Пожиратели гашиша
Шрифт:
Теперь, когда огневая мощь так существенно возросла, Истребитель был уверен в успехе операции.
Конечно, соваться в такую затею с одним луком, пусть даже к нему прилагался столь классный стрелок, как Купидон, было авантюрой чистой воды, однако бывший школьный учитель придерживался утверждения, что счастье сопутствует смелым. Первая же удача лишь утвердила его в собственной правоте.
Бежевая "семерка" подъехала точно в назначенный час. Она остановилась в ста метрах от "судзуки" и в тридцати - от притаившегося Истребителя.
Дверцы ее
Оба так рассчитывали на своего снайпера, что ничего, похоже, не опасались. Из микроавтобуса Зоровавель и Басурман вытащили пленников и толкнули их вперед. Кино про разведчиков чурки, вероятно, смотрели, потому что пошли, тщательно выдерживая расстояние, чтобы не промедлить или не обогнать девочку, которая неуверенно двинулась к тамплиерам.
Встретились они аккурат посередине разделяющего машины расстояния. Во избежание непредвиденных эксцессов Басаргин сразу засунул ребенка в салон, а Зоровавель сел за руль и сдал назад, чтобы в них не попали случайные пули. Туркменская родня столпилась у "Жигулей" и принялась освобождать руки пленников. Истребитель поймал их в прицел и длинной очередью справа-налево скосил всех к чертовой матери...
Через час после возвращения друзей Файзулла аль-Мазбуди позвонил Альберту Николаевичу и начал угрожать. Видимо, Катырбеков успел доложить, что он не в состоянии оказать фирме "Хиджра" оговоренную услугу. В завершение выставленного ультиматума разобиженный кредитор пообещал, что Ладыгиным займутся сотрудники сирийского предприятия.
Слушавший по параллельному телефону Басаргин не выдержал и вмешался:
– Ты что ж, - спросил он, - учиться даже на собственном опыте не желаешь?
– Что вы гаварит?
– удивился Файзулла появлению незнакомого голоса. Мине мои деньги даужен, который я давал долг, - сорок тысяч долларов.
– Ага, значит, деньги хочешь получить, - с тихой улыбкой произнес Басурман, но кротость его была обманчивой.
– С "отморозками" общаться любишь? Детей в заложники брать любишь? Так люби и саночки возить!
Ответить Файзулла ничего не успел - разъяренный Басурман сильным и точным ударом вколотил трубку в рычаг удивленно звякнувшего телефона, едва не сломав аппарат.
– Все с ними ясно, - резюмировал он.
– Сами они не успокоятся.
– И что теперь?
– спросил перепуганный Ладыгин.
– Ну и задал ты нам работы, - вздохнул Басаргин.
Положение могли спасти только превентивные меры.
Когда я объяснил Славе, что нам придется делать, он сначала решил, что я шучу, но я не шутил, и Слава согласился. Он покорно взял оружие и пошел вслед за мной реализовать мой гениальный замысел по воплощению благой и великой цели.
Вряд ли Есиков ждал меня в гости. Во всяком случае, он не боялся, что я к нему снова заявлюсь, и тут жестоко просчитался. Нам посчастливилось прихватить его на выходе из парадного - промедли мы со Славой хотя бы минуту, и дожидаться нам у дверей до второго пришествия. Пришествия Есикова, разумеется, а не Христова.
– Он?
–
– Ага, - сказал я.
Заслышав клацанье открывающейся дверцы, Леша лениво оглянулся, больше из любопытства, помоему, ибо на чье-либо внимание к своей персоне он явно не рассчитывал. Полагал, вероятно, что я отсиживаюсь где-нибудь в глухой норе или копаю своей знаменитой лопатой яму для землянки. Но не тут-то было.
Обнаружив за спиной знакомую "Ниву" и амбала, вылезающего из нее, Есиков мгновенно сопоставил эти факты и принял единственно правильное в такой ситуации решение - ринулся наутек.
Я завел мотор и рванул, обогнав бегущего вслед за Лешей Славу, а через пару секунд и самого Есикова, который шарахнулся от машины, посчитав, что я, вероятно, собираюсь сбить его. Да Бог с тобой, зачем краску царапать! Проехав еще десять метров, я круто завернул, перекрыв дорогу, и приоткрыл дверку, приветливо улыбаясь своему бывшему сокурснику и подельнику.
– Аи, точно, - воскликнул я, звучно хлопнув ладонью по бедру. Казачок-то засранный!
Леша встал как вкопанный, не добежав до "Нивы" пары метров. Он был взмылен, как конь, и тяжело дышал. Конь педальный! Сзади подскочил Слава и со всей силы хрястнул лапой по есиковскому плечу. Салочка!
– Че, Леша, - я выбрался из машины, - прокол получился?
– К-ка-кой прокол, ты чего?
– задыхаясь от волнения и испуга, спросил Есиков.
– Запятнали тебя, - пояснил я, указав на Славу.
– А ты сам себя еще раньше запятнал сотрудничеством с правоохранительными органами.
– Ты опять за старое?
– успокоился Леша. Его самообладание было достойно уважения.
– Мы ведь разобрались с этим.
– Нет, дорогой мой товарищ, - улыбнулся я.
– Теперь уже за новое. Потому что запятнать себя ты успеваешь гораздо быстрее, чем отмываешься от старого. Может быть, это карма такая, а?
– Ты о чем?
– начал было кипятиться Есиков, как бы не обращая внимания на сопевшего позади громилу. Но нет, наглость не всегда второе счастье.
– Слава, веди его в дом, - распорядился я.
– А я машину пока запаркую.
Через пять минут мы сидели на кухне: Леша у окна, мы со Славой по другую сторону стола - у выхода. Простреленная балконная дверь была заткнута кусочком поролона.
– Живьем сожрете или задушите хотя бы сначала, вурдалаки?
– спросил Есиков после того, как я растолковал ему подробности разборки с ОБЭП. Сам признался. По крайней мере, не отрицал.
Что ж, это было типично в его стиле: сначала настучать, а потом честно во всем признаться.
– Зачем же, - ответил я, - мы люди культурные. Вот настоящие уголовники тебя давно бы замочили, поистязав по-страшному, а мы обойдемся без анатомического театра драмы и комедии.
Сексот расслабился, почувствовав, что его не будут убивать. Впрочем, кто знает, что лучше, - ведь в мире есть вещи пострашнее смерти.
– На вот, почисти.
– Я выложил на стол тэтэшник, баночку с оружейным маслом и большой кусок ветоши.