Повседневная жизнь ЦРУ. Политическая история 1947-2007
Шрифт:
Эйзенхауэр понимает намного лучше, чем Даллес, возможности технической разведки. В отличие от директора ЦРУ он имел возможность оценить их преимущества во время Второй мировой войны. Несомненно, по этой причине он создал ряд исследовательских групп для изучения вкладов американской технологии в оборону страны. В них вошел цвет науки, такие ученые, как, например, изобретатель поляроида Эдвин Лэнд, президент MIT (Массачусетского технологического института) Джеймс Килиан, а также нобелевский лауреат по физике Эдвард Пёрселл.
Ученые побуждают ЦРУ к поиску научных ответов на проблемы, с которыми оно столкнулось. При наличии прогресса в области обработки изображений они доказывают необходимость разработки новых средств воздушной съемки. Чего недостает, так это самолета, способного летать
Команда Эдвина Лэнда знакомится с проектом авиаконструктора Локхида Мартина. Он был отвергнут ВВС, так как военные считали проект нереальным. Уверенный в обратном, Лэнд настоятельно рекомендует ЦРУ его приобрести. Даллес колеблется: он опасается, что создание такого самолета, реальное или нет, урежет фонды ЦРУ, необходимые для тайных операций. Но при поддержке Эйзенхауэра, который согласен разблокировать новые секретные фонды, директор ЦРУ уступает осенью 1954 года. Локхид сразу приступает к работе в ангаре, расположенном в Калифорнии. Ричард Бисселл, ветеран УСС, ставший одним из заместителей Даллеса в ЦРУ, отвечает за ход работ и секретность проекта. Через несколько месяцев Локхид сообщает Бисселлу о готовности прототипа. Самолет-шпион окрестили U(tility)-2(У-2). Коммерческие самолеты летали в то время на высотах 3–6 километров. Самолеты У-2 будут способны летать на высоте свыше 20 километров и при этом делать фотоснимки очень хорошего разрешения.
Испытания прошли в пустыне Невада — знаменитой зоне 51, служившей источником фантазий для уфологов и различных любителей конспирологии всего мира. Согласно легенде, именно там правительство якобы обнаружило космических пришельцев и поддерживало с ними контакты! Абсурд… Огромные пространства, высохшее озеро вместо посадочной полосы. Горные цепи защищают место от любопытных глаз… Столько преимуществ, которые делают зону 51 идеальным местом для испытания различных типов сверхзвуковых самолетов, невидимок или летающих на большой высоте, таких как У-2. Но У-2 серебристого цвета; они очень хорошо отражают свет, в частности, во время восхода или захода солнца. С земли они выглядят как маленькие блестящие точки… В то время как умножаются испытания У-2, не нужно больше ничего, лишь бы возродился миф о существовании НЛО! Отвечая на запросы прессы и американской общественности, журнал Air Force упоминает природные явления, такие как образование кристаллов льда или внезапные температурные инверсии. Но подобные объяснения не помешают распространению слухов…
Быстрое развитие программы У-2 заставляет Белый дом уточнить свои задачи на встрече на высшем уровне в Женеве в июле 1955 года. В ней участвуют Эйзенхауэр, Хрущев, британский премьер-министр Энтони Иден, а также президент Госсовета Франции Эдгар Фор. Впервые после окончания Второй мировой войны собирается «большая четверка», чтобы обсудить объединение Германии и попытаться охладить международное напряжение.
Наиболее значительное предложение Эйзенхауэра — это проект «Открытое небо». Как следует из названия, проект предусматривает разрешение на полеты разведывательных самолетов над территорией Соединенных Штатов и Советского Союза, естественно, на условиях взаимности. Военные объекты двух супердержав станут, таким образом, более прозрачными. Это позволит затормозить, если не остановить, гонку вооружений. Если небо будет открыто для свободных полетов, то также снизится риск внезапной атаки.
