Повседневная жизнь российского спецназа
Шрифт:
Словно на срез смотрят, каков ты есть в деле. В жизни всякое случается. Сможешь ли ты достойно принять трудности, испытания и удары судьбы?
Мы в Чечне проходили это испытание. Бежали от Аргуна до Грозного. Четыре бэтээра прикрывали наш бег. Жара — градусов сорок. От пыли не продохнешь. Берцы в пыль зарываются. На ногах будто по гире, и с каждым шагом вес гирь все больше. Вот-вот свалишься на обочину без сил, без дыхания, без мыслей, опустошенный. Но делаешь еще шаг и еще. Небо, белесое и яркое от солнца, прыгает впереди на горизонте, до которого бежать и бежать, а оно все дальше и дальше. И ребята рядом бегут, не отстают. И ты знаешь, все думают о том же:
Представь, с дистанции никто сам не сходил. Сознание ребята теряли, и лишь тогда их уносили с дистанции. Только так!
Гражданский человек здесь опять скажет:
"Зачем так себя истязать? Ради кого, ради чего? Чтобы берет получить?"
А то, что краповый берет — это воплощение смелости, выносливости, силы духа — это не всем понятно.
Не хватает сейчас людей, которые сломя голову бросятся спасать кого-нибудь, защищать слабых. Спросят: "Зачем?" — и отвернутся от плачущего ребенка или женщины, к которой пристают хулиганы. Наши ребята не отвернутся. Жизнь положат, но не отвернутся. Даже те, кто не получил краповый берет, кто просто решился однажды на это испытание.
Они обязательно на следующий год снова пройдут дистанцию заново.
В нашей группе все офицеры и прапорщики имеют краповый берет. Есть он у некоторых рядовых.
У нас в третьей группе есть свой флаг. С 99-го года. Этот флаг был с нашими офицерами в училище, и капитан Михаил Овчинников, заместитель командира по спецподготовке, привез его в отряд. Теперь флаг везде с группой. В командировках обязательно. На удачу. А у капитана, кстати, медали "За отвагу", "За боевые заслуги". Я же говорю: у нас офицеры заслуженные.
Командира группы, майора Владимира Бойцова, в 2000 году тяжело ранило и контузило. Ему предлагали уволиться по ранению, но он остался в отряде. У него орден Мужества, медаль ордена "За заслуги перед Отечеством" II степени и медаль "За боевое содружество". Капитан Михаил Шеин, заместитель командира группы по работе с личным составом, награжден медалью "За отвагу", имеет краповый берет. Готовит снайперов, саперов. Настоящий спец! На его занятиях очень интересно. А старший лейтенант Игорь Синицын для нас как старший брат. Всегда поможет, поддержит.
Больше бы таких офицеров, поднялся бы авторитет армии, служить бы шли с охотой. Наши офицеры болеют за свое дело, за своих солдат. Если, организуя учения, они вкладывают все свое умение, желание, как можно ответить на это недостаточным старанием?
Мы заряжались их энтузиазмом.
И самое главное, когда приехали в Чечню, мы четко знали, что и как надо делать, чтобы не подставить товарища и не подставиться самому.
Полгода там — это срок! А есть офицеры и прапорщики, которые были в горячих точках не один раз. Прапорщику Виктору Колчанову двадцать два года, а у него уже восемь командировок. Срочную он отслужил в отдельной группе спецназа, а контракт подписал с "Русью". Много слышал о 3-й группе и хотел попасть именно в нее. Так и вышло. Он у нас старшина группы. Награжден медалью "За отвагу".
В середине мая 2001 года прибыли в Чечню. Три дня нам дали на оборудование и обустройство лагеря.
Начали работать. Выезжать по адресам на захват боевиков. Группе в эту командировку везло — ни раненых, ни потерь.
Одна из операций по розыску и захвату известного полевого командира проходила несколько дней. И в крайний день операции, в пять утра, мы с другими группами отряда прибыли на позиции. В населенном пункте боевиков не нашли. Стали внимательнее досматривать дома. В одном из дворов, в сарае, увидели сваленные в кучу автомобильные запчасти. Такие нагромождения всегда вызывают подозрения. Стали растаскивать железки. Расчистили место, подняли доски, а под ними — рыхлая земля. Раскопали яму, наткнулись на линолеум. Отогнули его — ящик. Два АК-47, патроны, магазины, ПМ с двумя боекомплектами, снаряд и черная маска. Похожие схроны мы находили и в другие выезды. Ящиками изымали оружие и боеприпасы.
Один случай у нас был с неожиданным продолжением. Мы нашли склад чеченских книг, которые назывались "Герои Чечни", с фотографиями боевиков. Отпечатано все на хорошей бумаге. В этом же сарае, где лежали книги, были листовки и брошюры, тоже пропагандистского содержания.
В том населенном пункте нас обстреляли. Издалека, метров с пятисот. Леха присел у фундамента дома, и вдруг — "хлоп" его в спину! Он потом рассказывал, что первая мысль была: "Дети хулиганят. Камнем или кирпичом запустили". Выстрела Леха не слышал. Только когда вторая пуля мимо уха просвистела, понял, что в него стреляют. Мы потом уже посмеялись, что он пулю за детскую шалость принял. Пулю, сплющенную, совсем безобидную на вид, выковыряли из бронежилета. Она между пластин застряла. Тут не до смеха. У Лехи, кстати, тоже краповый берет.
Знаешь, братишка, о чем я подумал тогда, когда пулю на ладони держал? Не запрограммирован человек на войну. Много веков все воюем и воюем, а ведь нельзя так, не надо.
Зато в глазах местных детей есть эта запрограммированность. Мне тяжело было смотреть им в глаза. Как они будут привыкать к тому, что убивать нельзя, что каждый человек — великая ценность. И когда же он придет сюда, мир?
Через месяц после этого случая нам пришлось проверять очередной адрес. Хозяйка — женщина лет тридцати. Она не ругалась, вела себя достаточно спокойно, но чувствовалось, что внутренне напряжена.
Кроме дома, мы всегда осматриваем двор и все постройки, которые там находятся. В сарае в полу отыскали тайник. А в нем ПТУР, гранаты, штык-нож, разгрузник и патроны для снайперской винтовки.
Тут кто-то из наших говорит:
"Мужики, да я хозяйкину фотографию в книге 'Герои Чечни' видел. Там две снайперши были, и она — одна из них".
Сдали ее куда положено. Точно, женщина действительно оказалась снайпером. Пригодилась, получается, книга.
По другому адресу пошли. Головной дозор из нашей группы у фасада дома остался, прикрывал тех, кто досматривал дом. Дом на горе. Окрестности хорошо видны. Глядят ребята: трое мужиков, пригнувшись, через задний двор улепетывают. По команде командира помчались за ними. Одного догнали, скрутили. Двое других успели ускользнуть. У них ведь везде ходы, тайники. Забились, наверное, в какую-то щель и притихли. А задержанным оказался известный полевой командир Хасан, который еще в первую кампанию против нас воевал.
Знаешь, братишка, на войне все встает с ног на голову. Женщины начинают стрелять, дети лучше многих взрослых разбираются в оружии и взрывчатке, здесь держат в рабстве людей. Нет твердой опоры ни в чем. Для нас опора в оружии, в товарищах. Пока мы вместе — мы сила.
Мы находили рабов. Однажды во время одной из операций прочесывали населенный пункт. Заглядывали в подвалы и на чердаки. На одном из чердаков, как и везде, пыль солнечными столбиками и навалено сено. Это вызвало у нас подозрение. Боевики часто прячут в сене оружие, да и сами иногда прячутся.