Повседневная жизнь французов во времена религиозных войн
Шрифт:
Разумеется, есть основания задаться вопросом, можно ли все высказывания членов прихода, собравшихся для составления наказов, считать точным отражением взглядов крестьянства. Чтобы разобраться в этом вопросе, следует проанализировать, кто составлял или диктовал текст наказа, сколько в нем содержится требований собственно крестьян, а сколько — требований нотаблей, выступавших от имени неграмотных крестьян.
Кто писал наказы?
Среди наказов бальяжа Шартр только треть подписана теми, кто их записал. Среди составителей мы находим девять сельских нотариусов и писцов, четыре викария, три должностных лица из тамошних сеньорий, два сельских нотабля. В наказах общины Сен-Лоран-ан-Гастин четко
Обычно процедура составления наказа проходила следующим образом: синдик общины, уважаемый человек, глава семьи, избранный равными ему по положению согражданами, получал приказ от бальи или сенешаля созвать общее собрание жителей общины для составления наказа и выбора двух депутатов для отправки в столицу бальяжа, на ассамблею третьего сословия, где собирались делегаты, избранные как в городах, так и в селах. Как мы уже говорили, иногда собиралось еще одно — промежуточное — собрание в шателенстве, как, например, в бальяжах Труа и Орлеана. В бальяже Шартр промежуточного собрания не было.
В общинах, входивших в состав приходов, правом голоса обладали главы «очагов», чаще всего, разумеется, это были мужчины. Однако в Босе, например, главой «очага» могла быть и женщина, к примеру вдова земледельца, после смерти мужа взявшая на себя заботы о доме и руководство крупным фермерским хозяйством.
Перед сельскими жителями постоянно стоял вопрос — где найти того, кто сможет записать их наказы по всей форме. Чаще всего составителями становились легисты, нотариусы, должностные лица, адвокаты, или же — как мы видим на примере бальяжа Шартр — викарии и получившие образование земледельцы. Из источников нам известно, что в приходе Мевуазен нотариусу помогал составлять наказы местный викарий. Наиболее интересными для историка и наиболее содержательными являются наказы, составленные на сельском сходе. Наказы, составленные в Сен-Лу Липланте и Эрменонвиль-ла-Птит, очень похожи по своему содержанию, так как значительное число выдвинутых в них требований заимствовано из наказов жителей маленького городка Илье, и это свидетельствует о том, что ответственные за составление наказов горожане оказали существенное влияние на своих сельских соседей.
При анализе ряда наказов ощущается присутствие составителя — даже когда имя его не указано. Поэтому, читая требования о неукоснительном воскресном посещении мессы, о запрещении богохульства, о необходимости регулярной уплаты церковной десятины, можно быть уверенным, что при составлении этой грамоты не обошлось без местного священника или викария.
Зачастую сельские жители пытались преодолеть возникшие трудности посредством компромисса. Так, жители Прюнэ-ле-Жийон потребовали, чтобы выборщики не голосовали ни «за придворного дворянина, ни за скупого прокурора», а выбрали бы «честного адвоката и двух порядочных и трудолюбивых земледельцев». Требование, весьма примечательное для понимания крестьянского менталитета. Сельские жители прекрасно сознавали, с каким трудом их голоса доходят до властей. Чтобы преодолеть эти трудности, они соглашались избрать своим представителем адвоката. Но опасаясь, что далекий от их повседневных забот законник не сумеет рассказать о их нуждах, они выделяли ему двух помощников в лице земледельцев: тогда, по их мнению, получалась идеальная троица.
Чтобы выразить свое возмущение действиями капитула собора Нотр-Дам де Шартр, жители Фонтене-сюр-Эр нашли другой компромисс, а именно избрали глашатаем своих интересов местного сеньора. В качестве выборщиков в столицу бальяжа были отправлены два почтенных земледельца, а для составления наказа пригласили нотариуса, но не из капитула, а из соседнего баронского владения Курвиль. На собрание от общины прибыли пятьдесят три главы «очага», и все они, как один, поносили каноников, завладевших неправедными путями излишками земли.
