Пояс оби

Ли Карина

Майко учились краситься, правильно носить кимоно и ходить в японских деревянных сандалиях гэта, имеющих форму скамеечки. Еще они занимались икебаной, танцевали, писали стихи, рисовали, играли на музыкальных инструментах и общались с мужчинами. Последний пункт мне нравился больше всего.

Мне разрешалось сидеть в самом дальнем углу у фусумы. Ко мне не относились как к гостю, все понимали, для чего я здесь, поэтому радушного приема я не ожидала. После полудня я покидала окия, чтобы где-нибудь пообедать, обычно в кафе неподалеку.

Иногда компанию мне составляли Лилиан и Макото, которые разрешили межличностные проблемы.

Вместе мы неплохо проводили время, как и прежде. Макото – единственный из нас – решил учиться в аспирантуре и получил должность ассистента на кафедре истории.

– Сколько тебе платят? – однажды спросила Лилиан во время обеда.

– Почти за бесплатно работаю, но зато у меня не отняли общежитие, – важно заявил парень. – А ты уже получила первую зарплату? – обратился ко мне Макото, ловко цепляя палочками рамэн.

– Ну да, – протянула я, догадавшись, в какое русло сейчас зайдет разговор.

– И какая сумма? Ты ведь сторожевой пес на страже японского качества, – хохотала Лилиан, лукаво поглядывая на Макото, чтобы тот поддержал шутку. – Давай! Признавайся.

Я понимала, что выбора нет, а скрывать правду от лучших друзей не имеет смысла: этих двоих я пригласила на новоселье – в квартиру, которую сняла возле окия.

Жилище было мне по душе: очень понравился дорогой интерьер. Думаю, ребята могут почуять что-то неладное, если я умолчу.

– Примерно триста тысяч йен.

Тишина, воцарившаяся за столом, продолжалась недолго.

Лили опомнилась первой.

– Сколько-сколько? Триста тысяч! Вот это да! – присвистнула она и просверлила меня жгучим взглядом настоящей испанки. – С чего такая щедрость?

– Я тоже удивлен, что Такуми-сан настолько расщедрился. Он отваливает почти незнакомому человеку такую крупную сумму. Гейши в окия точно занимаются, ну… культурными вещами? – заговорщицки прошептал парень.

Приподнятая бровь Макото вывела меня из себя, я поняла, на что намекают друзья.

– Из твоей головы до сих пор образ гейши послевоенного времени не выветрился? Лилиан, Макото! Вроде мы были на одном факультете, изучали одинаковые предметы, а мозгов у каждого меньше, чем у белки! – ни с того ни с сего вспылила я, с жаром принявшись защищать окия, в котором работала. – Вы предлагаете мне вернуть деньги обратно?

– Эй, нам просто интересна причина, – примирительно развел руками Макото. – Но, может, сменим тему? Ты в курсе, что у Такуми-сана есть невеста? Хотя в невестах ходит дольше, чем мы в университете учились, – хихикнул он и подмигнул мне и Лили. – Я помню, что как-то раз встретил их на мероприятии по криптовалюте. Она дочь богатого мецената из Осаки.

– Мне все равно. И вообще, меня их отношения не касаются, – проворчала я, а Лили громко фыркнула.

– Но целоваться с Такуми ты при первой возможности побежишь, вот настоящая цена твоей зарплаты!

– Во-первых, – начала я, не на шутку обидевшись, – у меня было минутное помутнение рассудка, во-вторых, он не ответил на поцелуй, а в-третьих…

– Погодите-ка, я что-то не пойму, ты с ним… что? – встрял Макото, переводя взгляд то на меня, то на Лили.

Но разговор скомкался, а потом закончился и наш совместный обед. Мы не поняли друг друга, хотя я уже не сердилась на Макото и Лилиан, главное, что денег хватало на оплату арендованной квартиры, я могла двигаться дальше и строить планы на будущее.

В глубине души я хотела отложить денег, чтобы вернуться в родной дом на Сахалине и отремонтировать его. Боюсь, что из-за частых дождей и без должного ухода он прогнил до основания.

После обеда майко обычно поднимались на второй этаж окия, где хранились огромные сундуки с кимоно, поясами и другими аксессуарами, в том числе заколками канзаши в виде цветов и бабочек, париками и прочими аксессуарами для причесок.

К примеру, сегодня девушки должны были тренироваться завязывать пояс оби и ходить на деревянных сандалиях окобо. Обычно к каждой ученице еще в самом начале обучения приставлена опытная девушка.

Вот и сейчас на татами устроились пять юных майко и столько же наставниц.

Надо сказать, что наставница является старшей отнюдь не по возрасту: достаточно провести хотя бы вечер в качестве гейши или практикующей майко – и право преподавать уже у тебя в кармане.

Если в занятии по завязыванию пояса оби не было ничего особенного, то хождение в сандалиях окобо, а это обувь на танкетке, оказалось забавным. Девушки почти сразу же падали, тщетно пытаясь сохранить равновесие и держать спину прямо. Наставницы ругались, но давали дельные советы и демонстрировали свое умение.

Затем какая-то майко в очередной раз грохнулась на пол и отпечатала свой макияж прямо на татами. Я думала, она зальется слезами, но девушка лишь улыбнулась. Соученицы, которые выглядели очень дружелюбно, быстро помогли ей подняться.

Атмосфера была удивительно располагающей, и я присоединилась к общему веселью. Одна из наставниц заметила смену моего настроения и быстро засеменила ко мне. На ней было легкое голубое кимоно, расписанное розовыми цветами. Широкий синий пояс окаймлял талию, волосы украшали живые цветы.

– Айуми-сан, не желаете попробовать? Целыми днями сидеть в углу не скучно?

На меня словно вылили ведро воды. Со мной заговорили!

– О нет, мне приятнее наблюдать за вами, я даже надеть сандалии не сумею, – вежливо ответила я и внимательно посмотрела на наставницу.

Лица всех девушек были так сильно набелены, что я их почти не различала.

Чтобы не показаться невеждой, я решила уточнить:

– А можно иногда задавать вам вопросы? За вами настолько интересно наблюдать, вы такие юные и красивые, но кое-что для меня остается загадкой.