Пожиратели миров. 7 том
Шрифт:
— Тогда кто этим управляет?
— Кто управляет хаосом? — последовал встречный вопрос от Зигфрида.
— Боги хаоса?
— Никто. Хаос просто есть и боги — одна из его составляющих, не более. Если этот линкор захватил частицу измерения, то тогда это имеет смысл.
— А что за измерение?
— Не думаю, что мы хотим это выяснять, — ответил я и указал вперёд. — Вон тот мост, через что он?
— Технический коридор от реактора куда-то, — Грог сверился с картой.
— Куда-то?
— Не знаю. Но это технический коридор. По нему идут основные системы:
Мы вышли в какую-то техническую расщелину, между стенами которой пролегал мост. Здесь действительно шли силовые кабели и трубы, которых, чтобы обхватить, потребуемся мы трое.
Я бывал не раз на линкорах, но такие громадные силовые кабели видел в первый раз. Пропускная способность таких махин должна быть чудовищной, и возникает логичный вопрос — для чего требуется столько энергии? Что конкретно потребляет столько энергии, что для этого потребовалось проводить их? Точно не главное оружие в носу, те и то меньше потребляют.
Этот корабль вызывает много вопросов, но ни одного ответа не даёт. Мощная радиостанция, нехарактерная для него, кабеля, что должны питать энергией что-то поистине мощное, странные искажения реальности…
Я делаю шаг вперёд и возникает стойкое ощущение, что нахожусь где-то над бездной. Дна не видно, как и не видно верха. Просто мост, зависший над ничем.
По очереди мы быстро проходим по нему, попав на другую сторону. В какой-то момент возникает стойкое чувство, что он вот-вот обвалится или его обвалит что-то, но обходится. Мы оказываемся с другой стороны и продолжаем свой пусть, ища проход дальше.
Ещё через полчаса бесконечных однотипных коридоров мы выходим к лестнице наверх, которая выводит нас в ещё один коридор. Он куда больше, шире и выше. Главный коридор, ведущий, видимо, от мостика к жилым помещениям, станции вагонетки и проходу к реакторам под нами.
В отличие от остальных, он украшен и металлическими конструкциями в готическом стиле. На стенах вырезаны характерные для многих линкоров заповеди Империи, висят портреты великих полководцев, главнокомандующих и Воителей. А вдоль стен в несколько рядов стоят свечи, которые давно уже потухли.
И никого.
Мы оглядываемся и движемся в сторону монументальных ворот. Грог щёлкает по пульту управления, и они начинают разъезжаться в стороны, открывая огромный зал, святая святых любого линкора и даже просто корабля.
Капитанский мостик.
— Дошли, чтоб его… — бормочет Зигфрид, сжимая крепче градомёт.
— Да… — выдыхаю я.
Капитанский мостик представлял из себя помещение всё в той же готике, похожий на огромный храм, что вытянулся вверх, будто мы находились в огромной башне. Огромные окна закрывают металлические ставни, отчего здесь темно, как в склепе.
Мы делаем шаг в огромный зал.
Вдоль стен по кругу идёт огромный балкон, на котором сконцентрировались все системы управления, представленные множеством громоздких компьютеров, которые сейчас спали. Весь линкор мог управляться прямо отсюда, из этого места, достаточно было лишь группы пилотов. В самом центре, как на пьедестал, висела круглая платформа.
Мы переглядываемся и идём к ней.
Царит гробовая тишина. Единственный звук — наши шаги, которые расходятся эхом по залу.
Мы подходим к лестнице на платформу в центре и медленно поднимаемся наверх, где нас ждёт капитанское кресло и отключённый голографический проектор.
Как выяснилось, не только они.
— Капитан, — негромко произносит Грог, вскидывая градомёт.
Отсюда мы видим только массивное кресло с управлением в подлокотниках и массивные плечи активной брони капитана.
Грог медленно обходит кресло, после чего опускает оружие.
— Чисто.
В кресле действительно сидело тело капитана, одетое в белоснежную активную броню, обрамлённую позолоченными символами империи и инквизиции — всё буквально кричало о его статусе и звании. Модель активной брони явно получше, чем у нас по многим параметрам. Но был один нюанс — от головы капитана осталась лишь нижняя челюсть, остальная голова попросту снесена.
Кровь забрызгала кресло капитана и пол по левую сторону от него. Она запачкала его белоснежную броню и забрызгала пульты управления в подлокотниках. Я даже мог различить кусочки костей, мозгов и имплантов, которые разлетелись вокруг кресла. И судя по высохшей крови, произошло это достаточно давно.
— Значит Тагер и его команда добрались до капитанского мостика, — Грог окинул взглядом тело капитана.
— Только вряд ли это они его устранили, — Зигфрид поднял с пола градомёт пистолетного типа и покрутил его в руках. — Судя по всему, он покончил жизни самоубийством.
Грог подошёл ближе к телу, внимательно разглядывая его.
— Слабаков не берут в инквизицию и тем более в командиры линкора.
— И тем не менее всё говорит о том, что он сам вышиб себе мозги, — Зигфрид осторожно положил градомёт на подлокотник.
Пока они разглядывали тело, я подошёл к подлокотнику и нажал кнопку. В тот же миг зал ожил. Включился голографический проектор, ставни на окнах начали разъезжаться, впуская свет газового облака в зал, разгоняя мрак и вызывая какое-то облегчение. До этого отрезанные от остального мира крепкими стенами линкора вид из окна будто возвращал нас обратно в реальность из тёмных коридоров.
Я даже почувствовал какое-то облегчение.
Компьютеры во всём зале ожили: запикали системы, засветились зеленоватым светом мониторы, загудели системы — капитанский мостик ожил.
— Надо найти судовой журнал, — я внимательно пробегаюсь по системе управления около кресла взглядом, после чего щёлкаю на несколько кнопок.
Перед телом появляется голографический экран. Пока я пытаюсь найти журналы корабля и капитана, Зигфрид подходит к голографической карте. С помощью пульта управления перед ней он меняет вид, отдаляя карту на максимум и позволяя окинуть взглядом всю галактику. После чего щёлкает пару кнопок, и всю галактику расчерчивают линии, которые помогают отследить весь путь линкора за последние годы.