Повседневная жизнь Флоренции во времена Данте
Шрифт:
А вот перестройку церкви Бадиа, бенедиктинского храма, заложенного в 978 году и перестроенного начиная с 1282 года по образцу цистерцианских церквей, возможно, по проекту Арнольфо ди Камбио (современная Бадиа является результатом основательной переделки в XVII веке), Данте видел. По воспоминаниям поэта, именно колокол старой Бадиа отмерял канонические часы, определял ритм жизни флорентийцев времен Каччагвиды (Рай, XV, 97–98). Колокольня была снесена в 1307 году, но позднее, в 1310–1330 годах, восстановлена, так что Данте знал только ее старый вариант.
Поэт был очевидцем работ по расширению двух больших базилик — Санта Кроче и Санта-Мария Новелла. Новое здание Санта Кроче строилось с 1294 года на месте францисканской церкви, возведенной в 1228 году, остатки которой сохранились в подземной части базилики. Однако Данте застал лишь начало строительства, завершившегося только во второй половине XIV
Данте был очевидцем строительства многочисленных гражданских сооружений. Прежде всего это четверо ворот в новой городской стене, сооружавшихся с 1284 года: Порта а Прато, Порта а Сан-Галло, Порта алла Кроче, существующие до сих пор, и Порта а Фаэнца, включенные в XVI веке в состав укрепления Фортецца да Бассо. Поэт видел строительство мрачной тюрьмы Стинке, о которой мы расскажем, и госпиталя-богадельни при храме Санта-Мария Нуова, учрежденного в 1287 году Фолько Портинари, отцом Беатриче, которую он обессмертил в своих стихах.
В эпоху Данте были возведены дворцы, завершившие вместе с дворцами семейных кланов Моцци, Спини, Фрескобальди, Джанфильяцци формирование монументального облика Флоренции. В частности, был построен дворец семейства Перуцци — на руинах древнеримского амфитеатра, чем объясняется полукруглая форма его фасада (правда, сейчас он существует в том виде, какой приобрел после реставрации в XVIII веке). Следует отметить, что все это дворцы разбогатевших банкиров — дополнительное свидетельство экономического процветания деловых людей в эпоху Данте, благодаря которому город приобрел тогда облик столицы западного мира.
Река и мосты
Флоренция долгое время стояла немного в стороне от Арно, капризной реки, в период разливов опасной и разрушительной. С возведением в 1172 году нового пояса укреплений город захватил и левый берег, хотя квартал Ольтрано (по ту сторону Арно) еще не имел иной защиты, кроме стен своих домов. Лишь большая городская стена, к возведению которой приступили в 1284 году, включает этот квартал в оборонительную систему.
Примерно тогда же построена набережная между мостами Рубаконте и Каррайя, хотя на некоторых участках строительство велось уже в 1246 году. В речной пейзаж вписалось множество мукомольных мельниц (отдельные были установлены на барках). Здесь же ставили и сукновальные мельницы ( gualchiere). Поблизости от моста Каррайя возвели плотину ( pescaia).
В течение столетий Флоренция довольствовалась единственным мостом через Арно. Построенный, возможно, в X веке, в начале XII века разрушенный, быстро восстановленный в камне, он был украшен (сначала при входе с левого берега, а затем с правого) статуей Марса, у подножия которой в 1215 году была устроена засада, стоившая жизни юному Буондельмонте да Буондельмонти; убийство стало началом кровавого соперничества между гвельфами и гибеллинами. Этой статуе Марса Данте приписывал (Ад, XIII, 147; Рай, XVI, 145) зловещую роль в истории Флоренции: в ее безобразном обличье (он называет статую «одноглазым камнем») таилась сила бога войны, символом которого она была: Марс мстил флорентийцам за то, что те променяли его на святого Иоанна Крестителя:
Мой город — тот, где ради Иоанна Забыт былой заступник; потому Его искусство мстит нам неустанно; И если бы поднесь у Арнских вод Его частица не была сохранна, То строившие сызнова оплот На Аттиловом грозном пепелище — Напрасно(Ад, XIII, 143–150)
В стихах присутствует аллюзия на тот факт, что статуя Марса была сброшена в Арно во время вторжения Аттилы и что ее водрузили на прежнее место, когда при Карле Великом восстанавливали Флоренцию. Хотя город избрал своим святым покровителем Иоанна Крестителя, языческая статуя оставалась на мосту, пока не исчезла вместе с ним во время памятного наводнения 1333 года, смывшего все мосты через Арно. Таким образом, существующий ныне Старый мост, получивший свое название в 1220 году, — не тот, что был во времена Данте: это мост, восстановленный в 1345 году. Как и на других мостах через Арно, на нем располагались деревянные мастерские (после наводнения 1333 года их строили из камня) кожевников: «так что вокруг разносились исключительные „ароматы“, поскольку шкуры замачивали на восемь месяцев, а основным дубильным ингредиентом была конская моча». [55]
55
Borsook E. Ecco Firenze. Milano, 1972. P. 161.
