Повседневная жизнь ЦРУ. Политическая история 1947-2007

Данинос Франк

Их первый шеф, некто Эдвард Смит, появился в посольстве в Москве весной 1954 года с официальной целью обеспечить его безопасность. Но Смит был быстро разоблачен с помощью уборщицы посольства, работавшей на КГБ. Ее любовные утехи с резидентом ЦРУ были тайно сфотографированы. Когда КГБ попытается его завербовать, Смит, в отчаянии, решается предупредить свое начальство: он попал в ловушку, его прикрытие «засвечено», и поэтому он принял решение возвратиться в Вашингтон.

Смит — не единственный и не последний, кто будет «очарован» москвичками, работавшими на КГБ. В середине 1950-х годов более дюжины сотрудников посольства подвергнутся шантажу путем предъявления им фотографий с их любовными сценами…

В то время ЦРУ не имело в СССР шпионской сети, которая бы заслуживала такое название. Оно прекратило забрасывать агентов

с парашютов из-за постоянных провалов этих операций. ЦРУ осознает также, что ему будет практически невозможно завербовать советских граждан и затем внедрить их туда, где бы они имели доступ к государственным секретам. Такой подход оказался полностью неэффективным. Следует сказать, что в Советском Союзе общество было очень разделенным по профессиональному признаку. Переходы из одного профессионального сектора в другой были крайне редки.

Новая стратегия управления была направлена на лиц, уже имеющих доступ к конфиденциальной информации: дипломатов, военных и особенно офицеров разведки, находящихся на службе за границей. Одна из запущенных программ ЦРУ заключалась просто в телефонных звонках сотрудникам советских посольств с попыткой их завербовать! Управление настолько нуждалось в агентах, что оно полагало возможным прибегнуть даже к такому способу, хотя он и сможет сработать лишь в одном случае из ста.

Лучшие возможности предоставляют офицеры, которые приходят добровольно. Самым важным из них был Петр Попов, лейтенант советской военной разведки. В 1953 году в Вене Попов подошел к американскому дипломату и, прежде чем быстро убежать, передал ему конверт. В конверте была записка, написанная по-русски:

«Я — советский офицер.

Я желаю встретиться с американским офицером, чтобы предложить некоторые услуги.

Я буду на этом же месте, в это же время в следующую субботу».

Первый контакт был очень коротким. Другие будут проводиться на конспиративных квартирах ЦРУ в Вене. Попов объясняет, что ему нужны деньги для содержания любовницы. И в обмен на информацию он просит просто «обращаться с ним по-человечески».

Попов снабжает ЦРУ ценными сведениями о советских вооруженных силах в Восточной Европе. Своему офицеру-куратору он сообщает также о ситуации в СССР, возникшей после смерти Сталина в марте 1953 года. Аналитики ЦРУ были застигнуты врасплох этим событием. Они его даже не предвидели (по этой причине в ЦРУ будет затем создана группа специалистов, следящих за состоянием здоровья руководителей иностранных государств). Управление было совершенно неспособно назвать преемника Сталина. Действительно, оно было в полном неведении, какой курс изберет новое руководство Москвы. Сведения, предоставленные Поповым, позволяют ЦРУ составить более ясную картину. В ноябре 1954 года Даллес уточняет, что «все больше данных свидетельствует о том, что советские руководители понимают, что их цель доминирования в мире может быть достигнута только в далекой перспективе. А до этого они предпочитают, чтобы установился период мирного сосуществования [между США и СССР]. В течение этого периода будут снижены напряженность и риск развязывания войны».

ЦРУ начинает также представлять менее угрожающую картину экономического потенциала СССР. Его аналитики наглядно представляют, что упор на развитие тяжелой промышленности негативно отразится на сельском хозяйстве и производстве товаров народного потребления. И даже если Советы достигнут высоких показателей роста экономики, они не смогут удержать его на этом уровне длительное время. Эйзенхауэр оценил этот анализ ЦРУ. Наконец, хорошая новость! Оказывается, что ему давался целый ряд панических прогнозов о военной и экономической жизнеспособности СССР. Например, конкуренты ЦРУ оценивали, что экономика СССР развивается такими темпами, что скоро перегонит США. В этом вопросе ЦРУ выглядело более объективным. Вот почему президент решает, что отныне ЦРУ будет руководить работами по оценке советской экономики. Эту роль оно сохранит за собой до окончания холодной войны.

