Повседневная жизнь викингов IX–XI века
Шрифт:
Коре подбежал и рукоятью копья с трудом высвободил Быстрого, и жеребец весь в крови и пене скрылся в лесу. А у Прыткого из ужасной раны на животе, которую ему нанес Льот, вываливались кишки.
Коре протянул руку Льоту, у которого была разбита голова и кровь заливала глаза, помог ему встать и сказал:
— Никогда еще не доводилось мне видеть, чтобы человек так вмешивался в поединок жеребцов. Ты должен мне возместить ущерб.
— Вот тебе вира, — отвечал Льот и копнул носом башмака тучную землю. — Ты сам испугал лошадей медвежьей шкурой, что делает тебя похожим на трелля, работающего в лесу.
— Зато нас тебе не испугать, Вига-Льот, — сказал Коре. — Даже если ты и убил несколько человек в Исландии! — И он направил острие своего копья прямо на Льота.
У Льота был в руках меч, он размахнулся и отсек наконечник копья и ранил Коре в руку, но не очень сильно. Коре отбросил обрубок копья и обнажил свой собственный меч. Но Льот опустился на траву, изо рта у него пошла кровь — жеребцы его здорово покалечили».
Однако все эти общественные развлечения не шли ни в какое сравнение с рассказыванием саг.
Даже в наши дни в Исландии очень любят саги. Современные исландцы гордятся своим языком ничуть не меньше, чем самой историей Исландии, и всячески противятся тлетворному влиянию, как им кажется, на исландский других языков. Есть даже специальная языковая комиссия, основная цель которой — защита исландского языка от иностранных слов. Когда в стране входит в обиход какое-нибудь иностранное понятие или определение, то комиссия специально придумывает или находит ему исландский эквивалент. Саги разбираются буквально по слову — чтобы найти подходящую замену иностранному пришельцу. Так, вместо слова «телефон» было предложено использовать древнеисландское simi — «нить», аналог современному «проводу». Труднее было с «сателлитом». Но и тут из исландских слов «искусственный» и «луна» было конструировано gewitungl. Телевидение называется sjonvarp — комбинация исландских слов «смотреть» и «забрасывать» (например, удочку). Для конструирования названия компьютера взяли два слова tala — «число» — и volva — «предсказательница, пророчица». Несмотря на искусственную природу таких новообразований, эти слова вошли в обиход и теперь их употребляет каждый житель Исландии. Тупиковая ситуация возникает, когда комиссия сталкивается с выражениями типа «межконтинентальная баллистическая ракета». В сагах нет никакого «копья, летящего на большие расстояния», поэтому придумали «летящую на большие расстояния огненную дубину». Большинство же исландцев используют английскую аббревиатуру ICBM.
Практически сразу после начала эмиграции норвежцев в Исландию король Харальд Прекрасноволо-сый решил, что не будет потакать непокорным подданным, которые стремились «улизнуть» от него на далекий остров, а потому сначала ввел отступной налог, а потом решил подчинить себе непокорную Исландию.
Отступной налог, который платил каждый отъезжающий в Исландию, продолжал взиматься даже после окончания эпохи заселения острова.
Когда же остановить эмиграцию не удалось ни запретами, ни взиманием дани, Харальд решить поставить в Исландии своего наместника — ярла. Он послал на остров с тайными полномочиями шведа Унна, сына того самого Гардара, который одним из первых побывал в Исландии. В случае удачного выполнения поручения и подчинения независимой республики Унн сын Гардара должен был стать исландским ярлом. Однако тайная миссия провалилась, а цель посольства стала известна исландцам.
Когда Унн с одиннадцатью дружинниками поселился в Исландии, никто не хотел продавать ему скот или еду. С трудом найдя кров для себя и своей дружины в усадьбе одного бонда, будущий ярл не нашел ничего лучшего, как отплатить злом за добро и гостеприимство—и соблазнил дочь хозяина усадьбы. Не собираясь жениться на обесчещенной девушке, Унн бежал из усадьбы, однако разгневанный отец сумел отомстить за дочь: он нагнал неблагодарного гостя и убил его вместе со всеми дружинниками.
С тех пор Харальд и все его преемники вплоть до Олава Святого довольствовались податью, собираемой с каждого исландца, торговавшего с Норвегией.
Прошло больше ста лет, когда норвежский конунг Олав сын Трюггви предпринял очередную попытку подчинить Норвегии Исландию и обратить ее языческое в своем большинстве население в христианскую веру. Случилось это в 998 году.
