Повседневная жизнь жен и возлюбленных французских королей

Шоссинан-Ногаре Ги

В Байонне на встрече Франциска I Франсуазы де Шатобриан не оказалось, а Луиза Савойская появилась в сопровождении молоденькой девушки ангельского вида, принадлежавшей к ее штату, и представила ее сыну. Восемнадцатилетняя Анна де Писле была сияюще прекрасна и свежа, а разум и остроумие еще больше подчеркивали ее привлекательность. Алчность, не раз проявлявшаяся впоследствии как заметная черта ее характера, не отражалась на ее нежном личике и в ясных глазах, сразу пленивших Франциска. Но Франсуаза де Шатобриан вскоре присоединилась к королю, и между двумя женщинами вспыхнула настоящая война. Франциск нашел выход из положения с грубостью мужчины, считающего, что для любящей женщины нет ничего невозможного: он предложил Франсуазе стать возлюбленной номер два. Та в негодовании отказалась. После этого Франсуазе не оставалось ничего другого, кроме как вернуться в свои владения в Бретани. Лишь в 1532 году ей довелось вновь встретиться с королем и провести с ним три недели, во время которых они восстановили былые отношения. В 1537 году она умерла: по неподтвержденной версии, ее муж, все время терзавшийся муками ревности, вскрыл ей вены.

В 1524 году

Франциск овдовел, а мир, подписанный в 1529-м, предполагал его брак с Элеонорой Австрийской, сестрой Карла V. Бесцветная королева, от нее король Франции не таил ни своего пренебрежения, ни безразличия. Чтобы задать тон их будущим отношениям, он встретил ее с рыцарской дерзостью, от последствий которой обезоруженная будущая французская королева так и не смогла оправиться: когда она въезжала в Париж, Франциск наблюдал ее прибытие с балкона, где рядом с ним демонстративно красовалась лучезарная и великолепная Анна де Писле. Свадьба не прервала их идиллических отношений, и свою фаворитку король осыпал милостями. Он выдал ее замуж, дал ей приданое, назначил ее мужа Жана де Броссе губернатором провинции Бурбоннэ. После смерти Луизы Савойской в 1531 году Анна начала руководить действиями короля, и, вырвавшись из материнской опеки, он попал в полную зависимость от своей возлюбленной. Она стала истинной королевой: сделалась воспитательницей принцесс и получала титулы и поместья, в том числе герцогства де Шеврез и д'Этамп, а также высокие должности для своих братьев. С 1539 года больной Франциск полностью подпал под влияние своей властолюбивой фаворитки, чьи артистические наклонности нашли наилучшее применение: она покровительствовала писателям, поэтам и художникам (в том числе Приматиччо), а размеры ее галантной власти позволяли ей охватить все королевство и повсюду расставить своих людей и приверженцев. «Захватив» какое-либо ведомство, она сажала туда полностью преданных ей людей и замечательно преуспела: ее ставленниками были маршал Шабо, в прошлом без сомнения ее возлюбленный, и кардинал де Тур-нон, а ее друг Аннебо стал адмиралом Франции. Ей мешал Монморанси, и она не успокоилась до тех пор, пока не добилась его отставки. Причины желать удаления коннетабля [13] были у нее очень личные и очень женские: этот советник дофина числился среди фаворитов возлюбленной будущего Генриха II, Дианы де Пуатье. Между двумя женщинами, идущей к закату и нетерпеливо ожидающей своей очереди, ибо Диана была уверена в преданности к себе наследника престола, разразилась целая война. С 1540 года двор участвует в их столкновениях. В этом конфликте, сопровождаемом взаимными ударами, ревностью, честолюбием и мелочностью двора, герцогиня д'Этамп брала верх до тех пор, пока был жив Франциск. Ее влияние становилось все менее сдержанным, а ее вмешательство, часто опрометчивое, давало повод и для шуток, и для вражды все более определявшихся противников, среди которых первой была Диана де Пуатье.

