Пожарский 1
Шрифт:
«Чего он престарелый-то вдруг? Ему чуть за тридцать!»
– Ага, а ректор? – я повернул за угол коридора, и Кузя образовался рядом. – А у него я видел!
– Ладно, ладно, купим магофон, успокойся! Как дитё малое... Ты лучше думай, как тебе отпечаток магического поля сменить.
– Это зачем ещё?
– А ты забыл, как Салтыковы тебя отследили? Параметры-то твои им известны.
– Едрид-мадрид! – Кузя аж остановился. – Так они теперь всё время будут знать, где я?
– С точностью до шага, – невесело подтвердил я.
– Толку не будет, – Кузя решительно
– Да не несись ты так. Князь бежит! Все подумают, что война уж началась.
– Уж извини, пап, не такой у тебя пока высокий статус, чтоб подобное подозревать, – буркнул Кузя. – А толку от смены отпечатка поля не будет. Любой мало-мальски приличный сканер, тупо мимо пройдя, новый считает. Разве что постоянно его менять.
– А это идея!
– Ты представляешь энергозатраты? И мороки сколько!
– Нет, так грубо мы действовать не будем, а вот добавить тебе пару камушков, заточенных на «рой»...
Рой сбивал с толку поисковые заклинания, маскируя основную цель и выдавая сотню-другую ложных.
– Идея! А у тебя с собой ничего нет?
– Шутишь, что ли? – я похлопал себя по карманам.
– Я могу до дома сгонять, а? Ты бы пообедал пока, а я камушков принесу. Забежим к Святогору – сможешь заклинание закрепить? Как с костюмом?
– Не отходя от источника? – я прикинул. – Уровень, конечно, другой...
– Так у тебя и проходимость каналов подросла! – подбодрил меня Кузя.
Эк его припёрло. А мы уже до столовой дошли.
– Ладно, дуй. Штук десять небольших выбери, я кое-что придумал.
ПОДКАТ
Очереди, к удивлению, практически не было – два человека. Я почти наугад взял какой-то еды, расплатился, сел. Чёт невесёлые дела закручиваются, вот что я скажу. Если заговор такого масштаба, как я предполагаю, убить последнего Пожарского будут пытаться очень, очень старательно...
– Привет. Можно к тебе присоединиться?
Я сморгнул хмурые мысли. Рядом со мной, очень мило улыбаясь, стояла одна из сестричек Дайго. М-м-м... нестрогая, так скажем.
– Прошу, – я привстал и помог ей поставить поднос. – Момоко, правильно? Ты сегодня обедаешь отдельно от сестры?
– Да, всё верно. Мы... не сошлись во мнениях на один вопрос. И я не хочу, чтобы она сейчас читала мне нотации.
Поругались, одним словом. Или сделали вид, что поругались – чтобы повод был присесть и поболтать. О чём спросить, чтобы она не успела начать выспрашивать меня?
– Тяжело, наверное, в чужой стране? Или ты уже привыкла?
– О, нет! Так трудно привыкнуть к чужим правилам! Все ходят не так, говорят не так, даже смотрят не так, как мы привыкли. В посольстве мы отдыхаем, там всё как дома. Но целый день, стоит выйти за ворота... – Момоко выразительно расширила свои восточные глаза и покачала головой. – А особенно меня удручает еда. Вот, что это? – она сердито потыкала вилкой в блюдо. – Сегодня даже риса нет!
– Я тоже не очень понимаю, что это, – я усмехнулся. – Но главное: здесь есть мясо, это сытно и довольно вкусно. Я лично люблю готовить по старинным рецептам.
– Ты умеешь готовить? – глаза ниппонки сделались совсем большими.
– Конечно! И не просто умею, а очень даже хорошо. Для воина это обязательный навык, мало ли что случится в походе – и что? Голодным сидеть?
– Н-ну да, – согласилась она так, словно я открыл ей страшную истину.
– Люблю блюда старинной русской кухни. И ещё кавказской. Они довольно простые, но очень вкусные. Могу угостить тебя при случае. Как ты посмотришь, например, на мясо молодого барашка, которое полежало в специальном соусе, в специях, а потом я его запекаю на углях, прямо на твоих глазах, – я немного понизил голос, – а вокруг горы, нежная изумрудная трава, хрустальный воздух. И мы с тобой вдвоём...
Момоко смотрела на меня, слегка приоткрыв рот. Ну, а что? Разве не за этим она вокруг меня крутится? Я не мясо имею в виду.
– Это звучит очень вкусно, – кивнула она и облизнула губы.
– Ты не представляешь, насколько.
Нет, кажется, она себе всё-таки представляла, потому что немножко порозовела.
– Скажи, пожалуйста, Дмитрий... А это... очень долго... организовать?
Я накрыл ладонью её пальчики, сжимающие вилочку:
– Если судьба не подкинет нам неприятных сюрпризов, в воскресенье я тебя приглашаю.
Ну, что. Вилкой не ткнула за наглость – с вероятностью в две трети придёт.
Кузьма примчался, увидел нас, болтающих, замер в дверях столовой. Мне просигналил, мол: всё путём, принёс.
20. ТЫ ГЛЯНЬ!
ПО ОБМЕНУ ПРЕМУДРОСТЯМИ
После обеда Болеслав снова осчастливил группу своим внеплановым посещением. Явился он в аудиторию не один. Следом за деканом втекли, лучше и не скажешь, два новых ученика. Парень и девушка – видимо, родственники, что-то такое общее проглядывало в чертах обоих. Оба блондины, голубые глаза, стройные, если не сказать худые. Даже одеты похоже, в строгие костюмы в крупную клетку, только у парня брюки, а у девицы – юбка по колено. Где-то я похожих видел. Не каледонцы ли? Хотя, у тех было бы наоборот: девица бы в брюках вышла, а парень – в юбке. Или уж оба в юбках. Словечко ещё под эти юбки специальное есть, да забыл какое. Да и пошире они в плечах. А ещё каледонцы галстуки не любят, им надо чтоб свобода, грудь на распашку – у парней, понятное дело, хех. А эти – строгие, в галстучках. Тоже в одинаковых и тоже в клетку, как и брюки-пиджаки. У них что другой ткани не было?
Болеслав был официален:
– Группа, знакомьтесь, это ваши новые однокурсники, студенты по обмену с Оловянных островов, – новички дружно поморщились. Не нравится, что ли? – Прошу любить и жаловать.
– Мы прибыли с Альбиона, – пафосно заявил парень, – Эдвард Хангерфорд и Виктория Фёрниволл.
Альвы! – вспомнил я их самоназвание. По крайней мере, в моё время их называли именно так.
Они как будто ещё чего-то ждали, и Болеслав скупо махнул рукой:
– Проходите, садитесь.