Позорная история Америки. «Грязное белье» США
Шрифт:
А вот кому реально повезло, так это «вольным неграм»: на многих из них, живших не только в Вирджинии, арестованные заговорщики дали очень серьезные, чреватые большими проблемами показания, но, согласно законам тогдашнего Юга, свидетельства рабов против свободных людей юридической силы не имели, а потому под репрессии не попал ни один. И к слову сказать, был среди этих счастливчиков некто Телемак Вези по прозвищу «Дания», незадолго до того выкупившийся у хозяина плотник из Чарльстона (Южная Каролина), — но это уже совсем иная тема.
Глава 11
Плотник и его крест
Симфонии не вечны
Сперва — панорама. Следует понимать, что с точки зрения демографии, Южная Каролина, где разворачивались события, была регионом особенным. В отличие от «сестренки Вирджинии» фермеров там почти не водилось, зато располагались основные плантации колониального индиго и риса, там же, соответственно, оседала и основная часть рабов, привозимых из Африки, так что уже в 1708-м власти зафиксировали, что черное
Люди есть люди. Жизнь бок о бок, теснейшие, из поколения в поколение связи превращали черных и белых в некие «большие семьи», где старшие, полноправные, и младшие, лишенные прав, умели как-то сглаживать противоречия и находить общий язык. Ясно, что в среде «домашних» рабов такие узы были прочнее, в среде «плантационных» слабее, однако тенденция место имела. Более того, некие обязательства лежали и на владельцах «живого имущества». Только моральные, разумеется, — формально тот факт, что раб есть вещь, сам собой подразумевался, — и тем не менее некие правила полагалось соблюдать. Не принято было, например, рабов мучить, а если кого-то продавали без семьи, полагалось позволять купленному изредка ездить в отпуск, а если путь был далек, даже помогать с проездом. А уж с мулатами, которых было очень много, — причины, надеюсь, понятны, да плюс к тому юные белые господа учились всяким премудростям с черными служанками, — и вовсе разговор был особый. Они, конечно, считались собственностью, но правила хорошего тона предписывали, не признавая, разумеется, отцовства, обучить чадо какому-то полезному ремеслу и дать вольную плюс пару баков на обзаведение. Прав на семейное имущество и имя (хотя случались исключения) мулаты при этом не получали, что их крепко злило, но на Севере, да и на крайнем Юге о таких поблажках «цветные» могли только мечтать.
В конце XVIII века, уже при незалежности, подули иные ветры. На не столь уж далеком Санто-Доминго зашевелились сперва мулаты, положение которых очень напоминало реалии «цветных» в США, затем негры, началась резня, вслед за ней исход белых, а затем учреждение пусть и нищего, зато абсолютно «черного» королевства. В связи с этим в Чарльстоне появилось много «французов», белых, «цветных» и даже негров, а вместе с беженцами пришли и нехорошие разговоры, весьма напрягавшие плантаторов. Но, помимо этого, появился «хлопковый джинн» — машина для быстрой очистки хлопка, — и уже почти нерентабельное «полевое» рабство вновь стало актуальным. В начале ХIX века был отменен запрет на ввоз рабов из Африки, и до 1808 года, когда «черный импорт» отменили окончательно, в Южную Каролину ввезли более 50 000 вчерашних воинов и охотников, совсем не обрадованных получению грин-карт. Впрочем, их приезд тоже пришелся по нраву не всем: «табачные» плантаторы побережья опасались, что новые невольники «развратят» старых, поэтому протестовали против торговли людьми. Да и «хлопководы», сознавая, с кем имеют дело, добивались максимального ужесточения правил. А закон есть закон, поэтому удар пришелся по всем, кто не белый. Уже в 1820-м ассамблея штата практически отменила право рабовладельца на освобождение раба хоть за выкуп, хоть как угодно, заодно и ужесточив регламент общения вольных негров с рабами. И вот в такой-то обстановке разворачивалась история плотника Денмарка Вези.
Капитанский мальчик
О жизни его известно немного. Официально родился примерно в 1767-м где-то на Антилах, хотя, возможно, и привезли из Африки. Назван был (хозяева любили пышные прозвища) Телемаком, в честь героя модного романа Фенелона, в 13–14 лет был куплен Джозефом Вези, капитаном работоргового судна для продажи в Санто-Доминго, но, прикинувшись эпилептиком, закосил и в итоге остался при хозяине, исполняя обязанности секретаря и толмача, благо свободно болтал на английском, испанском и французском. По ходу обучился плотничать, и когда капитан, завязав с морем, осел в Чарльстоне, богатой и процветающей столице Южной Каролины, был отпущен на оброк, став кормильцем хозяина, к которому относился очень тепло. А потом, в ноябре 1799 года, ему выпал фарт, — 1500 баков в городской лотерее, — и он выкупился на волю, уплатив хозяину 600 долларов, после чего официально взял фамилию Вези, а опостылевшее рабское имя Телемак сменил на Денмарк. То есть «Дания», — а почему, тут версии разные, да оно и не суть важно.
