Поют камни
Шрифт:
Смелый был брат, ничего и никого не боялся. Люди то лешего выдумывали, то всякие небылицы плели про старые шахты. Ради шутки. Да куда там! Андрея страхом не возьмешь.
Как-то Митьша — тоже добрый горщик был и шутник большой — вымазался чертом я ночью к шалашу Андрея подкрался. А дружки его за оврагом поджидали. Сидят и смотрят, что дальше будет. Андрей так Митьшу понужнул, что тот с горы пушинкой летел. Только один раз за всю свою жизнь Андрей испугался. Правда, молодой еще был. Как говорится, страхом
Открыли мы корундовую жилу. А на богатимую натакались. Дело было в субботу, а суббота в старое время, известно, для горщика — светлый праздник. Разрешалось домой сходить, в бане помыться.
Ну вот. Артель-то вся в поселок ушла, а Андрея оставили жилу караулить. Известно, бобыль. Некуда податься.
Развел он костер. Сухарника в ночь заготовил. Вскипятил чаек. Прополоскал им брюхо. Кирпичный чай тогда горщики шибко уважали. От ломоты в костях хорошо и от сна воротило.
Сидит это Андрей у костра и вдруг слышит: кто-то в кустах нет-нет и шабаркнет. Будто из земли кто вылезает. А темень кругом как в забое ночью. Осенняя пора подходила.
Опять где-то кто-то шабаркнул. Приподнялся Андрей с земли и видит: на костер человек идет. Подошел. Поглядел. Но брат не сробел, оглядел гостя.
Человек Андрею сказал:
— Мир на стану, — и, не дожидаясь ответа, спросил: — Не испужал я тебя?
— А чего мне пужаться? Не в диковинку ночной гость. Садись к огоньку. Не из пужливых наш брат рудознатец, сами кого хошь испужаем, — усмехнулся Андрей.
Сам потом нам рассказывал все это.
Ну вот, говорит это он пришельцу, а все же нет-нет и скосит глаз на гостя: дескать, что за птица?
Не поглянулся он Андрею. Купец не купец, а, видать, из богатеньких был. В ухе серьга да еще золотая, цепочка на брюхе. Сам тонкий, высокий — одним словом, будто худой голик против доброго кедра. Это против Андрея-то.
Больше всего не поглянулось обличье гостя Андрею. Шея долга, голова махонькая, и то злые, то озорные глаза.
Смотрит Андрей на гостя, а сам думает: «Что-то не то. Кто ночью да еще в лес в золоте ходит. Может быть, на пушку думает меня взять? Жилка-то, она хоть кого приманит! Ежели надо, сам управитель прискачет».
Думает он про себя так, а виду гостю не кажет.
— Знать-то, ты не из здешних мест, человек? — спросил Андрей. — Откуда и куда путь держишь?
— Пыхало не прут, дыхало не голова. В Ильменях живу, траву жую. На солнышке греюсь, за камнем сплю.
Совсем не поглянулся такой ответ Андрею, но виду опять гостю не подал.
А пришелец опять за свое — новую загадку отсылал:
— Лежит тело, головы нет, а горло цело!
Вздрогнул Андрей от таких слов.
«Знать-то, разбойник. Варнак!» — в голове у Андрея пробежало, а гость в это время и говорит:
— Ну ладно. Хватит загадками тебе говорить. С докукой я к тебе. Хворь меня одолела, я кое от кого слыхал, будто есть у тебя камешек такой, всяку хворь отводит. Сглотнешь его и оздоровишь. Жар этот камень в человеке съедает. А насчет загадок — я пошутил. Люблю людей ими пужать.
Усмехнулся Андрей в ответ, но спорить не стал, только будто между прочим сказал:
— Запуги это все бабски про камень. Не верю я и тебе скажу. Не для этого рожден камень, ну а ежели ты веришь, возьми. У меня в балагане их много.
И тут же поднялся. Сходил в балаган. Подал гостю тряпицу. Тот развернул, а в ней камешек, словно льдинка застывшая лежала.
Взял камень гость в руки и принялся его вертеть, то на зуб положит, то к носу поднесет. А Андрей глядит на него и смеется.
— Ты бы лучше горилки похлебал, а то вздумал ледяной камень глотать. Кишки остудишь! — шутил он над гостем.
Но тот будто Андрея и не слыхал.
— Сколь ты возьмешь за этот камень? — спросил гость Андрея. — Красненькую мало?
Оглядел Андрей гостя и сказал:
— Камень бери, только помни, самоцвет чистый воздух любит, а от душных убегает. Как бы от тебя не убежал. Держи крепче: дух от тебя не шибко легкий идет. Не из наших мест ты, как я погляжу. Ишь золото-то налепил на себя, знать-то, из богатеньких будешь! Только у нас обычай такой: на хворь сколько дашь. А ежели нет ничего — так возьми. Оздоровишь — отдашь.
— Значит, даром отдаешь? — спросил гость. — Видать, и вправду ты не из корыстных? Оттого и ходишь в портках, а твой камень я не возьму даром. Пойдем-ка, я тебе за него одну тайность открою! — позвал гость Андрея.
Пуще прежнего удивился Андрей.
«Сам не здешний, а о каких-то тайностях говорит», — думал он про себя, но мешкать не стал и, забросав костер, зашагал за гостем.
Недолго они шли. И места все Андрею знакомы. Хоть глаза завяжи, дорогу б нашел.
Зашли они на высокий шихан одной из гор, что за Таганаем стоит. Зашли и остановились.
— Знаешь ты эту горушку? — спросил Андрея гость.
— Знаю.
— А знаешь, какие хребты за ней тянутся?
— Знаю. Хочешь, я и сам тебя хоть до Юрмы доведу, а хочешь…
Но гость перебил Андрея:
— Хватит тебе мозги на ладонь выкладывать. В горах ты живешь, а не знаешь, поди, какие хребты за Таганаем лежат и что в них скрыто?
Хотел было Андрей гостю возразить, но тот не дал ему и рта раскрыть:
— Слушай, Андрей, большую тайность тебе я открою за то, что ты бескорыстный. Дальше три хребта в разные стороны уходят. Один из них золотой, до безводных степей в нем золото лежит. И нет, как морю, ему берегов. Во втором — сам горюч-камень лежит. В третьем — разные руды и самоцветы, а между хребтами… — и осекся.