Повседневная жизнь Букингемского дворца при Елизавете II
Шрифт:
Международная пресса единодушно приветствовала то, как принцесса Уэльская приступила к исполнению своих официальных и представительских обязанностей. Главы государств, больницы, различные фонды, вернисажи, торжественные открытия предприятий и учреждений, восторженные толпы… Все видели очаровательную, ослепительную, сияющую молодую женщину, всегда готовую произнести ласковое слово и одарить улыбкой самых несчастных. Но как только шофер захлопывал дверцу «ягуара», лицо Дианы застывало. В машине, сидя на обтянутом кожей удобном сиденье, о чем она думала? О тоскливом одиночестве, ожидавшем ее в Кенсингтонском дворце? О Чарльзе, отбывшем в Хайгроу, чтобы в уединении лучше подготовиться к произнесению речей? Разрыв был неизбежен. Сразу же после рождения Гарри принц Чарльз стал спать в отдельной спальне, а потом… переехал
Эти бесконечные удары судьбы постепенно подтачивали психическое и физическое здоровье принцессы. Она без передышки впадала из одной крайности в другую: из булимии в анорексию. Чарльз требовал, чтобы она присутствовала за столом независимо от состояния здоровья, правда, не всегда, но в некоторых случаях требовал. Диана должна была проявлять незаурядное мужество, чтобы выполнять свои официальные обязанности.
Проявляя свой антиконформизм тогда, когда ей этого хотелось, Диана иногда в одиночестве предпринимала по ночам странноватые эскапады, нанося визиты близким друзьям, таким как Кэролайн Бартоломью, или своей фрейлине Энн Бекуит-Смит. У них она становится сама собой, а затем возвращается во дворец, как сбежавшая узница, возвращающаяся в свою золоченую клетку.
Уже с 1981 года ее стали называть «принцесса Уэльская — узница». Дворец для нее — это место, откуда исходит «мертвая энергия». Друзья Чарльза, «доброжелатели» Дианы, начали поговаривать о том, что принцесса больна и психически неуравновешенна и лучшее, что можно сделать, это поместить ее в специализированную лечебницу. Все это привело к тому, что молодая женщина погрузилась в глубокую депрессию на долгие годы. Она ощущала себя ни на что не годной, бесполезной. По утрам она вставала, одолеваемая желанием поскорее лечь обратно в постель. Короче говоря, она испытывала чувство полнейшего краха.
Разумеется, всем известно, что с 1986 по 1991 год ее сердце билось для пылкого, удалого капитана королевской гвардии Джеймса Хьюитта. Но Диана хотела придать своей жизни другой смысл. Это ей позволила сделать гуманитарная деятельность. Избрав в качестве примера мать Терезу, Диана предприняла усилия для организации новых инициатив в деле борьбы со СПИДом и принялась яростно бороться против противопехотных мин. Самым обездоленным, самым несчастным она приносила свою улыбку, свою теплоту, свою искренность. Она также вела войну с Букингемским дворцом и заставила королеву заплатить по счетам за годы пренебрежительного отношения. При разводе, теперь уже неизбежном, кто бы удовлетворился «небольшими чаевыми», если свекровь — одна из самых богатых женщин в мире? В 1996 году Диана-камикадзе даже пытается дать «последний решительный бой ради чести», чтобы поднять «на аукционе» цену своего развода. Ее адвокаты отвергли предложение отступного, поступившее от королевы: 23 миллиона евро, которые Диане обещали выплатить единовременно «в качестве окончательного расчета». «Стоимость соглашения со мной намного выше», — иронизировала молодая женщина. Явно находясь под влиянием аукционов «Кристи» или «Сотби», Диана потребовала 35 миллионов евро. Но королева, желавшая поскорее покончить с этим делом, согласилась пойти на уступки и заключить полюбовное соглашение, остановившись на некой «средней» сумме. Итак, свобода… А сумма тотчас же вносится в Книгу рекордов Гиннесса!
Но стратегия Дианы, направленная на то, чтобы нанести поражение королеве, бросив Букингемскому дворцу дерзкий, даже наглый вызов, одновременно изображая жертву перед телекамерами, в конце концов обернулась против нее. На королевской шахматной доске ее больше никто не поддерживал. Все ее друзья, чьи имена фигурировали на страницах «Готского альманаха», вдруг разом исчезли (да и было их немного), а все сотрудники, работавшие на нее, устав от окружавшего ее презрения, от ее пренебрежения и от того, что ими манипулировали, предпочли хлопнуть дверью. Внезапно принцесса почти перестала выходить в свет и вообще на люди. Диана больше не бывала у своих друзей, она практически разорвала старые связи и уединилась, как в монастыре, в Кенсингтонском дворце, ставшем вдруг таким тихим. Принцесса походила на леди Макбет, бродившую по пустынным коридорам замка Гламз (именно так это название звучит по-английски, у нас же в переводе пьесы Шекспира замок именуется «Гламис». — Ю.Р.).