Стремительно расширявшемуся городу одного моста было мало, и в XIII веке к Старому мосту добавилось еще три: Каррайя (1218), Рубаконте (1237) и Санта Тринита (1252). У каждого из них — своя судьба. Мост Каррайя, названный вначале Новым мостом (тогда получил свое название Старый мост), был разрушен наводнением 1274 года; восстановленный, он в 1304 году обрушился под тяжестью зрителей, собравшихся смотреть водное представление по случаю Майского праздника (о чем еще пойдет речь); восстановленный вновь, он был смыт наводнением 1333 года. Сейчас он существует в том виде, какой придал ему Амманати в 15 59 году и каким он стал в результате реконструкции после Второй мировой войны. Мост Рубаконте (по имени подеста, миланца по происхождению, при котором он был построен) наводнение 1333 года лишь повредило, мост устоял благодаря своей конструкции из шести каменных аркад. На каждой из его опор стояли капеллы и часовни (по одной из них, посвященной Санта-Мария делле Грацие, он получил свое современное название). Здесь находилась также крошечная обитель монахов-затворников ( Murate— «замурованные»), просуществовавшая вплоть до 1424 года. Мост Санта Тринита, построенный в 1252 году из дерева, а спустя семь лет из камня, был смыт наводнением 1333 года. Как и на других мостах, здесь располагались мастерские ремесленников, а также часовня, посвященная архангелу Михаилу и помост ( gogna), где выставляли на позор воров и прочих злодеев.
Что касается Арно, в которую близ церкви Оньиссанти впадал ручей Муньоне, то она имела большое значение для экономики города: река приводила в действие мельницы, в ней мыли шерсть и кожи, в нее сбрасывали отработанную воду красилен. Здесь проходили представления (водные состязания и парады), даже зимой, когда ее поверхность покрывалась льдом. Мелководную летом, подверженную внезапным наводнениям осенью и весной, с грязными водами реку флорентийцы тем не менее любили. Данте называет ее «царственной», «прекрасной», описывает ее течение от самых истоков (Чистилище, XIV, 16–54). И хронист Джованни Виллани именует Арно «царственной рекой» (Хроника, I, 43). Сила воображения и сыновья любовь флорентийцев…
Глава вторая
Учреждения
Правительство. Городские учреждения
Если верить Данте, нет ничего изменчивее флорентийских учреждений. Такой вывод следует из его знаменитой инвективы против современной ему Италии:
Италия, раба, скорбей очаг, В великой буре судно без кормила, Не госпожа народов, а кабак!(Чистилище, VI, 76–78)
Он яростно критикует свой родной город. Сравнивая Флоренцию со Спартой и Афинами, родиной «гражданской правды», он потешается над маниакальной тягой сограждан к нововведениям: закон остается в силе лишь на мгновение (с октября по середину ноября, утверждает он). Флоренция предстает у Данте больной, не находящей покоя в своей постели, мечущейся в надежде ослабить боль (Чистилище, VI, 127–151). Хотя эти прозрачные намеки относятся, по мнению Пезара, «к смене политического режима во Флоренции в течение октября-ноября 1301 года», не исключено, что они имеют более общее значение и характеризуют политическое развитие Флоренции эпохи Данте в целом.