Пожиратель женщин (Сборник)
Шрифт:
— Отличная работа, сэр.
Колосс пожал плечами:
— У нас в Томинтоуле таких коротышек не водится.
Продолжая наблюдать краешком глаза за обеими жертвами, полицейский осведомился:
— Вы будете подавать жалобу, сэр?
Шотландец изумился:
— Подавать жалобу? На кого?
— Ну вот на этих двоих,
Человек в шотландской юбочке расхохотался:
— Вы представляете, что будет в Томинтоуле, когда
там узнают, что я подал жалобу на этих двух шмакодявок? Да меня заплюют до конца моих дней! Нет уж, это скорее им надо подавать
— О да, сэр, мы не в Томинтоуле.
И с тяжелым вздохом, в котором послышалась вся тоска жителя Лондона, вынужденного довольствоваться пятью квадратными метрами зеленого газона перед своей дверью, олицетворявшими заветную мечту о природе, полисмен принялся поднимать на ноги обоих шалопаев, получивших заслуженный урок.
Зараженный спортивным азартом, как каждый истый британец, Джон Армитейдж уже больше не думал о своей Мейдж. Его привело в восторг мастерство шотландца, с которым он разделался с этими двумя.
— Что ты на это скажешь, Вильям?
— Прекрасный нападающий первой линии из британской команды по регби!
— Ну да, но только он из команды шотландцев...
— А жаль... Внимание, Джон, он идет к нам... Если он сядет к тебе, парень, я советую не устраивать номера со счетчиком. Он может спокойно разнести твою тачку на части и еще затолкать их в глотку!
Немного поколебавшись, шотландец подошел к такси Армитейджа.
— Хэллоу! Вы знаете квартал Сохо?
Дисон ждал чего угодно, но только не этого вопроса. В первую секунду он оторопел. Ну, приблизительно так же, как если бы у него спросили, знает ли он, кто носит корону Великобритании. Сначала он решил, что тот издевается над ним, и посмотрел на него недобрым взглядом. Еще не хватало, чтобы этот парень из Хайленда вообразил, что чистокровных лондонцев возят в такие заведения! Он усмехнулся:
— Да немного знаю... А что?
— Да мне рассказывали, что там можно поразвлечься... Друг мне рассказал, Хьюгс Макговен. Он был в Лондоне десять лет назад...
— Послушайте, сэр, вы садитесь или не садитесь? У меня счетчик не работает, пока я разговариваю, ясно? А мне надо на жизнь зарабатывать. Вам в Сохо? Пожалуйста, я отвезу вас в Сохо. Согласны?
— Согласен.
— Тогда давайте поставим чемоданы.
— Я бы предпочел оставить их рядом с собой. ,
— Такой недоверчивый, да? Усаживайтесь и поехали.
— Скажите, а сколько это будет стоить?
— В каком смысле?
— Ну, чтобы доехать до Сохо.
— А я откуда знаю. Посмотрите на счетчик, так и увидите вашу цену!
Вид колосса говорил о том, что его не очень убедили.
— А эта ваша техника хорошо работает?
— С чего бы ей плохо работать?
— Ну, я не знаю, я бы’ предпочел договориться о цене заранее. У нас в Томинтоуле всегда так делают.
Джон был не из очень терпеливых.
— Но мы не в Томинтоуле, черт подери! Мы в Лондоне, а в Лондоне такси оплачивают по счетчику, понятно?
—
— Тогда топайте до Сохо пешком.
— С чего это у вас такой скверный характер? Вы что, все здесь такие?
От ярости Армитейдж готов был вцепиться зубами в свой руль. Но больше всего его допекало, что его коллега Вильям Валнос ржал во весь рот.
— Мы едем или не едем?
— Ладно, едем. И что вас так разбирает, вы что, торопитесь? Вот у нас в Томинтоуле...
— Да хватит вам поминать родные места, сэр! Я знать не знаю этот ваш Томинтоул и знать не хочу! Разрази его гром!
Втиснутый между двумя чемоданами — как кусок ветчины между двумя ломтями хлеба, — шотландец был в безопасности от любого удара и наконец уселся на сиденье, бурча под нос:
— Ума не приложу, что вы имеете против Томинтоула?
Армитейдж тронулся с места таким рывком, что его машина подпрыгнула. Он слышал, как Вильям Валнос крикнул ему вслед:
— Джон, дружище, ты что, вообразил, будто участвуешь в гонках в Ливерпуле со своей тачкой?
Армитейдж предпочел смолчать, ибо он не любил слышать вульгарные сравнения, равно как и опускаться до них. Мало-помалу у Джона отпустили нервы. Он признался себе, что зря вскипел по мелочам, которые того не стоили. И тут у него появились угрызения совести по поводу того, как он встретил этого милого парня, сидевшего в его машине. Вполне дружелюбно, как бы прося извинения за происшедшее, он осведомился:
— Все в порядке, сэр?
— Уф... Скажите, старина, неужели город такой здоровый, а?
И внезапно Джон подумал, что Мейдж затерялась где-то одна в этом огромном городе, среди миллионов его жителей, которых она собиралась пополнить, как минимум, одним. И на него снова нахлынула тревога, которой нужно было обязательно с кем-то поделиться, чтобы хоть немного воспрять духом.
— Не обращайте внимания, сэр, если я кажусь вам излишне нервным... понимаете... я жду ребенка, ну, то есть не я, конечно, а моя жена...
— Мои поздравления, старина!
— Благодарю... Уж очень тяжелый момент. Его надо пережить, это факт.
— Правда?
— А у вас нет детей, сэр?
— Ни жены, ни детей.
— В каком-то смысле это лучше, нет забот, а с другой стороны — скучновато, разве нет?
— Я никогда не грущу и не скучаю!
— Кроме шуток? И как у вас это получается?
— Если я вижу, что могу загрустить, я надираюсь, потом просплюсь, а как проснусь — порядок, я опять в хорошем настроении. А вы хотите девочку или мальчика?
— Мальчика! У нас уже есть три девчонки.
— Прекрасно! Успокойтесь — у вас будет мальчик!
— Почему вы так решили?
— У нас в Томинтоуле вам всякий скажет, что только Малькольм Макнамара умеет отгадывать. Мне стоит только посмотреть на брюхатую овцу, и я уже скажу, кого принесет она больше — овечек или барашков.
Армитейдж не ответил, потому что засомневался, не оскорбил ли этот тип его Мейдж, сравнивая ее с овцой. Он довольствовался тем, что вздохнул:
— Да услышит вас небо!