Показания Попова вскоре нашли подтверждение в документе, полученном Энглтоном, шефом контрразведки ЦРУ. Речь касается строго конфиденциального доклада Хрущева, с которым он выступил на партийном съезде. Он разоблачает культ личности Сталина и напоминает о его преступлениях, совершенных

в течение тридцатилетнего правления. Доклад — настоящая находка для ЦРУ и его роли «пропагандиста». Оно тут же организует его утечку в газету «Нью-Йорк таймс».

Несмотря на некоторые успехи, возможности агентурной разведки остаются очень ограниченными. Фактически на протяжении всей холодной войны действия шпионов, как Востока, так и Запада, направлены друг против друга. Они раскрывают мало государственных секретов, так что агентурная разведка прежде всего полезна для контрразведки. Она не в состоянии дать точное и ясное представление о советской военной мощи.

ЦРУ тогда начинает разрабатывать собственные инновационные средства в области технической разведки. Если 1950-е годы представляют золотой век тайных операций, то в этот период происходит также успешное развитие технических средств разведки.

Берлин стал местом проведения дерзкой операции, новые детали которой стали известны в 2006 году. В начале 1950-х годов Берлин, поделенный на четыре зоны, был центром огромной сети телефонных и телеграфных линий: они протянулись от запада Франции вплоть до далекой России. Советские военные сообщения передавались по связкам кабелей, некоторые из которых тянулись под землей в Берлине. В ответ на предложение британских спецслужб ЦРУ изучает возможность подключения системы прослушивания к подземным кабелям. Легче сказать, чем сделать, так как для реализации этого ЦРУ необходимо прорыть тоннель на глубине шести метров и длиной 450 метров из Западного Берлина к кабелям в советской зоне. Требуются невероятные меры предосторожности. В частности, необходимо вывезти почти три тысячи тонн грунта, не вызывая подозрений.

За этим дело не станет: для ЦРУ нет ничего невозможного, настаивает директор. Он утверждает проект в январе 1954 года, и первые удары кирки оставляют мало времени на размышления. Чтобы объяснить строительный мусор так же, как и саму стройку, ЦРУ выдает это за сооружение нового радара для ВВС. Система вступает в действие через год после начала работ. Следующей зимой срочно устанавливают в тоннеле систему охлаждения, чтобы предотвратить таяние снега над тоннелем, что позволило бы его обнаружить.

Операция «Gold» («Золото») хорошо оправдывает свое название. В течение года было записано 40 тысяч часов обмена сообщениями между советскими службами. Из них ЦРУ получило информацию о планах боевых действий СССР, так же как и о дислокации войск в ГДР и Польше. Однако КГБ был информирован об этой операции еще до ее начала. Его предупредил об этом Джордж Блейк, британский дипломат, завербованный КГБ во время пребывания в плену в Северной Корее. По возвращении в Лондон Блейк поступил на службу в МИ-6 и входил в группу официальных лиц, которых ЦРУ посвятило в детали операции. Но КГБ не остановил ее. Он не хотел «выдать» Блейка, которого считал исключительно важным агентом. Военная разведка, следовательно, не была предупреждена, что американцы шпионят за их линиями связи. КГБ также воздержался от возможности дезинформировать ЦРУ. По истечении периода, признанного достаточным, КГБ решает всё же положить конец этим действиям. Во время весенних дождей он организует проведение земляных работ над тоннелем. Таким образом, солдаты восточногерманских инженерных войск «случайно» открывают его в апреле 1956 года. Когда они, работая лопатами, обнаруживают под землей суперсовременные магнитофоны, офицеры ЦРУ слышат их возгласы: «Смотри сюда! Это невероятно!»

Через три месяца после прекращения этой «золотой» операции на смену приходит система воздушной разведки, позволяющая шпионить за Красной армией напрямую. Проект пустил корни в 1953 году почти сразу после испытания в СССР первой термоядерной бомбы. Как и в случае с атомной бомбой, ЦРУ ничего не предвидело… Вашингтон был охвачен страхом перед угрозой неожиданной разрушительной атаки. Чрезвычайно важно было знать, способен ли СССР совершить такую атаку. Есть ли в СССР ракеты с ядерными боеголовками, способные достичь Соединенных Штатов? Сколько у них межконтинентальных бомбардировщиков? Превосходят ли Советы по их числу американцев, как думают в Вашингтоне? Спецслужбы не способны ответить на эти вопросы. У них нет необходимых технических средств. Ужасное разочарование для Эйзенхауэра, тогда как Советы, со своей стороны, имеют важный доступ к американским военным секретам. «В области разведки, — сожалеет он по этому поводу, — наше положение хуже некуда…»