Поют камни
Шрифт:
И вдруг, глядя на Ольгу, вспомнила Амина другую золотоволосую красавицу Райхану. Аж вздрогнула Амина. Шепчет, Аллаха поминает. Вот на кого похожа полонянка Ольга — на Райхану, подругу старой Амины. Она, Райхана, в памяти у Амины, как живая встала. Как она была хороша! Как была легка в танце, и как проворно работали ее руки! А какие она ткать ковры умела! Настоящие, с жар-птицей! Недаром большие деньги взял визирь, продав ее хану.
Не потухла еще память у Амины. Помнит она и не забыла, как было дальше с Райханой. «Встанет от хвори полонянка, — думает Амина, — расскажу ей про Райхану».
Помнит
И вот поглядел гость богатый на кочевье, и а кибитки, рассыпанные, как маковки-головки, по сопкам и горам. Костры кругом горели, а вокруг них люди стояли. Подошел гость к одному костру и остановился. Двух красавиц он увидал. Одна была с черными волосами, другая будто золото на голове несла. По их одежде догадался Кудояр, что это не ханские жены были, а рабыни. Не было на них дорогих монист, колец и браслетов. Домотканые рубахи до земли, старые бешметы на девушках одеты. Но красота, что самоцвет, всегда сияет. Заговорил Кудояр с девушками, только золотоволосая отошла тут же. Сразу она поняла, посмотрев в глаза его, коварный человек он. Верно ведь говорится, что человек силен сердцем, а сердце видит раньше глаз.
Зато Фтуха, так черноволосую звали, щебетала, красотой сияла перед гостем. Хитрая она была. Давно ее сердце зависть ржавчиной ела. И за то, что золотоволосая была Райхана и ткет ковры с жар-птицей. Шептала, шептала Фтуха гостю и нашептала-таки. Не говорится дальше в сказке, то ли от шепотков Фтухи, то ли сам надумал Кудояр украсть Райхану и продать ее в Бухару… Известно лишь одно — исчезла веселая и добрая Райхана, ковровщица отменная, лихая наездница на степных скакунах. Только сказка одна осталась да золотая шерстинка, которую она так чудесно умела прясть.
Когда же выходила Амина Ольгу — свою ненаглядную Лабу, то о Райхане ей рассказала, а потом из кожаного мешка с самым для нее дорогим скарбом вынула клубок с золотой шерстинкой, когда-то подаренной ей Райханой, и подала его Ольге.
Только родную мать так обнимают, как обняла Ольга Амину и тихонько ей сказала:
— Дорогая моя Амина, ведь и я умею такую прясть шерсть, которая золотом отливает!
Удивилась Амина и спросила Ольгу, кто научил ее ремеслу этому.
— Древняя моя страна Русь, — ответила Ольга. — Из века в век, от матери к дочерям это умение передается. Будем вместе ткать ковер. Ты научишь меня выткать жар-птицу, а я буду прясть золотую шерсть.
Вместе они сели за работу, ткать ковер с жар-птицей. Говорят, что человек силен сердцем, как дерево корнями. И верно. Всем сердцем старалась Ольга выткать такой ковер, чтобы порадовать Амину. И добилась своего. Даже все морщины на лице старухи распрямились, так радовалась она, глядя на ковер. Когда же загоревала Ольга о проданном ковре, Амина ей сказала:
— Не тоскуй, моя Лаба! Мы с тобой еще такой ковер выткем, что он будет лучше прежнего. И никому его не продадим!
Вновь принялись они за работу. Опять повеселела Ольга. Хорошо ей было у Амины. Надсмотрщик не тревожил, и в юрте было тепло, когда на степь ложился снег. А еще веселей, когда старый пастух Гафур был дома. Шутил он над Аминой, про свою любовь к ней говорил. Как она ловко в седле сидела и быстрее ветра скакала по степи. Хорошо Ольге! Совсем хорошо!
Но не долга была их радость и счастливая пора. Молву о ковре с жар-птицей быстро по свету купцы разнесли. И снова Бухара не потерпела. Там было решено завладеть мастерицей. Судьбу Ольги решил визирь.
И в ночь, ясную и теплую, когда отдыхала от зноя степь, а с дальних гор пришла прохлада, вдруг за кошем Амины раздался шорох. За ним шепот. Говорил один из лучников мурзы — начальника охраны самого визиря.
Тот лучник говорил, который больше и дольше других глядел на Ольгу:
— Беги, Лаба! Беги, родная! Визирь продал тебя. Большие деньги взял за тебя и за твои золотые руки. Мешком серебро брал, я сам видал. Торопись!
Услыхала Ольга шепот лучника, живо кинулась за юрту, а за ней и Амина. Джигит, предупредивший Ольгу, уж наготове держал коня за уздечку. Прижалась Ольга к Амине, все ее морщины обцеловала и в чем была, в том и на коня вскочила. Быстрее падающей звезды понеслась она туда, куда показывал попутный ветер…
Успела скрыться от погони Ольга. Как говорят, звезду не заарканить.
Старая же Амина как осталась одна, вошла в юрту, так и упала. Упала и больше не встала. С горя и тоски по ставшей ей родной Ольге — ласковой, приветливой и доброй Лабе.
К тому же, как узнал визирь о побеге Ольги, от злости приказал наказать Амину, ведь большие богатства он потерял. Наказать старуху за то, что не уберегла полонянку. Всему кочевью велено было сняться с места, Амину одну оставить. Гафура к ней так и не подпустили. Лежала Амина на кошме до тех пор, пока ее не засыпал снег вместе с кошем…
Замели степные ветры следы караванных дорог и кочевьев, где когда-то Амина трудилась, а сказка о золотой шерстинке и ковре с жар-птицей все живет и живет. И знает ее в Канашах каждый, выросший на месте древнего кочевья.
Там и теперь волшебные ткут ковры и новые сказки говорят про них. И самая большая из них о том, что Золотую медаль в Брюсселе на Международной выставке ковров чудесницы из Канашей получили. И еще одна сказка, ставшая былью, — девушки из Канашей выткали ковер волшебный: на нем «Спутник во Вселенной».
Хороша летняя ночь над степью в Зауралье. Чудесна она и в Канашах. Вдали белеют бревенчатые дома колхоза Мальцево, где живет и трудится чародей степной земли Терентий Мальцев. Это у него светится огонек в окошке. Кое-где мигают огоньки и в Канашах.
Не погас он и в доме одной из ковровщиц Нины Титовой. Легкий ветерок шевелит занавеску на открытом окне.
— Погоди, ветерок! Не мешай! Видишь, за столом сидит Нина и занимается. А, может, пишет, думает, как скорее выполнить свою думку: выткать ковер, чтобы на нем сверкала бы жар-птица в небе, а под ним — поля, покрытые созревшей пшеницей. И чтобы каждый колосок пшеницы на ковре золотой шерстинкой отливал…