Поющая в башне

Сойфер Дарья

– Все на месте?
– обернулся с водительского места Димыч, когда Слава задвинул заднюю дверь.

– А то ведь сложно просто посмотреть, - недовольно буркнул Костик.
– Сидит, понтуется.

– Тебя опять не пустили за руль?
– Варя сочувствующе положила голову ему на плечо.
– Не дуйся, меня тоже не пускают.

– Ты-то баба!
– возмутился барабанщик.

– Ты не лучше, - парировал Димыч.
– Вы оба расхреначите тачку на первом столбе.

– Смотри на дорогу, извозчик!
– Костик пнул водительскую спинку.
– Рассказывай про

клуб, Варя, когда открытие и каких туда пригонят девчонок.

– Для тебя, мой Ринго, самых лучших. А клуб запустим в сентябре. Отделка еще идет.

Клуб «Самосвал» стал новым душеспасительным проектом Самсонова. Ему потребовался месяц, чтобы смириться с потерей власти. Он смурел, перестал выходить в эфир, на концерты, даже с друзьями встречаться не хотел. Сидел дома и слушал старые пластинки. У Вари сердце обливалось кровью от бессилия и чувства вины. Она таскала ему деликатесы, звала в гости Князева, с трудом выталкивала Сашу на прогулки с Хендриксом. Потом сорвалась и поехала к Левинскому, наорала на несчастного лысого мужика, постучала кулаком по столу, сотрясла воздух регалиями Самсонова и его заслугами перед «Легендой». Дядечка только вжимался в кресло, поправлял очки и разводил руками.

Тогда Варя плюнула на все, осознала, что счастливым ей Сашу не сделать, собрала вещи и уехала в Питер к детям. По классической схеме: пока он спал. Лицо к тому времени зажило, и больше мучить его и себя она не видела смысла.

Он прилетел на следующий день. Не то, чтобы депрессия закончилась, просто он взял ее в одну руку, детей в другую и без лишних церемоний уволок в Москву, как первобытный человек убитого мамонта. Варя пыталась взбодрить его телесными радостями, к тому времени на нее уже можно было смотреть при свете дня, ни разу не содрогнувшись. Но оказалось, что делать это в одной комнате с детьми затруднительно, а на диване перед удивленной мордой Хендрикса - вообще сомнительное удовольствие. Поэтому как-то вечером Саша просто посадил всех за стол, накормил феттучине «Аль Сальмоне» и поставил перед фактом: «Мы переезжаем».

Район искали тщательно, Варя углубилась в рейтинги садов и школ, Самсонов озаботился экологией. По случаю даже решил посоветоваться с Ладыгиным из «Ладьи», солидным отцом семейства. Консультация переросла в дегустацию сортов пива в ирландском пабе, а та в свою очередь - в классический пьяный психоанализ. Каждый мужчина хоть иногда мечтал о собственном баре, а Саша, будучи рокером, замыслил открыть свой музыкальный клуб, где помимо изысканных погребов были бы самые интересные, самые отборные концерты. Похмелье прошло, а идея осталась. Самсонов продал долю в «Легенде», нанял дизайнеров и с головой ушел в новый проект. Нашел отличное помещение в пригодном для детей районе, и сразу подвернулась просторная новостройка поблизости.

И Варя бы с удовольствием помогла с обустройством «Самосвала», но на ней был дизайн квартиры, рабочие, дети, да и «Игуана» теперь требовала много времени: как только Газиев убрался с дороги, группу забрал под крылышко Леонид Рыбаков. Карьера пошла в гору: ротация на радио, концерты, клубы, и, наконец, главный летний рок-фестиваль.

Вскоре после окружной дороги пробки кончились, и трасса развернулась, распахнула свои объятия, маня и подгоняя. Глазам открылись широкие горизонты полей, за ними - синеющая кромка леса. Хотелось высунуть голову в окно, по-собачьи свесив язык навстречу ветру.

– Волнуешься?
– обратился к ней Слава.

– Даже не задумывалась, пока ты не спросил.

Действительно, в голове мелькали обрывки мыслей об усыновлении, школе и прочей бумажной дребедени. Но от слов гитариста в желудке заворочались черви тревоги.

– Ну вот, надо было тебе!
– она вытерла внезапно вспотевшие ладони о джинсы.

Так с ней всегда бывало перед концертом в музыкальной школе. И вроде давно уж привыкла к публике, но теперь масштабы пугали.

– Говорят, в том году на фестивале было двести тысяч, - Илья словно услышал ее мысли.

– Двести пять, - сверился Слава с телефоном.

– Вы офигели в конец?
– Костик лягнул басиста в ботинок.
– Заведите ее окончательно!

– А что, она у нас главный профи. Нормально же было на живом концерте по радио, - пожал плечами Илья.

– Меняем тему, - Слава хлопнул себя по коленям.
– Так о чем ты там думала раньше? О записи?

– Какой?

– А тебе Рыбаков не говорил? Мы же в августе пишем диск. И даже может клип. Кажись, все срослось.

– Сплюнь!
– отозвался с водительского сиденья ритмач.

– Не, если б мы знали с самого начала, что Самсонов у тебя в ногах, мы бы даже прослушивание не стали устраивать, - Слава потер свою моряцкую бороду.
– Вон, продюсера нам какого подогнал, на радио протащил.

– Неправда, про радио он не знал!
– Варе было неприятно считать свой успех заслугой блата.
– Это Штайн.

– Штайна вообще с тебя давно плющит, - усмехнулся Костик.
– После твоей фирменной концертной майки с тебя половину рокеров плющит.

– Давайте-давайте, издевайтесь, - Варя поджала губы.
– Сейчас будете на камень-ножницы решать, кто пойдет петь в место меня. А я собираюсь ловить обратную попутку на свою фирменную концертную майку.

– Да ладно, мы ж любя, - нежно ткнул ее локтем Костик.
– Как там ваша семейная жизнь?

– Никак, - она устало прижалась лбом к окну.

– Я думал, у вас идиллия.

– Почти. Нет, с детьми все отлично. Но он как занялся этим своим клубом, я его почти не вижу. Для усыновления нужен брак, а он молчит, как партизан. А сама я боюсь спросить, потому что... ну... вдруг он меня не любит...

– Самсонов?!
– Костик заржал.
– Да у него от тебя крышу рвет.

– А сказать сложно? Знаешь, что он сделал, когда я призналась ему в любви?

Слава выразительно похлопал ладонью по сжатому кулаку.

– Фу!
– она поморщилась.
– Но в целом примерно так. И главное - молча. Кто так делает?!

Илья заулыбался, сопроводив это нечленораздельным звуком вроде «ы», но гитарист тут же толкнул его под ребра.

– Чего?
– поднял брови долговязый флегматик.