Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке
Шрифт:
У въезда в здание КИД посла встретила рота почётного караула со знаменем. Под звуки марша и барабанной дроби послу отдали честь. При выходе из кареты его встретили два секретаря коллегии, на лестнице, покрытой сукном, стояли два других чиновника, а перед самим аудиенц-залом посла встречали два советника. В так называемых передних покоях были выстроены шпалерами ливрейные служители и придворные официанты.
В приёмной зале вместе с Вейдемейером находились старшие советники и эксперты Коллегии иностранных дел. Для хозяина ведомства и посла, «по прежним примерам», были поставлены стол и два кресла. При входе посла в зал управляющий КИД пригласил посла сесть, «имея на голове шляпу». После обмена комплиментами Абул-Хасан-хан подал копию верительной грамоты и речи, которую ему предстояло держать при вручении подлинника грамоты императору
По окончании визита совершилась церемония проводов посла, почётный кортеж выстроился в том же порядке, рота почётного караула отдала отъезжающему дипломату честь, и кортеж направился в резиденцию посла.
Русские цари до времён Карла XIV Юхана (Бернадота) никогда не ступали на шведскую землю, и вот случилось! Нежданно-негаданно, без приглашения (!) в шведскую столицу пожаловал Николай I!
…10 июня 1838 года в Стокгольм зашёл русский пароход и стал на якорь. Его ждали, потому что на его борту должен был находиться царевич Александр, будущий император Александр II, прибывший с ответным визитом к кронпринцу Оскару уже побывавшему в Санкт-Петербурге. Накануне этого события французский посол в Стокгольме Морнэ обратил внимание на то, что в официальной программе русского царя месяц июнь почему-то не упоминался, а было между тем известно, что Николай I любил наносить визиты-сюрпризы. В шведском королевском доме на этот момент, кажется, никто внимания не обратил.
Для русского наследника Александра Николаевича в основном королевском и в летнем дворце в Русерсберге подготовили гостевые апартаменты. Согласно заранее утверждённой церемонии цесаревича Александра должен был забрать с парохода шведский катер. На набережной, у Лугордского причала, что прямо напротив шведского королевского дворца, его должны были встретить высшие должностные лица королевства и провести во дворец.
Сперва всё шло согласно протоколу. Шведы подали к пароходу катер, он взял с борта цесаревича Александра и отчалил, держа курс на причал, что напротив королевского дворца. Но как только шведский катер с гостем отошёл от парохода, там быстро был спущен свой катер, в него сели два господина, один из которых был высокого роста и с голубой лентой через плечо. Оба катера причалили к Лугордской лестнице почти одновременно. Господин с голубой лентой сошёл на берег, протиснулся через толпу встречающих и любопытствующих шведов, легко преодолел ступеньки лестницы и быстрым шагом пошёл ко дворцу. За ним шёл господин, которого, кажется, в Стокгольме уже видели. Ну как же! Это был граф Константин Сухтелен, генерал-майор, генерал-адъютант царя Николая и сын бывшего посла России в Швеции Пауля (Павла) ван Сухтелена! Он тут знал всех и вся и уверенно вёл высокого господина к цели.
Карл Юхан в это время по обыкновению сидел в своей комнате то ли в рубашке с закатанными рукавами, то ли в халате и читал газету. Неожиданно в комнату с криками: «Сир, император!» ворвался его приближённый граф Магнус Брахе. Он стоял у окна и наблюдал за процессией, высадившейся у Лугордской лестницы, и среди высадившихся из русского катера персон узнал царя Николая. Король был чрезвычайно удивлён, полагая, что произошло какое-то недоразумение и что Брахе цесаревича перепутал с царём. Недоразумение тут же прояснилось: открылась дверь спальни-кабинета, и в проёме Карл Юхан увидел Николая I! Вот так русские императоры наносили визиты свои коллегам!
Монархи обнялись, дверь за ними поспешили закрыть, и о чём они говорили в эти минуты, осталось тайной. Вероятно, Карл Юхан извинялся за свою одежду, а Николай, довольный, обняв его за плечи, водил по комнате, громко хохотал и спрашивал: «Что, Ваше Королевское Величество? Не узнали?» С тех пор как маршал Бернадот встретил 17-летнего царевича Николая в Париже, прошло уже 24 года.