13

Коннетабль — старинный военный чин «великий конюший», во Франции с начала XIII века до XVII века — главнокомандующий армией.

В 1542 году конфликт возобновился с новой силой. Инициатором выступила Анна, нападая, главным образом, на окружение дофина, и современники без колебаний обвинили ее в двурушничестве, и даже в прямой измене — в передаче военных секретов Карлу V. Она совершенно не могла оставаться в тени и желала распространить свою власть даже на те области, где обычно вмешательство женщин не допускается. Свидетельством тому может послужить письмо, адресованное бальи [14] де Витри в 1544 году, в котором она назначает военного министра. Письмо оканчивается выговором, вызвавшим возмущение офицеров: «никогда я не видела, чтобы королю так плохо служили, — заявляет она, — и я приказываю вам показать мое письмо капитанам». Можно себе представить смятение и гнев капитанов, раздраженных самим фактом того, что эта женщина «осмелилась узурпировать командную власть и даже берется вести войну».

14

Бальи — правитель области (вальяжа), назначаемый королем.

Чем больше король старел, тем тяжелее становилось правление Анны. Но власть фаворитки никогда не заканчивалась с ее жизнью. Она находилась в прямой зависимости от каприза и верности монарха, и даже просто от случайности. В 1547 году Франциск умер. На следующий день герцогини д'Этамп уже не существовало. Король умер, да здравствует новая возлюбленная! Диана де Пуатье, дама сердца Генриха II, устранила старую соперницу, и на теплое местечко взошла новая звезда. Новому царствованию — новые богини. Опальная Анна вынуждена была покинуть двор и, позабытая всеми, медленно старела, вспоминая о своем удивительном прошлом. Умерла она лишь в 1580 году, на 30 лет пережив короля, которого ей удалось так замечательно поработить.

Фаворитки Франциска I утвердили за женщинами самое привилегированное общественное положение в Европе той эпохи. Это капитальное новшество задало тон, воспринятый при дворах Валуа и сохранившийся при Бурбонах, в корне отличаясь от рыцарского служения Прекрасной даме Средневековья, ибо распущенность, по крайней мере, при первом Бурбоне, то есть при Генрихе IV, всегда была в ходу. Фаворитки царствовали, королевы превращались в ничто, за исключением периодов регентства, и политико-культурная роль «супруги левой ноги», введенная Агнессой Сорель при Карле VII и продолженная герцогиней д'Этамп при Франциске I, сохранялась вплоть до века Просвещения, который также называют веком женщины — мадам де Помпадур.

Королевские фаворитки всегда были объектом презрения

со стороны завистников и политических врагов, и ругательства в их адрес никогда не утихали. Но их веселость, дух праздника, неизменно сопутствовавший им при дворе, весьма ценился придворными, а их покровительство было лестно писателям и художникам. Начиная с XVI века появилась едва ли не официальная традиция превозносить фаворитку в качестве музы и вдохновительницы государя, с большим вниманием и энергией побуждавшей его к исполнению своих обязанностей, возвышавшей его достоинства, предостережениями и увещаниями направляя его на истинно королевские и даже героические поступки.

Агнесса Сорель стала первым образцом великодушия и благотворного влияния, оставшись примером для всех своих последовательниц. Бернар де Жирар впервые поднял эту фаворитку на почетный пьедестал в своей «Истории Франции», вышедшей в 1576 году. Вскоре после этого Брантом объявил ее героиней, перед заслугами которой бледнеет даже слава

Жанны д'Арк.

