Позади Москва
Шрифт:
– Заходите, ребятки. Ой, заходите шустрее, не студите дом.
Несмотря на возраст, бабуля была совершенно в здравом уме. Форма одежды на ней была классическая, то есть серый ватник и бежевый платок. Но глаза были умные и живые, а речь правильная и быстрая.
– Ну, чего требуется? Кроме как ноги погреть.
Дима без разрешения опустился на табуретку, стоящую на выходе из сеней в дом. Уже снявшая обувь бабка покосилась на его ноги, но не сказала ничего.
– Мы с курсантом двигаем на север, к пограничникам. Нам действительно надо чуток посидеть в тепле. И может быть, еще чаю попросим.
Он посмотрел на старую женщину исподлобья, в общем-то, понимая, какая может последовать реакция.
– Что, ребятки, война?
Ответить тут можно было по-разному, но он просто кивнул. Война, чего уж тут.
– Я сразу поняла. Услышала и поняла. А соседи еще бегали как оглашенные, даже уже после радио. Все переспрашивали друг друга.
– Вы воевали? – спросил Дима со своей табуретки. Он действительно расшнуровал и снял ботинки и теперь шевелил влево и вправо ступнями в черных носках, выражая лицом благодарность и удовлетворение.
– Тогда-то? Нет, еще молода была. Но мы тогда из-под Орла с мамой вдвоем бежали, наслушались за спиной такого грохота… Ох, ребятки, ну мать же его за ногу… Ну куда же мне теперь деваться, а?
Он опять не нашелся с ответом и обвел глазами единственную комнату дома. Выключенный телевизор стоял в углу, накрытый салфеткой с бахромой; радиоприемник был выставлен на середину стола и тоже молчал. Впрочем, он запитывался от сети, так что дело могло быть в отсутствии электричества.
– Ладно. Носки чистые дать?
– Чего?
– Не «чего», а «спасибо, Вероника Петровна, за любезность»…
– Вероника?..
– Да, так папка и назвал. Земля ему пухом… В честь кого-то, я уж и не помню кого…
Почему-то вот эти мелочи из дома, где они задержались всего-то на 15 минут, запомнились капитан-лейтенанту живо и полно. Бабка быстро и просто выложила на стол буханку серого хлеба и кусок сыра в прозрачном тянущемся полиэтилене, затем два вареных яйца. К этому времени Дима переоделся в сухие и чистые носки и неожиданно совершил умный поступок – никого не спрашивая, принес из сеней тряпку и затер свои мокрые следы на полу.
– Здесь съедите или с собой?
– С собой, – тут же решил он. – Лучше так.
– Тогда просто чай пейте. Сахар тоже есть.
Чашки у бабки тоже были не самые простые – из хорошего фарфора, хотя и явно потертые временем. Электрочайник молчал со всем остальным электричеством, но печка была горячая, и обычный металлический чайник с крышкой грелся на ней с самого их прихода. Не кипяток, но горячий. Сахар в чай он обычно не клал, но тут отказываться не стал: энергия есть энергия. Когда еще удастся такую роскошь в себя залить?
Пока они пили, хозяйка дома быстро и конкретно рассказала, что услышала, когда были телевидение и радио, что узнала потом от соседей, пока они не разъехались, и что думает по поводу всего происходящего сама. Последнее, к слову, было довольно интересно. Хотя оставило очень тяжелый след в душе…
Под конец их короткого пребывания в этом доме они получили еще один подарок. Который, впрочем, выпросили сами. Автомобильный атлас, в состоянии «очень б/у» и выпуска аж 1998 года, но все равно бывший в их условиях почти драгоценностью. Окрестности Калининграда капитан-лейтенант знал очень приблизительно, а курсант не знал вообще: он был откуда-то из средней полосы и сюда приехал учиться, а не в турпоходы ходить.
– А машины не осталось? – спросил он после получения прекрасной книжки на руки. Даже не верилось, что им так повезло.
– Нет. Моего как не стало, я его машину сразу продала. Чтобы не ржавела. Я на лошади вот скакать умела, когда молодая была. А на машине только пассажиркой, зачем она мне? Так что берите, раз надо. Чем еще?..
Чувствуя себя татарскими гостями, они многословно поблагодарили, раскланялись и отправились дальше.
– Вот так примерно и раньше бывало. Семь десятков лет назад, – произнес капитан-лейтенант, когда они отошли подальше и их нельзя было услышать. Ему было нехорошо, хотелось вернуться и отдать продукты назад. Курсант ничего не сказал, только пожал на ходу плечами. Выпитый горячий сладкий чай и около четверти часа в тепле натурально вернули их к жизни, и за следующие часы они продвинулись очень неплохо. Время от времени оба сверялись с намертво загнутой страницей атласа, приводя разноцветные полоски в соответствие с разворачивающейся перед ними картиной: хорошие и плохие дороги, маленькие поселки и деревушки, отдельные группы домов и построек, просто отдельно стоящие дома. Из одного такого дома, окруженного крепким забором из покрашенного светлой морилкой бруса, в них выстрелили из чего-то крупнокалиберного. Выстрелили даже дважды подряд, хотя явно из одного и того же ствола. Прицел хозяина дома был плохим – картечины первого выстрела прошли много выше их голов, а куда пришелся второй выстрел, они даже не засекли: слишком звенело в ушах от удара со всего размаха об дорогу.
– Ох, ну ни…
Третий выстрел снова пришелся далеко мимо, и они потихоньку оттянулись назад. Минута – и непростой дом почти полностью скрылся за изгибом дороги. Оба молча переглянулись.
– С помповика дал? – предположил курсант. Офицер согласно кивнул и снова повернулся к дому. Закрывающий его забор был высоким, но в доме, считая мансарду, было три этажа. Стреляли в них явно из верхнего, не с крыши же? На крыше был флюгер с тигриной мордой, полоски на которой были изображены вырезами в железе. И почему-то еще флаг штата Техас, «Одинокая звезда». Как это можно интерпретировать, было совершенно непонятно. Но этот флаг состоял из тех же самых цветов, что и большинство флагов славянских государств. Мысль о том, что многим из европейских миротворцев это может не понравиться, заставила нервно хихикнуть.
– Поторопился он. Или просто стрелять не умеет.
Полрожка патронов к автомату могли решить проблему хорошо, но забор был больно уж капитальным. Перелезая через него, они будут представлять отличную мишень. Да и как перелезть? Все постройки, какие-нибудь сараи, к которым могла быть прислонена лестница, находились за тем же самым забором. Высадить остаток рожка вслепую в отливающее темнотой окно хотелось, но это разве что порадовало бы усталое эго: никакого смысла в этом не имелось вообще.
– Ну его в жопу, – в сердцах предложил курсант Дима. – Обойдем.
– Прямо с языка снял, – согласился капитан-лейтенант. – Нечего нам тут ловить. Непонятно, зачем это ему надо было, но спрашивать не будем. Будет удача, так вернемся сюда с чем-нибудь здоровенным и железным, а на своих двоих… Нет, в жопу так в жопу. Пошли.
Они ушли с дороги, протопали через участок довольно глубокого рыхлого снега и, не переставая ругаться, осторожно обошли дом по широкой дуге. Непрерывно наблюдая за окнами, виднеющимися из-за забора. На доме и даже на заборе было много кованого железа: многочисленные завитушки разного рисунка, перевитые кисточки, силуэты птичек и зайчиков.