Пойди туда, не знаю куда. Книга 4. Сват Наум
Шрифт:
Стрельцы снова захохотали. Десятник нахмурился и объяснил:
– Ты еще не в стрельцах, ты в похоронной ватаге. Чтобы в стрельцы попасть, надо из пищали палить, и чтобы за тебя не меньше семи стрельцов поручилось. В стрельцы хочешь?
– А синь кафтан и красную шапку дадут?
Десятник кивнул.
– Тогда запиши меня в стрельцы!
– А кто за тебя поручится?
– Не знаю… за меня некому. Разве Белка, вот, да баенник…
– Я за него поручусь, – сказал старший стрелец. – И мои, думаю, поручатся. Как вы, братцы?
Стрельцы
– А что, пожалуй, службу тянуть будет! Безотказный! Бегает хорошо! Силенка есть! Умишка бы побольше!
– Умишко служилому человеку лишку не надо! – обрезал десятник. – От умишка одни беды! Если выстрела не боишься, я за тебя тоже поручусь. Дайте ему пищаль.
Один из казаков спешился, снял пищаль, перекинутую ремнем через плечо, раздул фитиль, взвел курок, подсыпал на полку пороха, протянул Федоту. Федот неуверенно провел ладонью по бритой голове и поднял глаза на десятника:
– А чего я с этим делать буду?
– Покажи ему! – приказал десятник стрельцу.
Стрелец показал, как прижимать приклад пищали к плечу, объяснил, что прижимать надо сильно, иначе ключицу сломает отдачей, показал, как целиться. Ни мушки, ни прицела на пищали не было, целиться надо было прямо по стволу. Меткость боя у пищалей была никудышная, стреляли почти наугад, в направлении цели. Поэтому стрелец показал Федоту столб в огороде, шагах в десяти:
– Вот попади в столб!
– Да ты не бойся, – подбодрил его старший стрелец, – не попадешь и ладно, нам, главное, увидеть, не боишься ли ты выстрела. Прицелишься, морду-то отвороти, а то как бы искрами глаза не выжгло.
Федот прицелился в столб, и вдруг почувствовал, что внутри него словно зашевелились какие-то воспоминания, и что-то поднялось с самого дна и начало заполнять тело, будто меняя его. Он опустил пищаль и вздохнул, стрельцы засмеялись, подбадривая. Явно ожидали, что после выстрела Федот от отдачи сядет на задницу. Старая стрелецкая шутка над новобранцами.
Федот снова прицелился и почувствовал, что ему даже неловко стрелять по такой близкой цели. Он будто знал, как это делать.
Он снова опустил пищаль и повернулся к десятнику.
– Что, дрейфишь? Стреляй давай!
– А можно мне вон по тому горшку выстрелить? – показал Федот на битый горшок, одетый на кол в дальнем конце плетня.
Все дружно заржали еще раз.
– Да ты, чё, парень! По тому горшку и стрелец-то не всякий попадет!
– А вот и проверим! – остановил смех десятник. – Посмотрим вашу огневую сноровку! С лошадей! Заряжай! Пали по готовности!
Стрельцы спешились, отошли несколько от коней, приготовили пищали, воткнули бердыши, прицелились и выстрелили! Все заволокло густым дымом. Белка прыжком прижалась к ногам Федота.
Когда дым рассеялся, в плетне обнаружилось несколько перебитых жердей, на крыльцо с криками вывалилась с вытаращенными глазами вся дурацкая заспанная ватага, которую тут же погнали обратно в избу, но горшок был на месте, словно насмехался.
Федот повернулся к начальству и
– Ну, считай, испытание выдержал, – сказал десятник. – Шума и огня не боишься, а стрелять тебя научат.
– А можно мне тоже попробовать?
– Заряд только переводить.
– Очень хотся!
– Пробуй, бог с тобой! – махнул рукой десятник.
Один из стрельцов воткнул перед Федотом бердыш подтоком в снег. Но Федот только помотал отрицательно головой и приложил пищаль к плечу. Стрельцы опять засмеялись. Федот же направил пищаль в сторону горшка, зажмурил один глаз и словно бы ушел внутрь себя. Ощущение ружья возле плеча будило манящее и словно давно забытое чувство, сладостная истома разлилась от этого по его телу.
Он не спешил, просто позволял стволу слегка раскачиваться, и в какой-то миг почувствовал, что попадет. Нажал спусковой крючок, порох перед ним взорвался, несколько искр действительно куснули щеки, ружье сильно ударило в плечо, сильнее, чем ожидало тело, но не настолько, чтобы было больно. Федот вскинул ствол и поставил пищаль прикладом на землю возле ноги, сам нагнулся и погладил собаку, чтобы не боялась.
Дым рассеялся, и наступила тишина. От горшка и след простыл. Он попал! И этого не ожидал никто!
– Да не может быть! – воскликнул один из стрельцов.
– Повезло! – загудели другие.
– А еще так сможешь? – спросил десятник.
Федот пожал плечами:
– Не знаю… я не виноват…
Вид у него был такой растерянный, что стрельцы снова засмеялись, и это как-то разрядило обстановку.
– А со шпагой управляться сможешь? – спросил десятник.
– А что это? – все так же растерянно спросил Федот.
– Ну, вон, у стремянных сабли. С коня саблей рубить удобней. А у пеших стрельцов шпаги. Как думаешь, со шпагой сможешь?
– Не-а, я лучше топором…
Это вызвало такой смех, что обстановка совсем разрядилась, и Федоту простили его меткий выстрел.
– Так что, братцы, – спросил десятник, – поручимся за новичка?
– Чего ж, поручимся! – ответили стрельцы веселее и принялись хлопать Федота по спине и плечам.
Он только покрякивал и поеживался. Кулаки у стрельцов были тяжелым
Черная охота
Стрельцы позволили Федоту вернуться к его починке, а сами погнали похоронную ватагу в деревню, явно сторонясь их и стараясь не прикасаться. В санях обнаружились под сеном какие-то одежки.
– Наворовали, бесы! – выругался один из стрельцов, вороша сено кончиком бердыша.
– Ты чё! Ты чё! – это наше, закричал один из гулящих, разевая беззубый рот. – Это мы с собой привезли!
– Сказано же вам, дуракам, не брать ничего по домам! – выругался стрелец и махнул рукой. – Вперед, погнали!