Пойди туда, не знаю куда. Книга 3. Три царства
Шрифт:
Нетот вспомнил свои охотничьи навыки, вспомнил, как тропил зверя, изучая его пути и повадки, и применил это к глазу. Не сразу, но довольно быстро он заметил, что скачки были не такими уж беспорядочными. Глаз повторял определенный набор перемещений, распахиваясь точно в тех же самых местах, лишь временами начиная трепетать под поверхностью гнезда и дергаясь в непредсказуемом направлении.
Понаблюдав за этим, Нетот стал понимать, что глаз этот должен двигаться вполне понятным путем, но в его движение что-то вмешивается, и тогда он дергается, скачет раз или несколько непредсказуемо, а потом возвращается к обычному пути. И движется
При этом двигался глаз по поверхности гнезда словно бы против солнца, накручивая мотки то выше середины, то ниже, как бабушки мотают клубок с нитками. Но стоило войти сбою, как глаз начинал дергаться, подымаясь вверх или так же неровно опускаясь вниз.
Похоже, если бы не помехи, движение глаза всегда было бы круговым. Но то, что ему мешало, двигалось сверху вниз и снизу вверх, и глаз словно бы пытался за ним уследить. При этом, двигаясь вверх или вниз, он успевал открыться несколько раз, так что Нетот непроизвольно начал прослеживать за направлением его взгляда, и, как ему показалось, заметил какое-то движение в ветвях Древа.
Заметил, но ни рассмотреть, ни уследить не смог… Если там что-то и было, его скорости были Нетоту недоступны даже с жилой познания.
Поэтому он бросил это бесполезное занятие и начал наблюдать за глазом. И так вычислил место, где глаз открывался чаще всего и оставался открытым дольше. Нетот расположился напротив этого места и стал ждать.
Первые разы, когда глаз распахивался прямо перед ним, это все равно приводило Нетота в ужас. И даже не потому, что глаз был огромным. Нет, что-то ужасное было в самом глазе. Как если бы он превосходил все человеческие возможности противостоять и обладал силой, одно присутствие которой рядом делает человеческую жизнь ничтожной.
Однако вскоре Нетот привык и развил в себе какую-то способность выдерживать эту близость. Не в том смысле, что сивон перестал пробегать по его телу. Нет, стало даже хуже: теперь каждый раз его охватывал не только сивон, но и начиналась дрожь внутри тела. Сначала только в груди, в середке, затем она начала разливаться вверх и вниз, так что казалось, что все нутро трепещет. Но теперь Нетот мог с этим жить, он сохранял способность думать, несмотря на сивон и внутренний трепет.
Думать и решать задачи. А задачей он себе поставил поймать взгляд этого глаза. Глаз распахивался, но, как понял Нетот, не видел его. Он глядел словно в никуда. Или куда-то, но это «куда-то» было Нетоту недоступно. Нетот попытался помахать руками и попрыгать, чтобы привлечь внимание глаза к себе, но это было бесполезно. И он сам ощущал, что это слишком медленные движения. Глаз жил совсем в другой скорости, так что движения Нетота были для него просто не видны.
Тогда он начал смещаться так, чтобы глядеть, когда глаз откроется в очередной раз, прямо в зрачок, можно сказать, в самое зрение глаза. Но поймать эту ось зрения, уходящую внутрь глаза, было совсем не просто.
Поэтому Нетот решил не ловить ось, а вглядываться внутрь глаза вдоль по ней, и довольно скоро заметил, что под желтой блестящей поверхностью зрачка вспыхивают искорки. Чем больше он вглядывался, тем лучше он видел в глубине глаза и тем больше всего замечал, словно обучался новому способу видеть.
Постепенно он начал не просто ловить взор, но пытаться проникнуть вглубь зрачка, чтобы рассмотреть, что это за искорки и где
Не с первого раза ему удалось рассмотреть, что искорки словно бы всплывают из глубины глаза к поверхности зрачка. А там в глубине было что-то, что их порождало… Теперь Нетота не занимал сам глаз, при каждом его открытии он пытался дотянуться своим взором до источника искр, но глаз постоянно закрывался быстрее, чем это удавалось.
Усилие истощило Нетота, и он отвалился и даже прилег на жилу познания, отдыхая и восстанавливая силы. Отдых этот на жиле познания, надо признать, был весьма беспокойный – тело отдыхало, но разум постоянно искал решения, словно взрываясь новыми образами. Нетот начал наблюдать за этим, даже попытался остановить поиск, но это ему очень плохо удавалось.
Пришла мысль, что надо отцепиться от жилы познания, но вот этого он себе позволить не смог, даже засмеялся от такой глупости: наслаждение, которое он испытывал, думая, было слишком высоко, чтобы осознанно решиться потерять способность познавать.
Он хотел осмыслить это новое для себя состояние, но тут же пришла ему мысль, что хорошо бы подтянуть корень охоты. Он принялся мысленно искать охоту, и даже почувствовал, что она отзывается, но его тут же начало утягивать вниз, к корням, прочь от паучьего гнезда. Это ему не понравилось, и он отпустил охоту, вернулся на прежнее место и начал звать ветвь желания.
Не сразу удалось ему перестроиться с охоты на желания, уж очень разные были от них ощущения. Но тут глаз взглянул на него, и в тот же миг он нащупал где-то в пространстве жилу желаний и потянул ее к себе. И она пришла.
Теперь Нетот сидел на двух жилах сразу – познание, соединившись с желанием, стало сильнейшим желанием познать, найти решение, открыть тайну. И когда Нетот в этом состоянии заглянул в открывшийся перед ним глаз, он дотянулся до источника искр…
И оказался внутри глаза, словно его проглотили! Ощущение было такое, будто кто-то огромный втянул в себя воздух и с ним комара, которым ощущал себя Нетот.
– Вот дурак! – услышал он хихиканье ехидной мысли, но даже не смог ответить, так силен был его ужас.
Внутри паучьего гнезда
Снаружи гнездо было большим, даже огромным. Но когда Нетот оказался внутри, первое, что ударило по его восприятию, это безмерность пространства, в котором он оказался. Как такая огромность могла умещаться в каком-то гнезде, пусть даже толще, чем ствол великого Древа?! У гнезда изнутри не было границ! И это вызвало вспышку страха: где искать выход, как выбираться из такого места?!
Но эта вспышка была хоть и пронзительной, но очень краткой. Нетот даже не успел ее по-настоящему осознать, потому что в следующий миг по всем его органам восприятия ударил резкий, разрушительный свет! Он лился со всех сторон и с такой силой, что Нетот мгновенно ослеп. И лишь глядя во время, то есть вспоминая свои ощущения, он смог понять, что у пространства этого было устройство.
Уже ничего не видя глазами и полностью отдавшись той силе, что влекла его к середине гнезда, Нетот осознал, что все гнездо состояло словно бы из лучей, разлетающихся от середки во все стороны. Или наоборот, стремящихся в этот узел средоточия. Лучи не упирались ни в какие стенки, они просто уходили в бесконечное пространство, и были такой яркости, что даже воспоминание о них вызывало сильнейшую боль.