Пожар любви
Шрифт:
— Тебе это удалось, — отозвалась она. — А когда ты видел папу?
— На прошлой неделе. Надо было кое-что сделать для моего отца. Поэтому я заезжал в «Древности», чтобы встретиться с твоим.
— Как дела у твоего папы?
— Сейчас лучше. Ты знаешь, что у него обнаружили рак?
— Нет, я не знала, — тихо сказала Лили.
— Сейчас ему лучше. Он проходит курс химиотерапии и облучение. Это очень тяжело для организма, так что летом он не сможет много работать и у нас с мамой
— Понятно. А чем он занимается?
— Торгует старинными ювелирными изделиями. Поэтому мне и понадобился твой отец. И я подумал: раз мне все равно придется приехать сегодня в Хьюстон, чтобы показать ему кое-какие вещи, которые принадлежат одному из наших клиентов, может, ты согласилась бы пообедать со мной? Я, конечно, понимаю: у тебя день рождения, и ты, наверно, устраиваешь большой праздник…
— По правде говоря, нет. У меня нет никаких планов.
— Неужели? На Четвертое июля у вас было такое столпотворение, что я подумал…
— Это совсем другое. Это светское мероприятие, а мой день рождения вовсе не из той оперы. Мама не особенно любит дни рождения. К тому же мне исполняется всего пятнадцать. Вот если бы шестнадцать или совершеннолетие… — с некоторым сарказмом пояснила Лили. — Кроме того, я ей уже сказала, что не хочу никаких торжеств по случаю шестнадцатилетия на будущий год. Если она и решит что-то устраивать, то только потому, что ее светские приятельницы считают это необходимым.
— Извини.
— Да ладно. Не привыкать. Потом, мы вчера вечером уже отметили. Папа водил нас обедать к «Тони».
— Хорошо было?
— Маме — да. Она весь вечер махала своим знакомым и чмокала их. Мы с папой обсуждали, куда бы еще съездить на раскопки. Он непременно хочет побывать в Южной Америке, но этой весной мы уже точно едем в Мексику.
— Мне бы хотелось узнать об этом побольше. Так мы можем встретиться сегодня вечером?
— Конечно! — радостно воскликнула Лили. Потом на минуту задумалась. — Можно задать тебе один вопрос, Зейн?
— Спрашивай о чем хочешь.
— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой, только потому, что никого больше не знаешь в Хьюстоне?
Зейн рассмеялся:
— Честно говоря, я действительно никого больше не знаю.
— Так я и думала.
— Лили, мне просто хочется еще раз тебя увидеть. Поняла?
— Ладно, — тихо ответила она. — Во сколько мы встретимся?
— В семь. Тебя устраивает? Куда пойдем — выбирай сама. Только имей в виду: у меня всего двадцать баксов. А потом мне надо вернуться в Бандеру. Я могу понадобиться папе.
— В семь мне подходит, и насчет папы я все понимаю.
— Знаю. И мне это очень нравится в тебе, Лили.
Зейн приехал на черном полугрузовом
Подойдя к двери, Лили открыла ее. На нем были узкие джинсы, рубашка в бело-серо-голубую клетку с длинным рукавом, рыжие сапоги, ковбойский ремень с серебряной пряжкой и черная ковбойская шляпа. Когда дверь открылась, он сдернул шляпу с головы. Лили ни разу не видела, чтобы кто-нибудь из ее сверстников так себя вел. Она улыбнулась, и Зейн просиял ей в ответ.
— Добрый вечер, Лили, — произнес он, растягивая слова.
— Проходи, Зейн.
Когда он вошел за ней в холл, Лили почувствовала запах сандалового дерева. Ей показалось, что за то время, пока они не виделись, он стал выше ростом, хотя вряд ли такое могло быть. Прошло всего три недели. Потом она догадалась, что это из-за сапог, у которых были каблуки дюйма два. И все же что-то в нем изменилось. Может быть, плечи стали шире? Или просто он держался более уверенно?
— Ты хорошо выглядишь, — сказала она, отдавая ему должное.
— Это мой стиль. — Он улыбнулся как-то слишком сладко. Улыбка показалась Лили неестественной.
Она не привыкла к играм между девочками и мальчиками, кроме разве что футбола, и не знала, как поступить. Внезапно ей пришло в голову, что лучше быть его другом, чем подружкой, если последнее означает, что они не смогут быть до конца искренни друг с другом.
— Пожалуй, пойду скажу маме, что мы уходим.
— Мне пойти с тобой? — предложил он.
— Нет, не надо.
Зейн остался в холле, а Лили прошла на кухню, где мать учила новую горничную готовить соте с грибами. Только что вернулся Джей Кей. Как раз входил на кухню через заднюю застекленную дверь.
— Папа! — воскликнула Лили и подбежала к отцу, который тут же обнял ее.
— Как поживает моя девочка? — Он поцеловал ее в щеку. — Я только что видел перед домом машину Зейна…
— Он здесь? — Арлетта перебила горничную, бормотавшую что-то по-испански. — Лили, я же просила, когда он появится, сразу же сказать мне.
— Но, мама! Ты ведь была занята. Я думала, у тебя вечером что-то важное.
— Так и есть. Но я должна показать Мари, как готовить соте для завтрашнего ленча. Я пригласила гостей.
Лили выпучила глаза:
— Неужели еще один ленч?
Арлетта поправила выбившуюся из шиньона прядь.
— Тебе не мешало бы познакомиться с некоторыми из этих женщин, Лили.
Лили чмокнула отца в щеку.
— Мне пора. Зейн не может оставаться ночевать в городе, а до Бандеры далеко ехать.