Пожарский 2
Шрифт:
— Хер-р-рас-с-с-се!
— Согласен, — только и сказал Кузя, который смотрел в ту же плашку.
Шестьдесят семь — шестьдесят девять — тридцать два!
Даже если единиц пять-семь на лечебницу скинуть… Обалдеть, если честно!
— Нет, в прошлую мою бытность у меня тоже скачок случился, и даже гораздо больше, но в прошлый раз я был молод и здоров, — я аж по комнате забегал. — С другой стороны — тут тело тоже молодое, а все его недостатки изрядно компенсировались…
Прыгающей на мне Момоко, да.
— Девицей? — договорил Кузьма.
— Именно этой
— Получается, она организовала нечто вроде магического насоса, который здорово прокачал и каналы, и энергоёмкость. Считаю, такой опыт обязательно нужно повторить! — Кузя посмотрел на меня честными глазами: — Надеюсь, в следующий раз ты меня с собой тоже возьмёшь?
— Да куда ж я без тебя-то! Мы с тобой — команда-ураган, — я посмотрел на часы (Пахом купил и мне принёс, а то мне всё некогда да не до того): — Надо ж! И времени до ночи — три часа. Непривычно как-то даже. Чего делать будем? Бессовестно дрыхнуть?
— Ты будто уснёшь! — фыркнул Кузя и предложил: — А пошли к Горушу наведаемся? Он вчера весь изнылся из-за безделья. Вот посмотрим, чем он таким деятельным сегодня занят был, мне прямо интересно.
Но подловить Горуша на дуракавалянии не удалось. Не успел открыться портал, как раздался его хрипловатый голос:
— Так я и знал, что вы явитесь! Глянь-ка, хозяин, какую я тебе обновочку смастерил!
Горуш крутил в руках разомкнутый витой обруч с утолщениями-петельками на концах.
— Гривна? — я покрутил вещицу в руках, прикинул вес. — Приёмник, что ль? Метеоритное железо внутри спрятал, а снаружи электрум?
— Точно! — обрадовался моей догадливости Горуш. — Ну-ка, дай я тебе его аккуратненько…
Петельки точно легли в ямки над ключицами.
— И вот такие следочки, — Горуш предъявил тонюсенькие металлические пластинки, да не просто, а выгнутые по форме стоп.
— Отпечатки-то, поди, с песка снимал? — тоже решил проявить проницательность Кузя.
— Конечно! Давайте в ботинки вставим, посмотреть хочу, как пойдёт.
Я тоже хотел посмотреть, и, по внутренним ощущениям, пошло вполне неплохо. Ну всё! Теперь я почти как инвалид с костылями! Приёмник со следками концентрируют токи в районе моей прекрасной тушки, наручи — помогают собирать.
— Парни, это надо отметить! Пошли в малую копилку, у меня пара лечилок есть.
— И у меня для тебя этот… сурприз, — Горуш заторопился вперёд и вернулся с бутылкой весьма неплохого вина.
— Это откуда? — удивился я.
— А! Строгановские новый карьер открывали. Начальство привезли, стол накрыли, метров пийсят длиной — прямо там, в карьере. Ну, я одну и спёр. Кто заметит-то?
— Главное, чтоб тебя не заметили.
— Да я аккуратненько…
В общем, посидели мы неплохо, заночевали там же. Дальше дни так и пошли: с утра — на учёбу, оттуда — до больнички, собранную ману — на големов. К концу недели мы уже почти всех и обработали.
А вечером в пятницу, заскочив к Ирине напоследок, мы с Кузьмой, Фёдором и парой нанятых им помощников, отправились на инспекцию имений.
16. ГОЛОВНАЯ БОЛЬ
ИМЕНИЯ
С возвращённым подмосковным имением (с многозначительным названием Замятино) изначально всё обстояло печально. Фёдор съездил туда на пару дней, всё проверил, мне фотографии привёз — запустение похлеще, чем в Московском особняке. Хуже того — обветшание. Деревенька на неполную сотню дворов выглядела до того кособоко и бедненько, что я велел на три года от поборов их освободить, провести поголовную, а не подворную перепись да выяснить: хватит ли припасов зиму пережить, и в особенности — весной посеяться? Да и вопрос с подновлением жилья надо решать. Как-то идея получить вымершую с голоду и холоду деревушку меня не прельщала.
Фёдор подобрал в Замятино управляющего — с хорошими рекомендациями и на первый взгляд не вороватого. Дело более-менее начало решаться. Как пойдёт далее — посмотрим, пока в господском доме и прочих надворных службах вовсю шёл ремонт, и нагрянуть с проверкой я хотел, когда всё будет готово.
Пять Салтыковских деревень, раскиданных по всей Руси-матушке, тоже требовали к себе внимания, но на сегодняшний день самым большим владением оставались земли Суздальские, в бумагах обозначенные как «вотчина Пожар». Не знаю, потерялся ли где-то в истории хвостик «-ских» — может, его специально отрезали, когда имущество Салтыковым отписывали? Но разобраться с Пожаром следовало в первую голову.
В качестве поместья вотчина была, конечно, неплоха, но как княжеский удел — курам на смех. Три небольших городка: Засечин, Стлище [12] да Радогость с прилежащими деревушками. Дружину с такого удела не соберёшь, разве что самую малую. Особыми богатствами удел похвастаться не мог. Луга хорошие заливные — это да. Несколько кирпичных заводиков. Солеварня вот отмечена. Соль — это хорошо.
Из докладной записки выходило, что городок Засечин — самый крупный из трёх, в нём прежде располагалась главная усадьба Пожарских вне столицы. На плане помимо основной усадьбы можно было разобрать ещё с десяток каменных домов, а остальное — три застроенных деревянными дворами улицы с переулками — вот тебе и весь город. Прочие два — ещё мельче.
12
Стлище — место, где расстилают лен или коноплю для вялки, просушки или холст для отбелки.
Хотел ли я связывать себя вознёй с этим мышиным уделом, и планировал ли получить от него какую-то прибыль — дело десятое. Тут принцип важен был! Вернуть своё! Поэтому, как только были получены документы, каждому городку Фёдором были подобраны управляющие (я посчитал, что для таких цыплячьих городов название «наместник» будет слишком пафосным), которые и отправились три дня назад в эту вотчину вместе с нашим юристом, Игорем Талаевым, принимать дела.
— Я надеюсь, мы не пешком пойдём? — спросил за общим ужином Кузя, имея в виду не пешее странствие, конечно же, а портальное перемещение — благо, сейчас я уже мог себе это позволить. — Несолидно ведь будет.