Конунг послал в Исландию фламандского священника Тангбранда из Страны Саксов, которому удалось обратить в христианство нескольких знатных исландских ярлов, но большинство исландцев относились к нему с неприязнью. Поскольку христианский миссионер и сам не отличался кротостью, то дело закончилось плачевно: он убил нескольких исландцев, которые осмелились ему перечить. После такого «просвещения» язычников он вернулся к Олаву и свалил всю вину за свой провал на упрямство и испорченность жителей острова. Король пришел в ярость и пригрозил смертью всем исландцам, находившимся в этот момент в Нидаросе, однако ж успокоился, когда они незамедлительно приняли крещение.
Вскоре к королю прибыли два знатных исландца-христианина — Гицур Белый и Хьяльти Скеггьясон. Они постарались успокоить конунга и пообещали ему, что Исландия сама будет готова к принятию христианства. Спустя два года в 1000 году священник Тормод, под покровительством принявших крещение исландцев, прибыл из Норвегии на остров.
Христианам удалось уговорить тогдашнего лагмана Торгейра из Льосаватна, чтобы он разрешил их спор с язычниками и вынес дело на тинг. Сначала обе стороны, христианская и языческая, противостояли друг другу с оружием, и едва не завязалась битва. Но на следующий день Торгейр произнес со Скалы Закона речь, в которой говорил о том, как важно, во избежание раздора и разорения страны, всем исландцам держаться одного закона и одних обычаев. В результате решили, что впредь всякий должен быть христианином, и кто еще не крестился, тот обязан принять крещение; но относительно подкидывания детей остается прежний закон, так же как и относительно употребления в пищу лошадиного мяса. В будущем кто захочет, тот может приносить тайные жертвы богам, но, если найдутся свидетели того, виноватый должен оставить страну. Впрочем, «льготы», дарованные язычникам, исчезли, как и можно было предвидеть, через несколько лет после принятия христианства.
Введение христианства в Исландии явилось уникальным историческим событием, потому что произошло мирным путем.
Постепенно христианские священники стали уважаемыми людьми в стране, и к ним перешла часть обязанностей годи. Последние, однако, сохранили свои «правоохранительные» функции.
Особым уважением в стране пользовался епископ Гицур, внук Гицура Белого, пришедшего к конунгу с предложением крестить Исландию мирным путем. Ари Мудрый так пишет о нем: «Епископ Гицур пользовался таким расположением у своих земляков, как никто из живших на острове. Из любви к нему и по убеждению Сэмунда, с совета лагмана Маркуса, состоялось постановление, чтобы все люди привели в известность и оценили все свое имущество, движимое и недвижимое, присягнули в верной оценке и платили с него десятину». Это случилось в 1096 году. Ари прибавляет: «Великое доказательство преданности жителей этому человеку, что они, по его мысли, под присягой оценили все имущество, какое только было на острове, и самые земли, стали платить десятину и даже издали закон, что это должно продолжаться до тех пор, пока Исландия имеет обитателей».
Гицур (1042–1118) был удивительным человеком, умным политиком и прирожденным лидером. О нем говорили, что он одинаково хорошо справился бы с ролью короля, вождя викингов и епископа. Гицур решил стать епископом — и вошел в историю своей страны как учредитель епископата и церковной десятины. Он объявил свой родной хутор Скальхольт исландской епископией и наделил ее собственными землями и другими богатствами, а также налогом, собираемым с народа.
На тинге было постановлено принять десятину и освободить от нее следующие виды имущества: все имущество, имеющее благочестивое или общеполезное назначение для церквей или мосты и паромы; книги священников и церковную утварь (со всякого другого имущества они платят десятину); остатки хозяйственной продукции весной, если употребляют их для домашнего обихода, но не для продажи; доходы с должности годи, «потому что годи — власть, а не деньги».
Свободны от налога, наконец, были все, не платящие денег для путешествия на тинги. После заселения Исландии долгое время всякий, едущий на альтинг, отправлялся туда за собственный счет, но постепенно все, обязанные посещать альтинг, получали некоторое вознаграждение, которое собиралось с остававшихся дома в пользу приехавших на тинг, если они явились в назначенное время. Бедняки не только не платили ничего, но могли требовать пособия на свои путевые расходы от тяжущихся, имевших в них нужду по суду. Свободные от такого налога не были свободны от десятины, если они по уплате своих долгов владели еще имуществом на 10 эйриров. С десяти эйриров свободного от долгов имения, не считая платья на каждый день, и начиналась обязанность платить десятину.