Пойманные сном
Шрифт:
– Ишь, чуда кака, - сказал наконец один.
– Говорить умет.
– Не чуда, а мумба-юмба некультурна, - проворчал второй.
– Поздоровкаться поздоровкался, а глазенапы-то спрятал. Поди разбери, с чем пришёл. Может, враньё одно наболтат да навешат…
– Простите, дедушки, - Лёхин аж покраснел и поспешно снял чёрные очки.
– Здрасьте вам ещё раз.
– Здоров, коль не шутишь. С чем пожаловал? Праздно ли рыщешь? Али чего ищешь? Рожу-то тебе как изукрасили - глядеть страшно…
– Уж извините, пришёл
– Дело у меня… - Он запнулся. Сразу сказать про нить? Или поговорить для начала? Прощупать, так сказать, ситуацию…
Он снова взглянул на примолкших в ожидании дедков, и его пробрал озноб: они едва заметно ёжились от холодного пронизывающего ветра. Он-то сам, понятно, почему мёрзнет. Уже настоялся на воздухе без движения. Да и залив - место, открытое всем ветрам. Но деды… Им же вроде как положено жить в гармонии с природой. Ясно же, что они здешние, от залива!.. И тут что-то торкнуло его: залив-то - дело недавнее, а деды…
– Дедушки, меня зовут Алексей Григорьич. Простите моё любопытство. С кем имею честь разговаривать?
– До последнего момента Лёхин и не подозревал, что может так лихо завернуть фразу
Мокрые деды уставились на него, буравя тяжёлыми взглядами, затем переглянулись, и тот, чьи кустистые брови казались светлее, ответил:
– Ручейники мы - при ручье, вишь, ранее состояли. Я вот Ивыч - дом у меня под корнями ивовыми был. А это Кленок.
– Очень приятно, - серьёзно сказал Лёхин, снова облокачиваясь о перила, чтобы не смущать гуляющий народ разговором в воздух - на посторонний взгляд.
– Приятно ему, - проворчал Кленок.
– Ты, Лексей Григорьич, знать неспроста сюда заявился. Что ж, сначала разговоры вежливые говорить будешь, али сразу скажешь, пошто пришёл к нам?
– А… почему вы решили, что я к вам?
– А у дома-то звал кого?
Лёхин глубоко вздохнул и признался:
– Я б хотел сразу, но ведь невежливо.
– Ты говори-говори про своё. Мож, нам тоже какая-никакая выгода от твоего разговора выгодится.
И Лёхин сказал всё, как на духу:
– Не позднее чем через три дня мне нужно найти связующую нить. Мне раскинули карты, и вышло, что человек, который про неё знает, живёт… жил около тира в старом парке. Тир раньше стоял примерно в этом месте. Я думал, может, тот человек сейчас уже призрак. Вот и позвал возле домика, чтобы с ним поговорить.
Дедки-ручейники снова переглянулись - и вдруг глаза их загорелись торжеством. И - такой надеждой, что Лёхин и без пронизывающего ветра похолодел: "Дедушки, вы все по-своему хорошие, но - ёлки-палки!
– не надо так истово на меня надеяться! Я ж боюсь, что не смогу сделать того, чего от меня ждут! Лучше не надо! Пожалуйста!"
– Слышь, Лексей Григорьич, - нерешительно начал Ивыч, - мы, пожалуй, тебе скажем… Ведь карты легли на живого, не просто на человека. Значит, на нас.
– А вы знаете?
– Где ниточка та - нет, не знаем, но знаем другого, кто знает. Тока… Баш на баш, Лексей Григорьич. Мы тебе про знающего, ты нам одно желание исполняшь.
– Какое?
– безнадёжно спросил Лёхин.
– Знаешь ли, Лексей Григорьич, речку, что в залив впадает?
– тревожно вглядываясь в него, спросил Ивыч.
– Нам туда посуху не добраться, а по воде… Мы ж к такой большой непривычны. Сколько годков мучаемся…
– И всё?
– с облегчением спросил Лёхин, разгибая спину.
– Нет, Лексей Григорьич, не всё это, - уже просительно сказал Кленок.
– Нам не просто перебраться надобно. Вон, вишь, каменюка у дверей домишки лежит? Куда ни уйдём - притянет. Надо бы отбить от него кусок, тады останемся там, где хотим. Что скажешь, Лексей Григорьич?
Лёхин протянул ладони Шишикам, которые резво взбежали на его плечи, и снова спустился к домику, присмотрелся к глыбе. Камень не совсем чтобы настоящий, а явно известняковый. Но тем не менее инструмент нужен достаточно твёрдый. Он поднялся и, ни слова не говоря Ручейникам, подошёл к машине.
– Ну, что там?
– спросил Ромка, выглянув из салона.
– Нужен инструмент, которым можно отколоть кусочек камня.
– Это и есть связующая нить?
– удивился Веча.
– Нет. Сторговались тут с Ручейниками: я переношу их и камень к речке, а они мне рассказывают, где человек, который знает про нить.
Олег молча полез в багажник машины и вынул какой-то металлический инструмент. Даже на взгляд незнакомого с ним Лёхина видно было, что его нижний край достаточно острый и прочный.
– Покажи, где камень. Попробую его домкратом.
Они бегом спустились к камню, где их уже поджидали взволнованные Ручейники. Вдвоём легко, не поднимая, перевернули глыбу объёмом примерно с табуретку и обнаружили довольно плоский выступ.
– Сколько надо?
– Скока получится, стока и хватит, - охрипшим голосом проговорил Ивыч. А Кленок стоял рядом и отчаянно блестел глазами. Лёхин вспомнил: Ручейники - и посмотрел на залив. Да, искусственный водоём-громада не привычная уютная местность ручья. Неужели с самого начала Ручейникам пришлось столько перетерпеть?..
Олег примерился и ударил краем домкрата по выступу. Ручейники вздрогнули и вытянули шеи поглядеть. Олег потрогал камень и снова замахнулся.
– Подожди, - остановил его Лёхин.
– Не здесь. Давай бей сюда. По-моему, здесь скол появился.
После второго удара выступ легко упал на асфальтовую площадку перед входом в домик смотрителя. Лёхин только руку протянул за обломком, как мимо ладони прошмыгнули дедки - и влетели в камень. От неожиданности сидевший на корточках Лёхин чуть не упал назад. Олег поддержал его за шиворот.