Пожар любви
Шрифт:
Самое радостное в ее открытии заключалось в том, что теперь она могла доверить Зейну все, даже драгоценную тетрадь отца. Мысль об этом наполняла Лили счастьем. Еще три недели назад она не могла бы поделиться своей святыней ни с кем, даже с Зейном. Теперь без малейшего сомнения она показывала ему записи Джей Кея. Ей хотелось, чтобы он увидел, о чем думал отец в те годы, когда она, юная и невежественная, беспечно возилась среди развалин Тулума и Паленке. Хотелось, чтобы Зейн узнал все о ее прошлом, пользуясь этими записями как путеводителем.
— Пойду принесу ее! — нетерпеливо вскакивая на ноги, воскликнула она.
Адриано сложил все рюкзаки и седельные вьюки в одну кучу недалеко от костра, и хотя ориентироваться в темноте было нелегко, Лили точно помнила, куда положила тетрадь, и без труда достала ее.
Когда она подбежала назад к Зейну, он как раз закончил подбрасывать дрова и уселся на свое место. Вынув из рюкзака маленький фонарик, он мгновенно углубился в записи.
Казалось, он перестал замечать Лили и других членов группы, которые, сидя чуть поодаль, потягивали кукурузное пиво и обменивались шутками на языке кечуа.
Лили решила не беспокоить Зейна. Слегка отодвинувшись, она наблюдала, как тетрадь все больше захватывала его. Иногда он вдруг начинал быстро перелистывать страницы назад, видимо, стараясь проследить ход мысли Джей Кея. Потом, вытащив из рюкзака ручку, стал делать какие-то пометки.
Прошло не меньше сорока пяти минут, прежде чем Зейн снова заговорил с ней.
— Лили, взгляни на этот перевод легенды о боге Солнца. Я обратил внимание, что твой отец делал пометки на полях текстов и добрую половину из них снабдил сносками, но эту легенду он словно не замечал. Это тем более странно, учитывая, что она явно выделяется среди других. Я склоняюсь к мысли, что ему просто не хватило времени… — Он положил руку ей на плечо. — Извини, — добавил он, заметив ее погрустневший взгляд.
— Ничего… Так что ты хотел сказать? У тебя есть какие-нибудь идеи? — спросила она, не сводя глаз с тетради.
— Как тебе известно, здесь приведена полностью вся история о боге Солнца, из которого инки сделали живую статую. Не знаю, кто был этот юноша, но совершенно ясно, что он принадлежал к другому племени. Здесь сказано, что у него были светлые волосы цвета золота и синие глаза, как небо, с которого он сошел…
— Как у тебя, — с нежностью вставила Лили.
— Мне никогда не хотелось быть богом, Лили. Я всего лишь человек. Помни об этом. Я наделал кучу ошибок. Постарайся любить меня, несмотря на это. Ладно?
— Ладно, — улыбнулась она.
Зейн вернулся к переводу.
— Бедняга! Они привязали его к стеле, как жертвенное животное. Видимо, они кормили его, раз он прожил так долго. Он все время смотрел на небо, и днем и ночью. Говорил им, что его заберут отсюда…
— Никогда не задумывалась над этой фразой. Странно. Почему здесь не сказано «убегу»? Как ты думаешь?
Зейн пожал плечами.
— Не знаю. Возможно, такие детали ускользают при переводе. К тому же оригиналу больше тысячи лет. В любом случае мы знаем, что юноша продолжал молиться и ждать. На рассвете он молился утренней звезде — должно быть, Венере. Такое предположение не лишено смысла, поскольку инки поклонялись Луне и Венере. Но дальше сказано, что весь день его глаза были устремлены на юго-запад. А однажды, когда жители пришли утром, чтобы поклониться ему, оказалось, что он исчез.
— И как ты думаешь, куда он мог деваться?
— Ну-у, — произнес Зейн, лукаво улыбаясь, — могу поспорить, что он приглянулся какой-нибудь красотке, она перепилила цепи, и оба сбежали в горы.
Лили рассмеялась:
— С таким концом из легенды вышла бы чудная романтическая сказка.
Зейн еще раз перечитал текст. Лили заметила, как он нахмурился, дочитав до конца.
— Зейн, ну что?
— Тут что-то есть, хотя я никак не могу сообразить, что именно. Но я просто носом чую.
Они услышали, как Адриано, Давид и Мерино устраиваются на ночь в своих гамаках.
— Не думаю, что ночью нам удастся что-нибудь сообразить. Утро вечера мудренее. Что скажешь?
Кивнув, Лили зевнула и подложила руки под голову.
— Да, денек выдался не из легких.
Зейн помог ей забраться в гамак, наклонился и поцеловал ее на сон грядущий.
— Ты даже не представляешь, как мне хочется заняться с тобой любовью, Лили Митчелл. — Он погладил ее по щеке. — Меня бы хватило на целую ночь, хоть я и устал.
Лили лукаво улыбнулась:
— Какой ужас! Что же будет, когда ты как следует отдохнешь?
— Погоди, увидишь!
— Все слова, слова… — пробормотала она, чувствуя, как глаза у нее слипаются, несмотря на то что ей хотелось еще послушать его болтовню.
— Спокойной ночи, любимая, — сказал Зейн.
Он улегся неподалеку прямо на земле и мгновенно заснул.
Когда на следующее утро Лили проснулась, она обнаружила, что Зейн уже давно не спит. Все вещи, кроме посуды для завтрака, были уложены и погружены на лам, кофе сварен, картошка готова, кукурузные лепешки подогреты, яичница зажарена. Зейн носился вокруг костра, командуя остальными с таким видом, как будто всю жизнь только этим и занимался.
Поднявшись, Лили протерла глаза и подошла к костру.
— Доброе утро, солнышко, — поприветствовал ее Зейн. — Тебе как подать яйца? Жареными, конечно?
— Мне только кофе.
— Впереди целый день. Надо поесть. Держи тарелку, я тебе сейчас положу.
Лили недоуменно моргала, гадая про себя, что за чудесные витамины принимает Зейн, от которых у него столько энергии. Сама она чувствовала себя так, словно ее протащили за ноги через все джунгли. Все мышцы болели. Ей хотелось только одного: снова оказаться в постели. В настоящей постели… где-нибудь в гостинице с туалетом и ванной.