Позднее счастье
Шрифт:
— Это всё отговорки, для меня тогда в один миг мир рухнул. А ведь мы могли быть счастливы вместе, если бы не твои страхи.
— Как знать, может и не были бы? Смог бы ты принять меня, зная о том, что произошло? Я чувствовала себя испачканной, грязной, и не хотела замарать ещё и тебя. Скажи, Илюша, к чему теперь гадать, что могло с нами быть? Что было, то быльём поросло.
— То есть тебя даже не волновал тот факт, что возможно это мой сын?
— Да откуда я могла знать об этом? Семнадцатилетней девчонке трудно понять
— Скажи, почему ты не ушла от него?
— Куда бы я пошла с ребёнком на руках? Ни дома, ни профессии. Вот я и терпела.
— А потом, когда сын подрос и ты уже работала? Может тебя всё устраивало, раз вы больше 20 лет прожили вместе?
— Нет, не устраивало, я пыталась уйти, но Николай пригрозил убить Димку и я побоялась, я ведь уже об этом рассказывала. Это сейчас, когда ты рядом со мной, я ничего не боюсь.
— Твоему мужу придётся дорого за всё заплатить, не успокоюсь, пока не засажу его за решётку.
— Ничего уже не докажешь, прошло слишком много времени. Знаешь, даже если мы с тобой не будем вместе, я всё равно к нему не вернусь.
— Я ещё ничего не решил, мне нужно время.
— Всё понятно, думай. А пока отвези меня в больницу, мама вот-вот проснётся и будет волноваться, что меня нет рядом.
Илья высадил Фаину у входа, она сухо кивнула на прощание и скрылась в дверях, после чего он уехал обратно в деревню. В это время тётка Зинка стояла на вокзале, где долго ждала последнего автобуса.
За время своей многолетней службы пожилому врачу райцентровской больницы довелось перевидать много разных пациентов. Большинство из них были людьми простыми с обычными запросами и желаниями, вели они себя тихо, разговаривали с почтением, отдавая отчёт, где находятся.
Конечно, попадались и капризные, не без этого, но таких интересных личностей, как Зинаида, он ещё не встречал. Меньше всего она походила на больную, нуждающуюся в медицинской помощи. Илья сдал женщину с рук на руки медикам, но едва переступив порог смотровой комнаты, та повела себя очень странно.
— Здравствуйте, на что жалуемся?
— Доктор, миленький, сделайте что-нибудь с моим голосом, — гнусаво просипела женщина, складывалось впечатление, что это её природный тембр.
— Не понял, вы это про что?
— Как про что, вы разве не слышите? Сделайте так, чтобы я так не сипела.
— Это единственное, что вас беспокоит на данный момент?
— А разве этого мало? — обиделась чудаковатая пациентка.
— Простите, но тогда вам нужен фониатр.
— Фони что?
— Фониатр. Обратитесь в понедельник в регистратуру поликлиники и вас запишут к нужному специалисту.
— Интересно, а вы тогда здесь на что? Вы врач или шарлатан?
— Голубушка, у нас не кузня, здесь лежат больные, а не желающие перековать голос, как в сказке про волка и козу маму.
— Вы что несёте, какой волк, какая мама? Это вы меня что ли козой назвали? Да я на вас жаловаться буду, в газету напишу о том, что здесь происходит.
— Извините, я не про вас, а про героев сказки, неужто не читали?
— Всё понятно, всё бы вам хиханьки, да хаханьки. Немедленно меня осмотрите, не то хуже будет.
— Хорошо, раздевайтесь.
— Это ещё для чего? — опешила больная, посчитав, что немолодой доктор преследует цель полюбоваться на её прелести.
— Что значит для чего? Для того, чтобы я вас осмотрел.
— Но у меня ничего не болит.
— Зачем же вы приехали?
— Как зачем? Я за обедом подавилась рыбьей костью и не могу нормально разговаривать, а вы вместо того, чтобы помочь, сказки мне рассказываете и раздеть пытаетесь. Вы что, маньяк?
— Вот теперь мне всё ясно, с этого и нужно было начинать. Тогда откройте рот и покажите язык.
Доктор осматривал широко открытую пасть, а потом вдруг решил подшутить над шумной тёткой и немного её наказать. Он приказал закрыть рот и пощупал женщине шею, после чего озабочено произнёс:
— Так, так, всё гораздо серьёзнее, чем я думал.
— Что там, доктор? — не на шутку испугалась Зинаида.
— Вижу кость вам уже вытащили, это плюс. Но вынужден огорчить, вам нельзя разговаривать, да и петь тоже противопоказано.
— В смысле, совсем нельзя или на время?
— Тссс, я же сказал, нельзя разговаривать, даже шёпотом, так как возможен рецидив. В целом же ничего страшного, в течение 10 дней нужно полоскать горло отваром ромашки, утром, в обед и вечером. А ещё советую избегать сквозняков, но самое главное, старайтесь изъяснятся жестами, помните, молчание — золото.
— Доктор, а пирог мне можно доесть? — рискнула спросить тётка, поскольку показать жестами не получилось.
— Вы что, ни в к коем случае, хотите снова подавиться? И я же просил вас молчать, ни слова больше, пока не наступит улучшение.
Как только Зинаида притихла, прикусив свой длинный язык, в комнате наступила благодатная тишина. Доктор был чрезвычайно серьёзен, записывая неразборчивым почерком диагноз и рекомендации в карту пациентки, зато медсестра еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться.
— Ну всё, можете быть свободны. Через 10 дней в поликлинику, к врачу на приём. А там, что он скажет, разрешит разговаривать, значит всё хорошо.
Растерянная вердиктом врача, женщина вышла в коридор. За всю свою жизнь она ни разу не болела ничем серьёзным, даже в детстве, а тут, как на грех, подавилась рыбьей костью и сразу же возникли сложности.
Теперь придётся 10 дней молчать, чтобы не допустить рецидива, а это ой как нелегко, тем более, когда есть, что рассказать. Да что же за день сегодня такой? Прямо сплошное огорчение, а не день.