«Прекрасная Агнесса, — писал он, — видя короля Карла влюбленным в себя, не помышляющим ни о чем, кроме любви, мягким, слабым и равнодушным к делам королевства, однажды рассказала ему, что когда она была еще совсем юной девушкой, некий астролог предсказал ей, что ее полюбит один из наиболее доблестных и храбрых королей Христианского мира, и когда он удостоил ее своей любовью, она подумала, что он и есть тот самый мужественный государь, о котором ей было предсказано. Но, видя его таким безвольным, так мало заботящимся о своих делах, она считает, что обманулась, и не он тот смельчак, а король Английский, совершающий великие подвиги и под носом у него захватывающий прекрасные города: „Вот человек, — заключила она, — которого я должна была встретить, это о нем говорил астролог“. Такие слова столь сильно уязвили сердце государя, что он разрыдался. Вскоре, набравшись мужества, он оставил свою охоту и свои сады и взялся за оружие. Он действовал столь успешно, что бесконечными стараниями и храбростью выбил англичан из своего королевства». [15]

15

Brantфme, Oevres complиtes; Dufresne de Beaucourt, Histoire de Charles VII, 1881; Rober Philippe, Agnes Sorйl, 1983.

Образ обаятельной возлюбленной Карла VII, которой больше, чем Орлеанской Деве, страна обязана успехом освобождения, в дальнейшем будет ставиться в пример всем великим фавориткам и при необходимости им не раз напомнят об их героической предшественнице. Накануне своего назначения на должность мадам де Помпадур получила послание от Дюкло, призывавшее ее точно следовать мудрому примеру Агнессы: «Это была женщина, к которой Карл испытывал самую сильную страсть и которая наиболее достойно использовала его привязанность… Редкий образец для подражания тем, кто пользуется такими же милостями, ибо она любила Карла ради него самого и все делала для славы своего возлюбленного и счастья королевства». [16] Как считают историки, редко кто подражал этому примеру, и Агнесса Сорель осталась исключением в королевских анналах. Шатобриан, утверждая, что правление фавориток стало одним из бедствий старой монархии, добавляет: «Из всех этих женщин только Агнесса Сорель принесла пользу королю и родине». [17]

16

Duclos, Histoire de Lords XI, 1745.

17

Chateabriand, Analyse raisonnйe de 1'histoire de France.

Глава вторая

БРАК И ЗАМУЖЕСТВО

Частные лица, желавшие вступить в брак, обычно избирали друг друга по взаимной склонности. Но на всех ступенях социальной лестницы брак всегда диктовался прежде всего стратегическими соображениями. Он предполагал соединение двух тщательно подобранных сторон, и даже если имелась тенденция к полигамии, то женщины обычно компенсировали создавшееся положение выгодой, пренебрегая доброй славой и честью. Укрепляя и округляя родовое имение, упрочивая авторитет семьи и привязывая к одному клану другой, каждый вносил в общую кассу свою долю влияния, покровительства или клиентуры, свой материальный и моральный капитал. При заключении брачных контрактов на первое место неизменно выходили все эти принципиальные консолидирующие моменты. У дворян добавлялось еще и желание оставить потомству свое имя, придав ему дополнительный блеск и вес. На первый план выходило социальное положение, «домашние» соображения все чаще уступали место «политическим» решениям. Для королей брак — это был дипломатический ход, с большим или меньшим успехом подтверждавший альянс между двумя государствами, удовлетворяя стремление монарха и к славе, и к произведению на свет потомства, и приносивший ему конкретные выгоды. Невеста должна была быть в состоянии обеспечить продолжение династии, а также принести территориальные, финансовые или дипломатические преимущества, которые придали бы дополнительный блеск и могущество короне и королевству.

Первое требование к принцессе заключалось в том, чтобы она была здорова, плодовита и не имела бы слишком бросающихся в глаза недостатков. В некоторых случаях, правда очень редко, этими требованиями и ограничивались. Мария Лещинская, после ряда интриг вышедшая замуж за Людовика XV, не принесла с собой иного приданого, кроме своего превосходного здоровья. Пристальное внимание к ней сделало Марию особенно бдительной. Безупречность ее поведения не, оставляла никаких сомнений. Но ее коснулась клевета. Те, кто при дворе неодобрительно относился к этому браку, объявили принцессу нездоровой, подверженной злому недугу — эпилепсии. Марию осмотрел врач, ее безупречное здоровье оказалась под стать ее нравственности, и свадьба состоялась.