Поворот к лучшему
Шрифт:
— Я думала, ты делала ему искусственное дыхание, — задумчиво произнесла Глория.
Татьяна скорчила грустную клоунскую рожу. Глорию передернуло.
— Перестань.
Утром по радио передавали что-то про лошадей. Кто-то оставил несколько десятков лошадей в запертой конюшне, и все лошади умерли от голода. Глория подумала о больших карих лошадиных глазах, о «Черном Красавчике», [109] самой грустной книге на свете. Она думала обо всех лошадях с грустными карими глазами, которых можно спасти, если у тебя много денег. Об обезглавленных
109
Роман английской писательницы Анны Сьюэлл (1820–1878) о приключениях коня по кличке Черный Красавчик.
— Гм, — сказала она.
Глория задумчиво посмотрела на экранную заставку со щенками колли и нажала на клавишу пробела, возвращая компьютер к жизни. Она набрала «Озимандия» и — вот так, запросто, — вошла в тайные книги Грэма.
— Откуда ты знаешь пароль? — спросила она у Татьяны.
— Я знаю все.
Глория могла бы назвать много того, о чем Татьяна, скорее всего, и представления не имела (как печь булочки, где находится архипелаг Силли, какой это ужас — стареть), но не стала себя утруждать. Ее немного тронуло то, что Грэм использовал для пароля название стихотворения Шелли. Может быть, он таки дорожил ее подарком. Или просто искал слово попричудливее.
На карте памяти Грэма было много занудных коммерческих данных: технико-экономические обоснования, прогнозы затрат, расчеты минимальной прибыли. В мире было столько неопределенных понятий, но отсюда вопрос: они действительно так важны? (И насколько они реальны?) Разве основой человеческой жизни не должно быть что-то более простое и осязаемое — грядка сладкого горошка на краю сада, ребенок на качелях, угол падения зимнего света. Корзина с котятами.
Грэм хранил ужасающее количество писем от Мэгги Лауден, электронных любовных записочек типа «Мой милый, как прекрасно то, что у нас есть». Татьяна прочитала с тягучим вампирским акцентом, превращавшим все эти сантименты в хохму: «Ты сказал Глории о разводе? Ты обещал поговорить с ней в эти выходные».
К одному из сообщений была приложена папка с фотографиями — на некоторых Грэм и Мэгги вместе, но в основном только Мэгги, Грэм снимал. Глория не смогла вспомнить, когда Грэм в последний раз снимал ее.
— Сука, — сказала Глория.
Он возил Мэгги на дамский день скачек в Йорке — мероприятие, идею которого подала сама Глория, предлагая Грэму «выбраться куда-нибудь вдвоем на денек». Мэгги с Грэмом останавливались в «Мидлторп-Холле» («Дивно красиво, милый, ты — бог»). Он купил ей розовый бриллиант — «Шикарно, шикарно, шикарно! Он такой огромный! (Как ты!) Кого-то сегодня ночью ждет блаженство!»
Его письма к ней были более прозаичны. «Новый „Айвенго“ будет в ленточной застройке, четыре спальни, встроенный гараж, мы хотим гарантировать успех продаж до начала строительства. Сделай упор на комнату для стирки белья. Это ключевой момент». На всем делались деньги, даже на любви.
Глории было отказано в розовой раковине, зато его любовница
— Половина нуля, — сказала ей Татьяна. — Не забывай про закон «О доходах, полученных преступным путем», редакция две тысячи второго года.
Глорию почему-то не удивило, что Татьяна в курсе обновлений в системе уголовного правосудия.
— Здесь все, — сказала Татьяна.
И была права, там было все: ложные бухгалтерские отчеты, незаконные банковские переводы, подставные компании, уклонение от уплаты налогов. Деньги, которые Грэм проводил через счета «Жилья от Хэттера», не только для себя, но и для других — он отмывал деньги на заказ, стирал и скреб не покладая рук за грязный барыш, словно в этом было его призвание. Коды и пароли к банковским счетам на родине и на Джерси, на Каймановых островах, в Швейцарии. Масштаб поражал воображение. Он владел всем миром.
— Он — владелец «Услуг»? — спросила Глория, искоса посмотрев на монитор. — Вместе с Мёрдо?
— На всем можно делать деньги, Глория. Кругом только деньги и ложь. Ты старая женщина, должна бы уже знать. Двигайся! — скомандовала она.
Глория сползла со стула, и Татьяна сменила ее у компьютера, занеся руки над клавиатурой, точно пианист-виртуоз перед главным концертом в своей карьере.
Глория была заинтригована.
— Что именно ты делаешь? Переводишь деньги? На хозяйственный счет? — с надеждой добавила она.
— Если я скажу, мне придется тебя убить, — ответила Татьяна.
Это уже прямо пародия на русских. Глория засомневалась, русская ли она вообще. У нее не было никаких причин действительно быть той, за кого она себя выдает. Ни у кого нет причин быть теми, за кого они себя выдают. Люди верят словам. Они поверили, что Грэм — в Тёрсо. В будущем, которое ждало ее за тропинкой с львиным зевом и шалфеем, Глория сможет быть кем захочет.
Татьяна расхохоталась, хлопнула Глорию по руке (довольно сильно) и заявила:
— Шутка. Я перевожу их на один из швейцарских счетов. Полиция будет искать его целую вечность, еще долго после того, как заморозят остальные счета, а к тому времени мы с тобой… — она щелкнула пальцами, — паф! Испаримся.
— Но как мы снимем деньги?
— Глория, ты такая идыотка! Это же счет «Жилья от Хэттера», а ты — директор компании, ты можешь снять, сколько тебе угодно. Ты — важная бизнес-леди. Лучше позвони им и предупреди, потому что это куча денег. Не волнуйся. Помни, я работаю в банке.
Звонок в дверь. Это была Пэм.
— Сейчас не самое удачное время, — сказала Глория.
— Твои ворота стоят нараспашку. — Пэм вошла в прихожую. — Заходи кто хочет. Я была на книжной ярмарке.
Она без приглашения прошла в гостиную и уселась на обитый персиковым Дамаском диван. Глория пошла следом, не зная, как от нее отделаться, может, просто щелкнуть пальцами — и — паф! — она испарится.
— Хочу сказать, ты не много потеряла. Неудачное мероприятие, скрестили обсуждение с занудством. И булочки у них были не очень. Дугал Тарвит был неплох, но Алекс Блейк меня разочаровал.