В распоряжении короля Швеции было всего полчаса, чтобы переодеться и встретить императора России «во всеоружии». Николай I объявил, что прибыл в Стокгольм с дружеским визитом инкогнито и хотел бы остановиться в апартаментах, выделенных для его сына. На том и порешили. Король чрезвычайно обрадовался неожиданному визиту: отношения с Россией были прекрасными, особенно после того как Швеция поддержала Россию в войне с Турцией (разумеется, морально) и в некоторых других вопросах. Николай I обращался с Карлом Юханом демонстративно вежливо и внимательно — как со старшим. Когда оба монарха со своими свитами верхом на лошадях выехали на ознакомительную прогулку по шведской столице, царь намеренно сдерживал своего коня, чтобы оставаться на полголовы сзади короля. Русскому императору показали, что могли, в том числе и процесс обучения шведских солдат, и гарнизонный госпиталь в Кунгсхольмене. Император был чрезвычайно доволен посещением госпиталя и выразил восхищение всем, что там увидел, заявив, что ничего подобного ему ранее лицезреть не приходилось. Что касается обучения солдат, то тут российский император был более критичен и сказал, что ему «солдаты-профессора» импонируют мало. Он считал, что простому народу, к которому принадлежали шведские рекруты, вряд ли требовалось умение читать и писать.
Разумеется, в пригородном районе Ердет состоялся парад. Оттуда через понтонный мост поехали в Русендаль, где на фарфоровом заводе императору показали порфирную вазу, которую через несколько месяцев доставили в Петербург в качестве подарка от Карла Юхана.
Визит длился два дня и закончился большим праздником во дворце. Николай I в полночь также незаметно, как прибыл, покинул дворец через чёрный ход, так что его свите пришлось сломя голову мчаться к набережной, чтобы успеть соединиться с ним на пароходе. Царевич Александр остался в Стокгольме ещё на несколько дней. Карл Юхан долго вспоминал и рассказывал об этом неожиданном и радостном событии. Шведский историк А. Э. Имхоф утверждает, что родившийся в 1831 году внук короля Август получил второе имя «Николай» в честь русского самодержца. Вероятно, тоже «инкогнито», потому что в официальных календарях Швеции оно нигде не фигурирует.
Заметим, что дипломатический экспромт Николая I в Швеции был в некотором роде повторением его спонтанного визита в 1835 году из Праги в Вену. Тогда, 26 сентября/8 октября, после торжественной закладки памятника русским воинам, павшим в битве при Кульме в 1813 году, и встречи с кесарем Фердинандом I и прусским королём Фридрихом Вильгельмом III, император неожиданно объявил всем, что уезжает в Вену. Все были подготовлены к тому, чтобы проводить Николая обратно в Россию, и, естественно, изумились подобному известию.
В день отъезда Николай спросил у Фердинанда и его супруги, не имеют ли они поручений в Вену. Обнаружив на августейших лицах вопрос, царь нетерпеливо повторил австрийцам:
— Да, да, я отправляюсь засвидетельствовать моё почтение вдовствующей императрице [125] и прощусь с вашими величествами в будущий понедельник.
В гостиную вошёл князь Меттерних. Николай I увлёк его в свой кабинет, посадил за письменный стол и сказал:
— Пишите вашей жене.
125
Вдове недавно скончавшегося кесаря Франца II (1768–1835) Марии Каролине.
Канцлер выразил недоумение: какое письмо, что писать?
— Пишите, что хотите, — ответил Николай I, — я отвезу ваше письмо.
«Тогда я раскрыл рот гораздо шире глаз», — вспоминал австриец.
— Да, да, это не шутка, — подтвердил царь, — я, право, еду в Вену и буду там через 24 часа и вернусь в понедельник.
Меттерних вывел на бумаге три строки, обращенные к своей молоденькой и беременной жене: «В мире происходит множество вещей, не постигаемых умом, но тайна которых заключается в сердце. Вы получите это письмо через курьера, какого ещё никогда не было и не будет никогда!» Канцлер разгадал тайну, заключённую в сердце: Николаю I давно нравилась отсутствующая в Праге супруга Меттерниха, и он каждый раз, когда видел её, оказывал ей всяческие знаки внимания.
Австриец подал царю письмо открытым, но августейший курьер потребовал от него конверт запечатать. У Меттерниха не оказалось при себе печати, и тогда ему одолжил свою печать король Пруссии.
Николай взял письмо, сел вместе с графом Бенкендорфом в коляску и, как пишет Татищев, под его именем помчался в Вену. Меттерних стал беспокоиться, что императора России без соответствующего паспорта могут задержать и арестовать на границе. Он выслал вслед за царём курьеров, чтобы предупредить вдовствующую императрицу о прибытии нежданного гостя, но наш царь любил путешествовать быстро, и курьеры опередить его не смогли.