Шрифт:
Город болел. Он искрил старыми троллейбусными проводами, кашлял и хрипел водопроводными трубами, свистел больными дворами и шелушился штукатуркой домов. У него почти облез асфальт и облысела вся зелень. Город кричал, как умел, – Люди, помогите!!! – но люди были слепы и проходили мимо. Лишь маленькие дети на ржавых и запущенных детских площадках наклоняли голову, прислушиваясь к его стонам. И тогда город понял, что ему надо делать.
Ещё несколько секунд назад здесь было пусто. Обычная, продуваемая всеми ветрами сквозь разбитое стекло автобусная остановка: исписанные граффити стены, поломанная лавочка, запахи… И вдруг из ниоткуда на остановке возник мальчишка лет двенадцати. Худой, угловатый, как и положено подростку, с выгоревшими на солнце волосами и тёмно-карими глазами. Он с удивлением огляделся по сторонам. Присмотрелся к расписанию, криво висящему на столбе и, вынув из кармана мобильный телефон, удовлетворённо кивнул.
– Успеваю!
Сев на край лавки, он вновь достал телефон и с огорчением понял, что аккумулятор разрядился. Тогда мальчишка закрыл глаза и погрузился в свои мысли. Какие мысли могут быть у подростка в двенадцать лет? «Почему все думают, что ты – ещё ребёнок? Откуда берутся дети? Куда деваются взрослые? Что было раньше: города или люди?…».
– Молодой человек, что за странный вопрос? Конечно, города!
Мальчик (давайте назовём его Егор, ведь у каждого мальчика, пусть даже – возникшего из ниоткуда, должно быть имя) нехотя открыл глаза. Кажется, последнюю фразу он произнёс вслух… Рядом с ним стоял старик. Одетый не по погоде, в длинное зимнее жаркое пальто, резиновые сапоги с нарисованными утятами и большую розовую панаму, защищающую голову от палящего летнего солнца.
– Простите, но меня учили не разговаривать с незнакомцами, – Егор был вежливым мальчиком. – Я этот вопрос задавал себе, а не – Вам.
– И что ты себе на него ответишь? – старик подошёл к мальчику. – Это правильно, с незнакомцами не стоит разговаривать, – он протянул руку. – Дядя Гриша.
Мальчик пожал руку:
– Егор.
– Ну, вот и познакомились, – старик подобрал полы пальто и сел рядом с мальчиком. – Теперь же нам можно разговаривать?
Егор задумался:
– Наверное… Но я всё равно не понимаю, о чём Вы хотите поговорить?
– О городах, – Старик придвинулся поближе к мальчику. – Вот ты спросил себя, что было раньше: люди или города? Казалось бы, ответ – очевиден. Конечно, – люди, ведь именно они построили города, в которых потом появились такие симпатичные детишки. Хочешь, я расскажу тебе историю о других детях, живущих в этом городе? Ведь город полон опасностей, и если ты будешь знать о них, тебе будет легче с ними справиться!
Егор посмотрел на старика и слегка отодвинулся:
– Я ещё не был в этом городе. Но мне кажется, что самая большая опасность исходит от взрослых, вот так подсаживающихся к детишкам на пустых остановках.
Если бы старик присмотрелся в этот момент к мальчику, он наверняка бы увидел, как у того почернели глаза и далеко внутри зрачка начали разгораться маленькие звёздочки. Но старик был слишком занят. Он подсел ещё ближе к мальчику и приобнял его так, что Егор оказался почти закутанным в полу его пальто.
– Не бойся, – прошептал он, – я тебя не обижу.
Деваться было некуда. Егор посмотрел на шоссе: горячий воздух мерцал, поднимаясь от нагретого солнцем асфальта. Пальто старика пахло потом и пылью. Прикрыв глаза, он стал слушать этого странного незнакомца.
***
Ночь… Самое время зажмуриться и попытаться уснуть, чтобы наконец-то попасть в сладкий, закрытый на целый день делами и заботами цветной мир сновидений. Маруся только начала проваливаться в сон, как её вытащил наружу голос Аньки-вредины:
– Марусь, ты спишь? Марусь… Ну, я же я знаю, что ты не спишь.
– Сплю я уже давно! – попыталась соврать девочка, в глубине души прекрасно понимая, что Анька не отстанет.
– А откуда ты знаешь, что ты спишь? – тут же прицепилась Вредина. – Раз ты ничего не видишь, у тебя всегда должно быть темно, и – с открытыми глазами, и – с закрытыми.
Маруся вздохнула и села на кровати. Всё равно, если уж Анька решила поболтать, то от неё не отвяжешься.
– Нет, темно, только если открыть глаза, а вот если закрыть, то – много света, и картинки разные. Вот сегодня я слонов видела, про которых ты вчера рассказывала.
Анька любила сесть около окошка рядом с Марусей и рассказывать о том, что там происходит. Маруся с восторгом слушала Аньку. Вчера, например, у них за окном шёл караван слонов. Слонов было два миллиона, и каждый был другого цвета. Там были красные, жёлтые и даже серо-буро-малиновые слоны. Некоторые шли на задних лапах и жонглировали слонятами, и самый главный из них, с огромным хоботом и искусственным глазом, даже посмотрел на девочек и, подмигнув, спросил: «Как дела?». И хотя у Маруси был очень хороший слух, она не смогла расслышать голос главного слона и очень расстроилась. Тогда Анька призналась, что тоже не слышала голос, потому что стёкла в окнах очень толстые, а – прочитала по губам. Маруся представила, какие губы у слона, и даже немного позавидовала Вредине: как же здорово – уметь видеть!..
Маруся многие вещи в своей жизни никогда не видела, и могла лишь представлять, какие они на самом деле. Девочки жили в Детском Доме. Маруся точно знала, что Дом этот – огромный, очень красивый, и похож на замок. Он весь отделан золотым кафелем. Что такое «золото», она не знала, но оно точно было зелёное, мягкое, и на вкус, как мятный пряник. Такие пряники изредка приносили курицы-нянечки. Они всё время ходили вокруг и заботились о девочках:
– Кудах-тах-тах! Куда пошла? …Кудах-тах-тах! Одень носочки! …Кудах-тах-тах! Ешь суп!
Ещё в доме с ними было много разных людей и животных. Была страшная директор-гусыня. Она всё время ходила и на всех шипела:
– Вот придёт комиссия! Увидит комиссия!..
Комиссию боялись все. Однажды Аню с Марусей позвали в Актовый зал и посадили посреди сцены, сказав, что их будет смотреть Комиссия. Девочки взялись за руки и прижались друг к другу. Анька тоже от страха зажмурилась и только слышала, как Комиссия ходила вокруг них, тяжело цокая когтями по паркету и шелестя чешуйчатой шкурой. Девочки съёжились от страха и замерли, и Комиссия решила, что они ещё слишком малы:
– Пожалуй, посмотрим их в следующем году, – произнесла она и, проскрипев массивным многоногим телом по паркету, уползла в темноту занавеса.
Актовый зал – это место, куда приходят праздники, конфеты, и иногда – Дед Мороз. Дед Мороз – это здорово: у него всегда много сладостей, и однажды он подарил Марусе куклу, она её сразу передарила Аньке, потому что они – лучшие подруги, а Анька обратно отдаривать отказалась, и теперь Маруся всегда прибавляла к её имени – Вредина. От Деда Мороза пахло так же, как и от охранника дяди Коли: сигаретами и чем-то горьким. Она однажды спросила: