Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке
Шрифт:
Ничто человеческое царским дипломатам не было чуждо. Любовные истории, супружеские измены — довольно частые явления в их жизни, и назвать их курьёзами вряд ли можно. Правда, в этой серии бытовых явлений особняком стоит дело посла в Пекине, нашего хорошего знакомого, И. Я. Коростовца, сбежавшего со своего поста и от семьи с шестнадцатилетней дочерью директора французской таможни. Л. X. Ревелиотти пишет, что «это был самый сенсационный скандал в дипломатической сфере».
Нечасто в своей жизни дипломату удаётся стать участником такого события, как акт об объявлении войны. По всей видимости, война 1914 года была чуть ли не последней, когда правительства воюющих стран прибегли к такой
Министру иностранных дел Сазонову «посчастливилось» принять, а германскому послу Ф. Пурталесу — вручить германскую ноту с объявлением войны России. И министр, и посол повели себя в этой ситуации нестандартно. Пурталес, выходец из богатой французской гугенотской семьи и большой патриот Пруссии, накануне уже был у Сазонова и вручил ему ультимативное требование прекратить мобилизацию русской армии. Теперь он пришёл за ответом. Сазонов был вынужден повторить, что Россия своего решения не отменит. Тогда граф достал документ и повторил свой вопрос в третий раз. Сазонов в третий раз сказал, что никакого другого ответа у него нет.
— В таком случае, — сказал дрожащим голосом Пурталес, — от имени своего правительства я уполномочен передать вот эту ноту.
Дрожащей рукой он передал министру документ. В ноте содержалось объявление войны России. По недосмотру посла в ней содержались два варианта текста, но Сазонов сразу не обратил на это внимания — слишком драматичной была ситуация, да и сам текст ноты показался министру «мягким».
После этого посол подошёл к окну, прислонился к подоконнику и со слезами на глазах произнёс:
— Кто мог предугадать, что мне придётся покидать Петербург при таких обстоятельствах!
— Проклятие наций будет на вас, — сказал Сазонов.
— Мы защищаем свою честь, — едва сдерживая рыдания, произнёс Пурталес.
Сазонову стало по-человечески жалко коллегу, он подошёл к нему, и «коллеги» обнялись. После этого посол неровной походкой вышел из кабинета. 2 августа германское посольство покинуло столицу России. В отличие от отъезда нашего посла С. Н. Свербеева, подвергшегося нападкам уличной толпы, отъезд Ф. Пурталеса и его персонала прошёл совершенно спокойно. Бесчинства толпы у германского посольства начались позже.
Перечень дипломатических курьёзов можно было бы продолжить…
Глава девятая. Дипломаты идут в народ
Легко народом править, если он
Одною общей страстью увлечён.
Дипломатия и общественное мнение страны пребывания — как они должны соотноситься между собой? Может ли, к примеру, дипломат защищать честь и достоинство своей страны, апеллируя к средствам массовой информации страны своего пребывания? Существует непреложное правило, согласно которому дипломат не имеет права вмешиваться во внутренние дела страны, в которой он работает. Как правило, только дипломатическое представительство или правительство дипломата может сделать это официально, используя своё право дипломатического демарша или протеста.
В конце XIX века американский путешественник Джордж Кеннан совершил путешествие по Сибири и, вернувшись домой, выступил с серией клеветнических статей о России. Теодор Рузвельт, тогда ещё член Civil Service Commission,посоветовал секретарю русской миссии П. С. Боткину выступить в некоторых американских газетах с опровержениями. Но поскольку Кеннан не унимался, Рузвельт, советовавший русскому дипломату отвечать противнику его же оружием,
— Что с вами? Ваши успехи вскружили вам голову? Вы что воображаете? Вы — Аделина Патти? Баттистини? Падеревский [147] ? Нет, до этого ещё не дошло, чтобы дипломаты выступали на подмостках с волшебными фонарями! Нет!
Конечно, времена менялись, но и сейчас турне, о котором говорил Боткин своему начальнику, вряд ли было бы мыслимо — правда, уже по другой причине: власти страны такое турне просто бы не разрешили. А тогда США не были ещё тоталитарной демократией, и выступление дипломата «на подмостках с волшебными фонарями» было вполне возможно. Этой возможностью, как читатель уже видел в предыдущей главе, в 1905 году мастерски воспользовался С. Ю. Витте.
147
Аделина Патти (1843–1919) — итальянская певица, Маттиа Баттистини (1856–1928) — итальянский оперный певец, Игнацы Ян Падеревский (1860–1941) — польский пианист, композитор и политический деятель.
Роль общественного мнения для дипломатии и для благоденствия страны вообще отмечал ещё А. М. Горчаков. Нет ничего опаснее и гибельнее, говорил он, равнодушия и апатии общественного мнения. И в первую очередь имел в виду общественное мнение России. Канцлер и министр Горчаков любил эффекты и, как человек, хорошо знакомый с системой западного парламентаризма, временами нарочито подчёркивал свои симпатии к «народному голосу». Один из его современников оставил интересный рассказ на этот счёт.
Одновременно с просьбой раскольников принять депутацию беспоповцев пришла бумага от английского посла о назначении ему часа для словесных объяснений по случаю полученных им от своего правительства предписаний. Князь Горчаков назначил для обоих два часа пополудни в один и тот же день. Тут была разыграна маленькая комедия. Ровно в два часа князь вышел к беспоповцам и в разговоре сообщил им, что государь милостиво примет их и что верноподданные чувства приносят отраду его отеческому сердцу. Как вдруг стремительно вбегает дежурный секретарь и торопливо докладывает, что посол Великобритании приехал и просит аудиенции. Горчаков высокомерным тоном прерывает секретаря: «Когда я говорю с русским народом, посол Великобритании может подождать». Оставшись с раскольниками, ещё несколько минут он говорил о том, как силён и непобедим русский царь, пользующийся любовью своих подданных; затем сказал, чтобы они подождали его возвращения, и перешёл в гостиную для приёма посла. Оказалось, целью посещения посла было сделать заявление, что Англия из гуманности считает своим долгом вступиться за жестоко преследуемых раскольников-беспоповцев. Князь Горчаков с насмешливым видом пригласил посла следовать за ним, чтобы доставить ему удовольствие передать своему правительству сообщение, которое он услышит от угнетённых раскольников.
Горчаков был достаточно проницателен, чтобы по достоинству оценить лицемерие Европы, уже тогда начавшей с Россией игру в демократию, а потому не хуже англичан усвоил правила игры в гуманность и народность. Недаром его на Руси справедливо считали либералом. По пути из Петербурга в Москву на коронацию Александра II он высказывал императору мысль о необходимости отменить крепостное право. Позже он справедливо говорил, что Россия не может играть активной роли во внешней политике, если внутри страны разорение и неурядицы.