В
Следующим летом, когда ей исполнилось тридцать шесть, Диана приготовилась провести свое первое лето свободной женщины десять месяцев спустя после развода. В Сен-Тропез она не хотела ничего, кроме десяти дней сладкого безделья, отмеченных прогулками на яхте вместе с сыновьями Уильямом и Гарри. Она обосновалась на вилле, принадлежащей Мохаммеду аль-Файеду, миллиардеру-египтянину, владевшему отелем «Риц» в Париже и магазином «Хэрродз» в Лондоне. На берегу Средиземного моря Диана вновь открыла для себя, что такое беспечность, находясь в кругу друзей миллиардера. Именно тогда к их обществу присоединился Доди аль-Файед, сын Мохаммеда, бизнесмен и кинопродюсер. Они уже были знакомы с Дианой, так как впервые встретились десять лет назад, на матче игры в поло — тогда принц Чарльз и Доди играли в соперничавших командах, — а затем не раз сталкивались на различных светских раутах. Но почему теперь принцесса смотрела на плейбоя другими глазами? После предписываемой жесткими правилами протокола холодности Букингемского дворца Диана открыла для себя радость жизни в узком кругу избранных, летающих на самолетах ради участия во всяких увеселительных мероприятиях, эта жизнь привлекала своей новизной, простотой и свежестью.
Вскоре на просторах Портофино представители прессы запечатлели первые поцелуи. Прощай, грустное и строгое выражение лица, которое она часто демонстрировала при исполнении официальных обязанностей принцессы Уэльской! Преображенная счастьем, которое, как она думала, наконец-то пришло к ней, Диана видела свое будущее в розовом свете. Надо сказать, что жизнь вместе с Доди обещала быть более чем приятной, ибо состояла бы она из непредвиденных перелетов на частном самолете и плаваний на прекрасной яхте «Джоникал». Лазурный Берег, Корсика, Италия, Сардиния… Неделю за неделей любовники проводили, бороздя морские просторы, купаясь и целуясь, как подростки, словно их каникулы должны были длиться вечно.
30 августа, когда Диана и Доди приняли решение покинуть Сардинию и отправиться в Париж, предполагалось, что Париж станет всего лишь одним из пунктов в их путешествии влюбленных. Никто тогда не мог предвидеть, что это будет их последняя остановка… В воскресенье 31 августа 1997 года в полночь черный «Мерседес-2805» отъехал от отеля «Риц» и трагически завершил свой путь, врезавшись в третью опору туннеля Альма. Диану привезли в больницу «Питье-Сальпет-риер», поместили в реанимацию, но вернуть к жизни не смогли. Принцесса Уэльская умерла от легочного кровотечения.
Проявленное Виндзорами безразличие при известии о смерти Дианы, а затем продемонстрированное всему миру горе, охватившее народ, станут посмертной победой Дианы. Разумеется, Елизавета II сумела в этих чрезвычайных обстоятельствах найти выход из затруднительного положения, в которое сама себя поставила, когда поначалу холодно наблюдала за невероятными проявлениями народной любви, выказанными при известии о смерти Дианы. Она, так сказать, всю неделю, предшествовавшую похоронам Дианы, спасала самое главное: монархию, и ей это удалось. Но тот факт, что между королевской властью и подданными пролегает пропасть, стал совершенно очевиден, ибо был выявлен смертью Дианы и тем, сколь холодно, в соответствии с правилами протокола, отнеслись к этому событию Виндзоры.
С той струей свежего воздуха, которую Диана привнесла в образ королевской власти, вместе с присущим ей гламуром и с окружавшей ее аурой человечности она произвела переворот в монархии Виндзоров.
Принцесса оставила в наследство свою явную способность быть в согласии и гармонии со временем в противовес ледяной, высокомерной королевской власти, находящейся в плену у протокола и привычек. Одна только пылкая Диана могла пожимать руки прокаженным и целовать больных СПИДом, не утрачивая своей харизмы и своего сияющего ореола.