Пояс неверности. Роман втроем
Шрифт:
Я офигевала на кровати, в одной руке гелевая ручка, в другой — дневничок, напротив Вера грызла семечки и плевалась в ладонь. Барыня прошагала на своих высоченных каблуках прямиком ко мне и встала напротив. Чуть с ума не сошла от страха, мой милый молескинчик, клянусь, аж вспотела вся. Я решила, что она притащилась меня увольнять, а остаться без работы — все-таки полный отстой. Если разобраться — это было бы вообще чудесно, для полноты счастья от нежелательной беременности и неполадок со здоровьем.
— Здравствуйте, — официально произнесла Барыня, будто на совете каких директоров, — как ваше самочувствие? Я разговаривала с лечащим врачом, и мы сошлись во мнении…
И тра-та-та, что-то рассказывала дальше, как ОНИ совместно с врачом собираются меня лечить дальше, что проделают сегодня, что — завтра…
Я тупо молчала, иногда произносила отрывистые звуки, типа:
— А? Ы? У?
Барыня развернулась на каблуках и протопала к выходу. На полпути остановилась, проборомотала что-то себе под нос, вернулась и поставила мне на дряхлую крашеную тумбочку бумажный пакет из «Седьмого континента».
— Поправляйтесь, — попыталась она даже улыбнуться, — поправляйтесь, а потом поговорим.
И ушла окончательно. Вера смотрела Барыне вслед, как завороженная.
— Улетный прикид, — сказала она, — у нас у мамашки одной такие сапоги есть. Полторы тысячи евро стоят, она хвасталась. Ей любовник подарил… Из Италии привез…
Я полезла в мешок с продуктами, уже на последней стадии офигевания вытащила оттуда две банки красной икры, морской коктейль в пластиковом корытце, французский йогурт восьми видов и что-то еще, ага, минеральная вода, бумажные салфетки и ореховое ассорти.
ж., 45 л.
Иногда жизнь начинает меня подвергать строгим проверкам на человеколюбие и верность заповеди «не злорадствуй». Например, сегодня у метро «Белорусская» встречаю старинного знакомца, очень прославившегося в свое время тем, что развелся с моей подругой и женился на девушке двадцати лет. (Правда, мерзавец?) Так вот, с того времени прошло много времени, у подруги давно все в порядке, и идет этот знакомец.
— Привет, — говорит мне, — сколько лет сколько зим, а я вот тут немного потерялся, не подскажешь, где магазин Органической Еды?
— Подскажу, — отвечаю я ему, — это тебе на Лесную надо. Сейчас налево, потом прямо. Там торговый центр какой-то, увидишь.
— Спасибо, — кивает головой, — а то мне надо зерна купить.
— Зерна купить? — удивляюсь.
— Ну да, специальное живое зерно, для проращивания. Жена велела приобрести, чтобы я на завтрак ел. И на ужин.
Говорит он это все и выглядит как-то малорадостно.
— Ну, — реагирую я, — разумно. Типа энергетического коктейля, да?
— Не знаю, — неуверенно пожимает плечами знакомец, — не знаю, а у тебя нет тридцати минут? Тут пиццерия классная, «Миа Флоренция». Пошли зайдем!
Мы заходим в пиццерию, он стремительно съедает большую пиццу и улыбается наконец. Покупает сигареты, закуривает с наслаждением. Я выпиваю свой чай.
— Знаешь, мне жена что сказала? — спрашивает риторически. — Она мне сказала, что я не имею права относиться поверхностно к своему здоровью. Она сказала, что так я помру через пятнадцать лет, а кому она будет нужна в сорок пять?
Видит мое негодующее лицо и быстро вспоминает, как нужно себя вести:
— Нет-нет, ты, конечно, всем нужна в сорок пять лет! Посмотри, как ты похудела! Просто я себя как-то странно ощущаю… Не знаю. Какой-то племенной скотиной, что ли. И потом. Вот вы все орали, что нашел малолетку, младше на двадцать лет, все дела. Малолетка-то она малолетка, а как сядет, как откроет рот, так сдохнуть можно. Рассказывает, что надо купить для дачного сезона и что она сварила из капусты еще. Никакого драйва!
Прикуривает вторую сигарету от первой. Улыбается мечтательно:
— Ну ничего. У меня в офисе еще сырокопченая колбаса припасена… И сало…
А заповедь-то я нарушила все-таки. Слаб человек. С другой стороны, ни разу не пропела знакомцу про «бачили очи» и «жрите, хоть повылазьте».
— Что это ты такая накрученная? Что-то случилось?
— Все благополучно. Устала.
— Молчишь целый вечер. Не ешь ничего.
— Проблемы с оформлением нового офиса, ты же знаешь. Этот особнячок на Покровке, я влюбилась в него! Буду бороться. Вот, думаю, что можно сделать еще.
— А что в мэрии?
— Ннну… Не состоялась встреча. Маргарита Павловна застряла в лифте, просидела почти четыре часа, я тоже не смогла подъехать. К сожалению.
— Удивительно. Ты такое значение придавала этому.
— Я и сейчас придаю. Просто есть дела важнее.
— Например?
— Прости, дорогой, голова раскалывается просто. Даже разговаривать больно.
— Дэ эр бэ.
— Да, именно… Бэ.
Закрываю за собой дверь в ванную. Снимаю тапочки, босыми ногами встаю на приятно теплый пол, отворачиваю до предела кран. Мягкий электрический свет дробится о мозаичные плитки оттенков пламени: от лимонно-желтого до густо-красного. В ходе строительных работ я засомневалась, появилась идея использовать классические для ванных комнат синие цвета, но дизайнер настаивал. Получилось прекрасно, спорить не приходится. Беру в руки щетку для волос, она тяжела, рукоять сделана из натурального янтаря — дорогой и нелепый подарок от Эвы, бывшей эстонки. Она относится к янтарю с большим уважением. Национальный камень. Надо непременно поговорить с Эвой. Она всегда умеет меня выслушать. Тем более это необходимо, когда у меня вырастает план.
Иногда так получается. Я ложусь будто бы спать, глубокая ночь, на окна налипает мокрый снег, слышны размеренные шаги соседа сверху, он всегда ложится под утро. Кажется, программист, у них так принято. Я закрываю глаза, а в моей голове вырастает план действий. Безупречный, в нем учтены все детали предстоящей операции, как стратегические — основоположные, так и тактические — не менее важные.
Никогда невозможно предсказать, в каком случае это произойдет, но иногда получается, и в голове произрастает дерево, на месте каждый листок, каждая незначительная почка или привитая ветка. Я знаю, что должна сделать.