крупными из которых являлись ТЕРЕЗИНи ТАЛЕРГОФ.Более 100 тысячиз них погибли там, не выдержав тяжелых условий заключения [224] . Но и это не всё. После того как русские войска, на короткое время захватив Галицию, вынуждены были отступить, тысячи галичан, охваченные ужасом от перспективы снова оказаться под властью австрийцев, бросились вслед за отступающей армией. Генерал А.И. Деникинв своих воспоминаниях приводит эпизод, воспроизводящий этот массовый исход русских галичан: «Помню дни тяжкого отступления из Галичины, когда за войсками стихийно двигалась, сжигая свои дома и деревни, обезумевшая толпа народа, с женщинами, детьми, скотом и скарбом… Марков шел в арьергарде и должен был немедленно взорвать мост, кажется, через Стырь, у которого скопилось живое человеческое море. Но горе людское его тронуло, и он шесть часов еще вел бой за переправу, рискуя быть отрезанным, пока не прошла последняя повозка беженцев» [225] .По свидетельству Р.Д. Мировича(1893–1971) «Во время Первой мировой войны в России на положении беженцев очутилось около двухсот тысяч галицких “москвофилов ”. В одном Ростове-на-Дону было около шести тысяч галичан» [226] .Все эти люди оказались разбросанными по бескрайним просторам России, охваченной вскоре пожаром революции и гражданской войны. Немногие смогли вернуться домой. Если учесть и тех, кто погиб на фронтах Первой мировой, то становится ясно, какие невосполнимые потери понесла Галицкая Русь за эти несколько лет. Почти все лучшие представители интеллигенции, духовенства, крестьян, рабочих были физически уничтожены. Из уцелевших можно было лепить, что угодно, тем более что в послевоенное время Галиция оказалась под безраздельным господством Польши. Так и была «украинизирована» Русская Галичина. Впрочем, сходные процессы получили развитие и в Малороссии, превращенной коммунистами в «Украинскую советскую республику»…
224
Каревин А. Русь нерусская… — с. 104
225
Деникин А.И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии. Февраль-сентябрь 1917. — М.: «Наука», 1991, с. 166
226
Пашаева Н.М. Очерки истории русского движения в Галичине XIX–XX вв. — М.: «Имперская традиция», 2007. с. 117
Если для Русской Галиции поворотным в деле потери своей национальной идентичности стал 1914 г., то для Малороссии — 1917-й. И здесь уже евреи выступали не в качестве составной части (пусть и наиболее могущественной) целого конгломерата сил, боровшихся против возрождения русской нации, а как главные организаторы и проводники политики превращения русских в «украинцев».
Это проявилось уже в деятельности украинской Центральной Рады. Тогда как коренное население Малороссии категорически отвергало ее сепаратистские устремления, евреи их активно поддерживали. Владимир Винниченко (1880–1951), первый глава правительства Украинской Народной Республики (УНР), провозглашенной в Киеве в ноябре 1917 г., выделяет две этнические группы, которые сразу же поддержали «самостийников»: «Это были евреи и поляки. Особенно евреи, чисто еврейские политические партии отнеслись рассудительно, а некоторые из них даже одобрительно к идее украинской государственности». На особую рол ь евреев в поддержке украинского сепаратизма Винниченко указывал неоднократно: «И снова должен подчеркнуть: особенно эта искренность проявлялась у представителей еврейских организаций. Они уже приняли в свое сознание Центральную Раду как свой орган». И не только приняли как «свой орган», но и диктовали ему, что делать. Сепаратист В. Андриевский вспоминал об одном из заседаний Малой Рады: «С большим удовольствием, которое редко когда приходилось испытывать, выслушал я речь Жида-Сиониста (к превеликому сожалению, теперь не могу вспомнить его фамилии). От имени свой фракции он добивался от Центральной Рады, чтобы она встала твердой ногой раз навсегда на почве суверенности украинского народа, и когда он того потребует, то и на почве «самостийности Украины» [227] .
227
Соколов Л. Осторожно: «украинство»! — с. 267–268
Центральная Рада, затем Директория еврейских надежд не оправдали, проиграв борьбу за власть большевикам, что, впрочем, нисколько не отразилось на продвижении в жизнь проекта «самостийной Украины». Уже в ходе Гражданской войны руководимая теми же евреями партия большевиков, при внешнем антагонизме и даже военном противостоянии с украинскими сепаратистами, не только всячески поддерживала идею «самостийничества», но и постоянно демонстрировала лояльное отношение к ее носителям. Это наглядно проявилось уже в январе 1918 г. после захвата Киева большевиками. Взяв город, они учинили зверскую расправу над русскими офицерами, хотя те никакого участия в вооруженном противостоянии украинской Центральной Рады и петроградского Совнаркома не принимали. И, тем не менее, уже в первые дни в Киеве было убито свыше 5000 офицеров. «Украинцев» этот кровавый террор не коснулся. Член Центральной Рады Д.И. Дорошенко(1882–1951) отмечал: «Большинство украинских деятелей, которые остались в Киеве, смогли перепрятаться. Погибло лишь несколько людей, в большинстве — случайно» [228] .А ведь речь шла о тех, кого большевики в своих декретах объявили «уголовными преступниками», подлежащими немедленному аресту с конфискацией имущества, — но ни один член Центральной Рады не был арестован и не пострадал.
228
Дикий А. Неизвращенная история Украины-Руси (от начала 19-го до середины 20-го века). — с. 187
Подобная «избирательность» большевицкой политики в Малороссии сохранялась и в дальнейшем. При этом потакание украинским сепаратистам сочеталось с безусловным уничтожением тех, кто им противостоял, даже если речь шла о дореволюционной эпохе. Так, киевская ЧК расстреляла профессора Т.Д. Флоринского(1854–1919), который еще до революции разоблачал подрывную деятельность «украинофилов». При этом даже формального следствия не проводилось. В телеграмме представителя Всероссийского центра в Киеве Федоровскогоот 20 мая 1919 г., адресованной в «Наркомпрос Наркому Покровскому. Копия: Кремль Горбунову»,сообщалось: «Чрезвычайкарасстреляла через двадцать четыре часа после ареста профессоров Флоринского, Зилова физика и Армашевского минеролога. Последние два старика около семидесяти лет. Надо положить конец произвольным расстрелам научных и технических сил… Высшая школа здесь на задворках, управляют ею мальчики комиссары». Федоровскийполагал, вероятно, что все дело в произволе «мальчиков комиссаров», а между тем они действовали строго в соответствии с указаниями, полученными сверху. Так, в протоколе Особой комиссии Киевской Ч К от 19 мая 1919 г. напротив искаженной фамилии «Армашевский (в документе: Аркашевский) Петр Яковлевич» значится постановление: «Применить высшую меру наказания, известив предварительно т. Раковского».То есть «доложить об исполнении» следовало украинскому Совету Народных Комиссаров, председателем которого на тот момент и являлся Х.Г. Раковский(1873–1941). В том же списке на уничтожение — «Щеголев Сергей»— автор широко известных книг об украинском сепаратизме, приговоренный к «высшим мерам наказания»и конфискации наличных денег [229] .
229
Михутина И.В. Украинский вопрос в России (конец XIX — начало XX века).-М.: 2003, с. 97