Похвальные намерения, не лишенные задней мысли. «Я даю им единственный шанс, — говорит доверительно Эйзенхауэр своим советникам. — Если они не воспользуются этим, мы запустим У-2». Президент предвидит проблемы, с которыми он столкнется, если будут раскрыты полеты (нелегальные) над территорией Советского Союза. Он докажет тогда свои добрые намерения, напомнив проект «Открытое небо». Также предусматривается возможность, что У-2 будет сбит. Пилотам предоставляется на выбор два выхода: либо проглотить таблетку с цианидом, либо воспользоваться парашютом
Как президент и ожидал, Кремль отвергает проект «Открытое небо». После того как ЦРУ подтвердило ему, что советские радары не способны засечь У-2, Эйзенхауэр дает согласие на первые полеты. С американской базы в Висбадене недалеко от Франкфурта в мае и июне 1956 года самолеты взлетают в направлении Восточной Европы, Средиземноморья и Ближнего Востока. Наконец 4 июля (День независимости Соединенных Штатов) решающая миссия: У-2 летит над советской территорией вблизи Ленинграда. И это продолжается в течение трех часов. На следующий день сфотографированы Москва и ее окрестности.
Американские радары не могут засечь объект на высоте 20 километров, но вопреки тому, что думали Бисселл и эксперты Пентагона, СССР способен на это, хотя и спорадически. Начинается охота на У-2. Тщетно: они летают слишком высоко для МиГов, которые сваливаются в штопор, не достигнув У-2. Тем не менее Советы знают о нарушении их воздушного пространства. Кремль в ярости, но воздерживается от публичных протестов. Сделав это, он фактически признал бы неспособность защитить свою территорию от вражеского вторжения. Тем не менее была направлена нота американскому посольству в Москве: «Эти нарушения направлены на ухудшение отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами… Советское правительство заявляет, что вся ответственность за возможные последствия этих нарушений возлагается на правительство Соединенных Штатов».
Передан ответ Кремлю. В нем говорится, что ни один американский военный аппарат не пролетал над советской территорией — что соответствует действительности, так как самолеты У-2 находятся под командованием ЦРУ — гражданского ведомства. Эйзенхауэр всё же относится к этому очень серьезно — ввиду осложнений на Ближнем Востоке и положения в венгерской столице. Президент приказывает прекратить полеты над территорией СССР.
Только временно. Через несколько месяцев полеты возобновятся в контексте холодной войны, разыгрываемой теперь в космосе. В самом деле, в 1957 году Советы испытывают первую межконтинентальную ракету и через короткое время — «Спутник»; первый искусственный спутник выведен на орбиту. Речь идет об алюминиевом шаре размером с баскетбольный мяч, но отклики в мире свидетельствовали о том, что запуск «Спутника» рассматривался как выдающееся научное достижение. ЦРУ не ошибалось, оценивая, что «нация, которая совершит этот подвиг, добьется невероятного признания и престижа во всем мире». На Филиппинах, например, рестораны и кинотеатры переименовали в «Спутник». В Каире радиостанция отражала настроения третьего мира: «Космическая эра возвещает конец колониализму. Американская политика изоляции Советского Союза провалилась…»
Соединенные Штаты в унынии. Это расценивается как «Научный Пёрл-Харбор». Опасаются, что возможности Советов по запуску искусственных спутников будут трансформированы в межконтинентальные ракеты, способные достичь Соединенных Штатов. Набирает силу идея, согласно которой они опередят американцев по числу этих ракет, и советская пропаганда, определенно, причастна к этому. Пребывая в состоянии эйфории в связи с запуском «Спутника», Хрущев заявляет, что СССР «производит ракеты так же легко, как сосиски».
Если верить заявлениям Белого дома, «Спутник» стал для него большой неожиданностью. Вызванный в конгресс для объяснений, директор ЦРУ заявляет, что достижение Советского Союза является результатом успешного сотрудничества армии и научного сообщества, воспользовавшегося знаниями немецких ученых, полученными в конце Второй мировой войны. В протокол заслушивания Даллеса не вошли слова о том, что «ЦРУ оценило, что Советы будут иметь возможность вывести на орбиту спутники в течение 1957 года и для этого используют ту же систему, что и для запуска ракет». Даллес лично вычеркнул этот пассаж из доклада, предназначенного для общего распространения. Ясно, что он предпочел самоцензуру вместо того, чтобы поставить в неудобное положение президента, который всегда оставался лояльным по отношению к нему.