Повседневная жизнь тайной канцелярии XVIII века

Курукин Игорь Владимирович

Военные власти расследовали в 1741 году деятельность ревельского купца Иоганна Витте, связанного со Стокгольмом. В 1743 году велось следствие над шведскими дезертирами Ю. А. Ф. Гавони и И. Коконте, обвинявшимися в шпионаже. Шведский посол в России Нолькен и его французский коллега маркиз Шетарди пытались подвигнуть принцессу Елизавету Петровну на захват власти одновременно с началом шведского вторжения в Россию, чтобы будущая императрица в благодарность уступила завоеванную ее отцом Прибалтику.

Елизавета после воцарения в 1741 году дистанцировалась от такой «поддержки»; но Шетарди и прусский посол Мардефельд не жалели сил и средств, чтобы знать, что «в сердце царицыном делается», и свалить своего противника – канцлера А. П. Бестужева-Рюмина. Для этой цели предназначались «пенсионы» придворным дамам, врачу Елизаветы А. Лестоку и камергеру М. И. Воронцову, «проходившим» по донесениям дипломатов как «смелой приятель» и «важной приятель»; к этой группировке примыкали генерал-прокурор Н. Ю. Трубецкой и генерал А. И. Румянцев. Король Пруссии выделил Воронцову «подарок» в 50 тысяч рублей, ежегодный «пенсион» и даже лично инструктировал российского вице-канцлера в Берлине осенью 1745 года. Прусский посол в Петербурге докладывал, что Лесток «настолько ревностный

слуга вашего величества, будто он находится на вашей службе». [547]

547

Цит. по: Фурсенко В.Указ. соч. С. 192–216. Отзыв Мардефельда см.: РГАДА. Ф. 1292. Оп. 1. № 95. Л. 551 об. О подкупах придворных и министров Елизаветы см.: Лиштенан Ф. Д.Россия входит в Европу: Императрица Елизавета Петровна и война за Австрийское наследство. 1740–1750. М., 2000. С. 75, 142, 144.

Канцлер Бестужев, спонсируемый дипломатами противоположной стороны – Австрии и Англии, уже в начале 1742 года организовал систематическую перлюстрацию почты аккредитованных в Петербурге дипломатов, создав для этого целый штат, включавший резчика печатей, копиистов, переводчика. Главным специалистом «черного кабинета» стал академик-математик Христиан Гольдбах: его усилиями через год были дешифрованы депеши Шетарди, и миссия маркиза завершилась полным провалом – в 1744 году он был выслан из России. [548]

548

См.: Соболева Т. А.Тайнопись в истории России (история криптографической службы России XVIII – начала XIX в.). М., 1994. С. 99–107.

Усиление угрозы шпионажа побудило Елизавету Петровну издать указ от 11 июня 1742 года об организации в России контрразведывательной службы – опять-таки под эгидой Секретной экспедиции Сената и Коллегии иностранных дел: учреждались должности тайных агентов, обязанных вести проверку паспортов, досмотр судов и карет, наблюдать за приезжими иностранцами. [549] Однако с этого времени дела о шпионаже уже передавались Тайной канцелярии, тем более что власти подозревали некоторых иностранцев в намерении освободить свергнутого Ивана Антоновича. Многие из сторонников шлиссельбургского узника, независимо друг от друга, рассчитывали на помощь из-за границы. О поддержке принца Пруссией и Австрией говорил Иван Лопухин, «магазейн-вахтер» И. Седерстрем верил в участие в его судьбе прусского и английского королей, на поддержку Фридриха II и Франции полагался П. Грамотин. [550]

549

См.: Филюшкин А. И.Указ. соч. С. 72.

550

См.: РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. № 1029. Л. 102–102 об.; № 1208. Л. 117.

Возможно, все эти разговоры явились отражением реального возрастания при Елизавете вмешательства иностранной дипломатии во внутренние дела страны. В поле зрения Тайной канцелярии систематически попадали люди, чьи связи вызывали серьезные подозрения.

