Пожиратели гашиша
Шрифт:
Накинув ОЗК, я совершил моцион и, вернувшись, обнаружил, что являюсь единственным бодрствующим участником экспедиции. На часах было восемь. Пора вставать.
Заглянув в Славину палатку, я обнаружил, что она пуста. Кент с подругой дрыхли в "Волге", и пришлось долго стучать кулаком по крыше, чтобы их добудиться. К тому времени, как я разжег примус, проснулась Марина.
– Привет, - сказал я, ставя на огонь сковородку.
– Доброе утро, дорогой.
– Она сладко потянулась.
– Ты у нас сегодня за повара?
– А ты за землекопа. Идет?
– Вот уж нет, - натянуто рассмеялась Марина.
– Ну вот и я вроде бы как за
– С удовольствием!
– Марина извлекла из звякающей коробки миску с застывшим пюре и выложила его на сковороду.
– Много вам копать?
– Много, - ответил я.
Подошли Слава с Ксенией. Я с хрустом поднялся, морщась от боли в суставах.
– Ты чего?
– спросила Ксения.
– Ревматизм, - поморщился я.
– После вчерашнего купания прихватило.
– А вот у меня хоть бы хрен!
– осклабился Слава.
– Сколько воевал, а ни подагры, ни геморроя. Какой делаем вывод? Воевать надо больше!
"Зато для головы здорово вредно, - отметил я про себя.
– Нет уж, не надо мне такой профилактики".
– Снимай сапог, - приказала Ксения.
– Садись на ящик и снимай. Я посмотрю.
– Что там смотреть.
– Я все же подчинился и стащил прохоря.
Ксения опустилась на корточки и ощупала ногу.
Пальцы у нее были холодные и твердые.
– Никакой не ревматизм, - заключила она, - артрит доброкачественный. Будешь ноги в тепле держать - пройдет.
– Как только, так сразу.
– Я разочарованно натянул сапог. От нее как от медика ожидал чего-то большего, а это я и сам знаю. Только откуда здесь возьмется тепло!
– И в резине не ходи, от этого хуже будет.
Способность изрекать избитые истины у Ксении была потрясающая. Я давно на своей шкуре испытал, что ревматизм резины не любит, но других сапог у меня с собой не было, а кроссовки я хотел приберечь для езды в машине. Посему возражать "специалисту" не стал, вовремя вспомнив, что образование у Ксении далеко не высшее, а тяга мелкого медперсонала к консультациям всегда переходила границы разумного. Из размышлений меня вывел голос Маринки:
– Тарелки давайте, согрелось уже.
После завтрака, словно каторжник, поковылял к реке. Навал глины внушал стойкое отвращение. Слава первым спустился вниз и сделал еще одно достойное сегодняшнего дня открытие:
– Вода поднялась.
Действительно, за ночь уровень возрос сантиметров на десять. Вероятно, в верховьях выпали порядочные осадки.
Увязая по щиколотку в красноватой сметане, мы взобрались на площадку и стали рыть. Природа явно была против нас, дождь, словно по команде, активизировался, но через полчаса мне удалось войти в ритм, и я отключился от окружающего. Монотонные движения завораживали: ткнул, достал, вывернул сбросил; ткнул, достал, вывернул - сбросил... И так сотни и тысячи раз. Когда мне еще в своих раскопках приходилось скидывать землю вниз? А ведь это гораздо легче, чем выбрасывать ее наверх. Подобное было у меня в жизни впервые. Как будто я вскрывал курган, насыпанный много столетий назад на месте захоронения воинов. Хотя нет, подкурганный склеп мне уже доводилось разрывать, и в тот раз мы били штольню. Втроем. Две недели подряд, безвыходных, естественно. Мы изрыли холм, словно черви гнилое яблоко, и ничего не нашли.
Здесь же следовало расчищать завал сверху, чтобы докопаться до машины наверняка. Грунт был слишком рыхлым для штольни, проще раскидать насыпь и прорыть траншею наружу к воде, чтобы через нее все вытаскивать.
– Все, шабаш!
– гаркнул Слава.
– Шабаш, говърю. Бабы обедать зовут.
Задыхаясь, я выпрямился, опираясь о черенок лопаты. Поясницу ломило, пот градом заливал глаза. Дождь продолжал хлестать с неба, и, по причине пасмурной погоды, начинало рано смеркаться.
– Ну ты даешь стране угля!
– восхищенно покачал головой кореш.
– Да за тобой не угнаться, шуруешь как оголтелый. Пошли хавать, второй день без обеда пашем.
– Надо работать.
– Упоминание о том, что прошел еще один день, привело меня в бешенство.
– Будем рыть, пока не стемнеет. Бери лопату и копай!
– Да ты чего?
– Впервые в голосе Славы послышалась тревога.
– Ведь уже темнеет, день-то прошел. Нельзя на износ вкалывать, так и копыта можно в два счета отбросить.
Я отдышался, гнев начал проходить. Я оглядел раскоп и понял, что мы почти дорылись до машины, перекидав за день полторы намеченных нормы. Значит, завтра закончим. Тогда и в самом деле Слава прав, зачем зря надрываться?
Вернувшись на стоянку, я грузно бухнулся у входа в свой вигвам и стащил чавкающие сапоги. Из каждого вылилось литра по два воды, не меньше.
Вот, значит, от чего ноги как свинцовые были. Я тупо сидел на земле, неподвижным взглядом уставясь на лесную просеку перед собой. Только сейчас я почувствовал, как замотался. Прибежала Маринка, кудато звала, наверное есть, но я не шевельнулся. Потом пришел Слава, и в руке у него было именно то, что я больше всего хотел увидеть. Теперь организм настойчиво требовал водки - на подсознательном, на инстинктивном, на клеточном уровне. Какова работа, таков и отдых. Я заполз в палатку, по привычке скинув у входа мокрую одежду. Следом ввалился Слава, более живой и здравомыслящий. Просунулась голова Маринки:
– Ты бы поел.
– Принеси ему, он здесь пожует, - сказал Слава.
Я нашарил полотенце и стал вытираться.
– Ну, чего ждешь, наливай!
Слава растерянно наполнил стаканчики. Я высосал один будто воду и тут же налил снова.
– После первой не закусывают, - произнес я и чокнулся с оторопевшим Славой.
– Давай за то, чтоб завтра откопать эту лабуду и все выгрузить!
Марина принесла ужин. Я приглашающе кивнул Другу:
– Вот и закуска.
Меня повело. Напряжение стало улетучиваться, пропала и усталость. Я согрелся и подобрел.
– Завтра закончим, - подмигнул я кенту.
– Не век же нам тут торчать!
День следующий начался ничем не лучше предыдущего, разве что, дойдя до животного состояния, я стал менее восприимчив к неблагоприятным условиям. Тяготы и лишения закаляют характер, по своей практике я знавал такие периоды и был уверен, что в нормальной обстановке быстро приду в норму.
Наскоро перекусив, мы со Славой поспешили к реке. Уровень воды поднялся уже на полметра, и, чтобы взобраться на площадку, пришлось здорово вымокнуть. Наверху нас ждал сюрприз, на этот раз приятный: узкая дыра в глиноземе свидетельствовала, что до фургона осталось совсем немного. Несколько ударов лопатой, и под штыком звякнул металл. Мы быстро расчистили переднюю часть крыши, которая каким-то неестественным образом уходила под углом вниз. Причина стала ясна чуть позже - от удара микроавтобус сплющило. Лобовое стекло разбилось, оставшийся с вечера тонкий слой глины за ночь размылся и провалился внутрь, оповестив о завершении первого этапа работы.