Пойдём со мной, Василина
Шрифт:
– Отвлечь, говоришь? – задумчиво тяну я, снова осторожно выглядывая из укрытия пещеры.
Ааму тоже поглядывает в ту сторону.
– Я могу это сделать. Если ты сможешь залезть в дом сама и выпустить своего мужчину.
– Смогу, – киваю уверенно. – Если ты расскажешь, где этот рычаг и как он работает.
Следующие минут десять мы тщательно обсуждаем наш план действий. Ааму рассказывает, как лучше пробраться к задней стене, где там это окошко, и детально описывает комнату с клеткой и механизм, который эту клетку открывает. На словах ничего сложного. Главное не попасться.
Перед тем, как выдвинуться, я с помощью Ааму скрупулёзно вымазываюсь в красную пыль, особое внимание уделяя своей одежде. Она, конечно, после всего пережитого далеко не белая, но всё равно довольно заметная на фоне коричневато-красных камней. Мою сумку мы прячем в кустах у входа в пещеру, тщательно завалив её ветками.
И наконец отправляемся каждая своим маршрутом. Ааму должна подойти со стороны поселения, чтобы не вызвать подозрений, а мне предстоит, сделав приличный крюк, прокрасться через рощу к задней стене дома, в котором Арида держат.
Чтобы меня не заметили, мне приходится большую часть пути перебираться по-пластунски, как можно тише переползая от одного валуна к другому, буквально чувствуя, как теряю я драгоценное время. Но лучше так, чем получить ещё одну отравленную стрелу, а то и не одну, и завалить всё дело одним махом. Ааму предупредила, что охотницы у них весьма глазастые и ушастые.
К тому моменту, как я добираюсь до каменной гряды немного в стороне от нужного нам дома, у меня уже дрожат и руки и ноги, голова снова начинает кружиться, а в висках стучит так, что дурно становится. Не спасает даже остро-ощутимый всплеск адреналина. Так что необходимость дождаться сигнала Ааму я воспринимаю с настоящим облегчением. Проклятый яд. Но если мне от одной стрелы так хреново, то как Ариду от девяти? Не в девять раз же он от меня больше.
Спрятавшись за ближайшим к дому валуном, я сажусь на землю, привалившись спиной к тёплой шершавой поверхности камня. Можно немного перевести дыхание. Ааму то, что я на месте, должна почувствовать, как она мне призналась по ходу составления нашего плана. Это, оказывается, следствие того, что моя энергия именно ею спрятана.
Однако долго рассиживаться мне не приходится. Не проходит и пяти минут, как со стороны ведущей к дому дорожки доносится оглушительный грохот, и болезненный вскрик. Это сигнал такой, что ли?
– Ааму, ты что здесь забыла? – слышу я злой окрик, судя по всему, одной из стражниц.
– Я… я… это. Меня послали отвезти это… туда, – запинаясь, лепечет моя подельница.
– Что ты несёшь? Кто тебя послал? Ты сюда из-за мужика притащилась, так сразу и скажи. Так можешь идти обратно, а-киара сказала никого не пускать, – с сарказмом фыркает всё та же стражница.
– Но я одним глазком только взгляну. Вам что, жалко?! – громко возмущается Ааму, но я уже не слушаю, что там дальше несёт девчонка, и пускаюсь ползти дальше, прячась в высокой траве и надеясь только, что ей хватит ума задурить им мозги.
Хватает ей не только мозгов, но и хорошо подвешенного языка и самой обыкновенной подростковой наглости, с которой Ааму заговаривает зубы стражницам так качественно, что я беспрепятственно добираюсь незамеченной до угла местной тюрьмы и сразу же прячусь за домом. Даю себе несколько секунд на передохнуть, выжидая, чтобы чёрных мушек, пляшущих перед глазами, стало меньше, и осторожно поднимаюсь на ноги. Дальше мне остаётся только тихонько прокрасться вдоль стены и обогнуть ещё один угол здания, чтобы оказаться позади него.
Так. Где тут это окно?
Я окидываю стену внимательным взглядом, который довольно быстро цепляется за небольшое тёмное отверстие под крышей. И это окно? Ааму действительно думает, что в него реально пролезть? Я плечи смогу протиснуть разве что по диагонали. А бёдра… бёдра пройдут, если только плечи пройдут. А ведь чтоб пролезть нужно ещё добраться до него. А оно на высоте где-то двух с лишним метров, и я буквально чуть-чуть не могу достать кончиками пальцев до края этого окошка, чтобы зацепиться.
Чёрт! И мне ведь придётся это сделать.
Смирившись с этой мыслью, я принимаюсь осматриваться. Где-то здесь в кустах Ааму обещала бревно, которое можно приставить к стене. Даже думать не хочу, откуда она о нём знает, и кого посещала в этих дикарских застенках таким экстремальным образом.
Бревно не сразу, но находится. Спрятанное за кучей хвороста. И от одного взгляда на него мне слегка плохеет. Тяжеленое же, наверное.
Но как только я принимаюсь его ворочать и катить, оказывается, что деревяшка довольно трухлая, так что в конце концов с его транспортировкой к нужному месту я справляюсь довольно быстро, хоть и запыхавшись окончательно.
Поставив бревно так, как мне нужно, я, уже не теряя ни секунды, забираюсь на него, нахожу глазами небольшой зацеп для ноги повыше и, схватившись за край окошка, подтягиваюсь.
От бревна подо мной отваливаются целыми кусками трухлые щепки, но я успеваю переставить ногу, зацепившись носком за выступ в грубо-положенной кладке, а потом и закинуть локоть в проём вентиляционного отверстия. Окном его язык больше не поворачивается назвать.
Ух. Пролезание через это шкуродёрское отверстие стало для меня по-настоящему жёстким испытанием. Был момент, когда я реально подумала, что застряла там насовсем.
А когда я наконец совсем не грациозно и далеко не ловко приземляюсь на пол в тёмной комнате, то чувствую себя так, словно с меня содрали добрую половину кожи вместе с мясом.
Но я это сделала. Осталась всего лишь малость. По крайней мере, мне так кажется ровно до того момента, как я замечаю ту самую клетку, стоящую посреди комнаты. Она небольшая, квадратная. Порядка два на два метра. И Арид в ней едва поместился. Даже ноги толком вытянуть не смог.
Мой… спутник лежит на полу, раскинув руки в стороны в неудобной позе, в которой его скорее всего там свалили. Он не шевелится и совершенно никак не реагирует на моё появление. А когда я, не поднимаясь на ноги, буквально на четвереньках подбираюсь ближе, мне в первый момент кажется, что даже не дышит, отчего сердце в груди болезненно сжимается.