В 1744 году был арестован лифляндский барон Отто Штакельберг, на которого поступил «сигнал» из Кенигсберга: там в «вольном доме» бывший офицер шведской службы заявил, что русская государыня «никогда на престоле спокойна не будет», и намекал на свои шведские связи и планы войны с Россией. Едва барона отправили в Сибирь, как на него поступил новый донос: ссыльный подполковник Даниил Опочинин сообщил, что Штакельберг хорошо осведомлен и о месте заточения семейства Антона Ульриха, и о смерти его жены Анны Леопольдовны, а в Кенигсберге в 1743 году встречался с брауншвейгским дипломатом Кейзерлингом и собирался с помощью прусского короля освободить пленников или хотя бы наладить связь с ними. Из дела следует, что Штакельберг был знаком с другим сторонником принца – бывшим семеновцем Иваном Путятиным, замешанным в дело Лопухиных. На сибирских просторах им довелось в дружеской беседе обсудить, как сделать, чтобы «государыне не быть», а фельдмаршала Миниха по подложному указу освободить из ссылки. На допросах барон категорически «заперся», и беспокойного лифляндца на всякий случай отправили за полярный круг – в Мангазею, где держали в «железах» до 1763 года. [551]

551

См.: Там же. № 944. Л. 96, 99 об, 144 об., 189–189 об., 243 об. – 246 об.

Новое предостережение поступило в 1745 году из Англии – тамошний посол И. А. Щербатов со ссылкой на прибывшего из Петербурга итальянца-учителя Л. Фоссати и его соотечественника Пискаторе докладывал, что некий итальянский кондитер Джузеппе Алипранди, состоявший в 1742 году в голштинской свите наследника Петра Федоровича, уполномочен брауншвейгским двором «привести на престол Иоанна» и даже обещал «ядом окормить императрицу всероссийскую». Через два года прибывший в Россию «конфектурщик» с семейством был препровожден прямо в Петропавловскую крепость и подвергнут строжайшим допросам вместе с женой; содержимое его багажа попало на криминалистическую экспертизу к лейб-медикам Бургаве и Кондоиди. Кондитер отрицал все обвинения, заявив, что заезжал в Брауншвейг исключительно с целью заработка. В привезенных им лекарствах и «лакомствах» ничего вредного не обнаружилось; но все же семейство «Жузепа Алипрандия» сослали в Казань, где оно провело 15 лет под охраной, несмотря на ходатайство посла об освобождении подданного австрийской короны. [552]

552

См.: Там же. № 1127. Л. 7 об., 28 об.-29 об., 87–88, 124.

В

обоих случаях Тайной канцелярии не удалось отыскать иностранный (брауншвейгский или прусский) след; однако категорически его исключать нельзя, тем более что иностранные посланники в России были неплохо осведомлены о положении заключенных и их перемещениях. [553] Фридриха II явно интересовала фигура заточенного принца: в начале 1740-х годов он давал Елизавете советы, как охранять престол от брауншвейгской династии. Позднее – если верить показаниям тобольского купца-авантюриста Ивана Зубарева – король лично поручил ему пробраться к свергнутому императору и помочь посланному на корабле прусскому отряду «скрасть Ивана Антоновича и отца его», а также устроить бунт старообрядцев в приграничных областях для возведения принца на престол. Зубареву выдали в качестве опознавательных знаков две золотые медали с портретом брата Антона Ульриха, присвоили чин прусского полковника, снабдили тысячей червонцев на дорогу и подкуп и познакомили с капитаном корабля, который должен был прибыть в Архангельск. Однако, по признанию авантюриста, ему не везло с момента перехода русско-польской границы: грабители отобрали деньги, раскольники не поверили ему или не захотели ввязываться в сомнительное мероприятие, затем он был схвачен властями и препровожден в Киев, а потом в Петербург. Там он провел два года в Тайной канцелярии, и 22 ноября 1757 года был составлен акт о его смерти. Но известная исследовательница, профессор М. М. Громыко, обнаружила несколько документов с упоминанием поручика Ивана Васильевича Зубарева, жившего в начале 1760-х годов в Ялуторовске и завалившего официальные инстанции жалобами на различные злоупотребления, творившиеся в Тобольской губернии. Если это был «воскресший» купец-авантюрист, то, возможно, он являлся «двойным агентом», а его проникновение в Пруссию было операцией российской «внешней разведки». [554]

553

См.: Корф М. А.Брауншвейгское семейство. М., 1993. С. 104, 188.