Собравшиеся жаловались на тяжкие повинности, и в частности на шампар, когда приходилось отдавать один сноп из девяти, тогда как по обычаю следовало отдавать один сноп из двенадцати. Жители общины считали, что поборы, взимаемые канониками, слишком велики, и называли
Не пощадили селяне и шартрских буржуа, «заимодавцев», которые давали деньги, а «возвращать требовали вдвое», а также городских властей, заставлявших «каждого мужчину из каждого дома» раз в три недели целый день бесплатно работать на городских укреплениях, дабы «сии укрепления» содержались в полном порядке. А если, на взгляд властей, «деревенские работали не в полную силу», их велели бить и не давали им еды; еду несчастным приходилось «приносить с собой».
Среди наказов есть требования пресечь лихоимства «человека с ружьем» и судебных приставов. Грамота с наказами является подлинной обвинительной речью против всех тех, кто чинил несправедливости по отношению к сельским жителям. Следует отметить, что в данном наказе нет ни единого слова против протестантов и выборной системы, а пять пунктов, содержащих радикальную социальную критику, разоблачают злоупотребления сеньоров, городских властей и капитула, говорят о всевластии денег и о нехватке земли у крестьян.
Необходимо сказать, что каноники шартрского капитула, чья жадность и беспутная жизнь подробно описаны в наказе прихожан Фонтене-сюр-Эр, заботились об образовании своих цензитариев и уже в XIV веке организовали в приходе и окрестных селениях школы. Есть основания полагать, что интеллектуальная сторона наказов бальяжа напрямую зависела от образования, полученного прихожанами в приходских школах.
В приходе Сен-Лоран-ан-Гастин составление наказа вызвало большие затруднения, но в конце концов наказ был составлен «под диктовку жителей», которые сумели заставить включить в него свои требования. В начале наказа сельские жители именуют себя «бедными земледельцами», опутанными долгами, «несчастными земледельцами, вынужденными покидать насиженные места и бросать свое достояние, ибо и лошади, и телеги, и скот» у них уведены солдатами во время военных действий. В этом наказе пожелания крестьян совпадают с пожеланиями мелких землевладельцев, ремесленников, владеющих инструментами, и «бедных тружеников», состав которых не поддается точному определению. Скорее всего, это были поденщики и батраки, работавшие на крестьянских полях, а также все, кто принадлежал к миру крестьян.
Жители этого прихода не требовали изменить выборную систему, не совали нос в большую политику, они всего лишь «[просили] смиренно (…) его величество господина короля проявить великодушие к своим подданным» и платить солдатам, чтобы те перестали жить за счет «кошелька бедных земледельцев». Они готовы были пускать солдат на постой, но только при условии получения за это платы. И, разумеется, они считали, что солдат лучше размещать на постой в городах, иначе они совершенно разорят деревни. Среди требований прихожан — просьбы оградить их от произвола судебных приставов, сделать более дешевыми похороны, защитить от принудительного сбора десятины, силой отбираемой местными священниками и дворянами, а также просьба ограничить власть города и городских властей.
Три деревни: Блери, Сен-Симфорьен и Левенвиль, объединившиеся для составления наказов, дополнили свои наказы настоящим проектом военной реформы: они предлагали заменить солдат на «людей благородных и хорошо владеющих оружием», которых станут избирать в каждом приходе. Составители именовали себя «бедными людьми, виноградарями и пахарями, кои перебиваются кое-как, а что до земледельцев и арендаторов, так те многим задолжали и во многом нуждаются».
Крестьянские наказы второй половины XVI века выражают вполне определенные требования. И нам предстоит рассмотреть, в какой степени эти наказы отражают культурный уровень сельских жителей.