554

См.: Исторические бумаги, собранные К. И. Арсеньевым. С. 375–408; Громыко М. М.Тобольский купец Иван Зубарев // Материалы научной конференции, посвященной 100-летию Тобольского историко-архитектурного музея-заповедника. Свердловск, 1975. С. 65–66; Софронов В.«Сослать в Тобольск!» // Родина. 2005. № 6. С. 83.

В 1744 году был пойман шведский шпион Александр Луетин, в 1749-м – схвачен солдатами Астраханского пехотного полка обходивший караулы уроженец Финляндии Томас Гранрот. В 1752 году расследовалось дело купца Якова Гарднера и слуг подполковника Ингерманландского полка барона Лейтрома, подозревавшихся в шпионской деятельности.

Вскрытие идущих за рубеж писем вывело Тайную канцелярию в 1744 году на придворного служителя («тафельдекорского помощника») Алексея Шишкарева, часто писавшего брату Прокофию, «студенту, обретающемуся при его превосходительстве тайном советнике и чрезвычайном посланнике господине Ланчинском» в Вене. Следователей заинтересовали загадочные слова в одном из писем: «… компания скоро разоритца». Однако допросы, имевшие целью выяснить, какую именно «компанию» при дворе имел в виду сочинитель, и приложенные письма не оставили сомнений, что Шишкарев никакими секретами не владел и даже не был допущен в «особливые ее величества покои», а с братом делился исключительно мелочными сплетнями о придворной жизни: как бранятся и даже дерутся из-за остатков еды с царского стола лакеи, о чем говорят и на что жалуются. Сам же Алексей больше всего интересовался модными новинками и одолевал брата просьбами выслать ему то «полотна преизрядного» (оно за границей «гораздо дешево»), то чулки, то каких-то «картичек ‹…› преизрядных, вырезанных на парагамине». Однако грамотного и щеголеватого лакея сослали от греха подальше – капралом в гарнизон Архангельска. [555]

555

См.: РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. № 1122. Л. 3-17 об.

Под обвинение в измене подводились и участники придворной борьбы. Так, в 1748 году в связях с прусским королем Фридрихом II и подготовке переворота с целью передачи престола великому князю Петру Федоровичу и его супруге Екатерине был уличен лейб-медик императрицы, действительный тайный советник граф Арман Лесток – его пытали и приговорили к смертной казни.

Накануне Семилетней войны (1756–1763) русские офицеры «инкогнито» инспектировали прусские пограничные области, а в Россию устремились прусские и французские шпионы. Волею судеб Франция выступала в этой войне союзницей России – но при этом французская дипломатия стремилась противостоять российской политике по всему периметру европейских границ империи – в Швеции, Курляндии, Польше и Турции. Французское правительство относило эти страны («восточный барьер») к своей сфере влияния, на которую покушалась деспотическая северная держава. «Нациям, придерживающимся здравой политики, не подобает безмятежно взирать на то, как Россия, едва сбросив свои прежние варварские одежды, стремительно пользуется новым своим положением, чтобы расширить свои границы и приблизиться к нам», – наставлял подчиненных первый министр и министр иностранных дел Франции герцог Этьен Франсуа де Шуазель.

В 1756 году началась эпопея шевалье Мейсонье де Валькруассана, посланного в Россию «в качестве француза, недовольного своим отечеством» с целью устроиться на службу… у английского посла при российском дворе Уильямса. Из этой, надо сказать, примитивной операции ничего не вышло (англичанин был предупрежден о французском агенте); но самоуверенный француз объявился в Риге, где следил за военными приготовлениями России в Лифляндии, за что был арестован и посажен в Шлиссельбургскую крепость. На допросе он уверял, что ему поручили выведать, кто из русских вельмож испытывает склонность к Франции. По итогам следствия М. Л. Воронцов и П. И. Шувалов доложили императрице, что «сей француз прямой и небезопасный шпион, потому что он самую подозрительную корреспонденцию под подложными именами производил и в главных приморских городах приискивал себе корреспондентов».