Казалось бы, жизнь удалась. Денмарк завел собственный цех, а поскольку мастером он был очень хорошим, от заказов отбоя не было. Соответственно, завелись и деньжата. Хватало даже помогать старому капитану, к которому бывший раб, похоже, относился по-сыновьи. Вот только выкупить собственную, заведенную еще в рабстве семью не получилось: владелец продавать вольному плотнику жену и детей отказался наотрез, взамен заключив договор, что не будет их ни обижать, ни продавать на сторону за энную сумму ежемесячно, плюс позволив Денмарку забрать семью к себе. Такой оборот м-ру Вези не нравился. Он молил Бога вразумить злого хозяина и постепенно стал очень религиозен, сделавшись активистом т. н. «Второй пресвитерианской церкви» (формально для всех, но по факту для «цветных» и черных). Со временем стал неплохим проповедником, а в 1818-м вошел в число учредителей АЕМ — Африканской методистской епископальной церкви, первой независимой «черной церкви» в США, ставшей своего рода клубом зажиточных мулатов и «приличных негров». Набрал там авторитет,
Тем не менее солидного и положительного мастера уважали даже те, кто недолюбливал «черных, много о себе мнящих». И потому сообщение властей в конце июня 1822 года о раскрытии «чудовищного заговора» обрушилось на Чарльстон подобно грому небесному. Правда, вездесущая пресса, сообщив официальное коммюнике, умолкла, так что горожанам пришлось ждать суда, обходясь скудными крохами сведений. В общем, получалось так, что старый плотник создал из прихожан своей церкви (10 % всех негров города) подпольную организацию, планировавшую 14 июля, в День взятия Бастилии, захватить Чарльстон, провозгласить отмену рабства в Южной Каролине и поднять на восстание всех черных, то есть 65 % всего населения. Также сообщалось, что костяком организации были «французские негры», привезенные 20 лет назад беженцами с Санто-Доминго, а целью восстания, после уничтожения белых, до которых смогут дотянуться, определялся захват судов в порту и массовое бегство на Гаити. Однако, гласило резюме, преступление было сорвано благодаря прозорливости мэра, м-ра Гамильтона, заславшего в гнездо заговора своих шпионов, и преступника Вези не спасло даже то, что он, чуя неладное, перенес выступление на середину июня. В общем, спите спокойно, граждане Чарльстона, ваш добрый мэр позаботился обо всем.
Встать, суд бежит!
Отреагировали на «бомбу» неоднозначно. Очень многие, подсознательно ожидавшие чего-то в таком роде, поверили сразу и пошли записываться в ополчение, патрулирующее город. Многие, однако, и усомнились, особенно после сообщения о том, что суд будет проходить в закрытом режиме, Вези какую-либо свою виновность наотрез отрицает, а одним из главных «открытых» аргументов обвинения считается тот факт, что 20 лет назад, строя коровник Проссерам из Вирджинии, он пересекался с Габриэлем и в связи с этим побывал на допросе. Начались разговоры о «нагнетании страстей» и «неоправданной спешке», а уважаемый в городе Уильям Джонсон, судья Верховного суда, даже опубликовал статью с намеком, напоминая о «казусе 1811 года», когда в результате приступа паники казнили невинного негра. Однако большинство горожан, изрядно напуганное, встретили напоминание в штыки, упрекая автора в «неумении оценить степень угрозы», — и суд продолжил работу, а 2 июля Денмарк Вези и еще пять человек, до последней минуты не признававшие свою вину, были осуждены и тут же, всего через час, повешены. После чего страсти мгновенно приутихли, как будто мэрия, добившись чего-то своего, утратила интерес к делу.
Возможно, все на том бы и закончилось, но подал голос Томас Беннет-младший, губернатор. Он и раньше возражал против «закрытости» суда, высказывая опасение, что свидетели обвинения давали показания под угрозой смерти или пыток. Но до исполнения приговора делал это неофициально, в узком кругу: четверо из шести подсудимых были его домашними рабами, и вмешательство могло вызвать подозрение в личной заинтересованности. Теперь же, когда казнь состоялась, губернатор пошел в атаку, выражая — в том числе и в открытом письме Генеральному прокурору США — протест против грубых нарушений в ходе суда. Правда, из Вашингтона разъяснили, что «рабы не защищены законом», но Беннета это не остановило: отметив, что казнены не только рабы, но и свободный негр, губернатор продолжил высказывать «тревогу и сомнения». В ответ на это, городские власти сообщили, что «угроза, оказывается, остается», и по городу пошли повальные аресты. В кутузку тащили всех чернокожих, кто был хоть сколько-то на виду, стараясь, однако, не трогать «вольняшек», и в конце концов, в СИЗО оказался 131 «заговорщик», — практически все из паствы «черной церкви», в том числе и наиболее зажиточные, — причем суд объявил, что всякое «запирательство» будет рассматриваться как «злостное соучастие в заговоре» и караться смертью, а вот за «сотрудничество со следствием» подсудимые получат реальный шанс отделаться высылкой или даже будут оправданы.
Дальнейшее лучше всего определяется формулировкой «охота на ведьм». Плюс «перетягивание каната». Суд, опираясь на поддержку мэрии и показания «проявивших благоразумие», штамповал смертные приговоры с приведением их в исполнение «в срок не более часа», а протесты губернатора насчет «отсутствия убедительных доказательств» и «явных оговоров» гасились на корню ссылкой на то, что свободных негров среди подсудимых нет, а следовательно, местные власти вправе. В итоге к середине августа было повешено 67 негров. 32 «менее виновных», в том числе Сэнди, сына Денмарка, продали на Кубу, 27 «давших ценные показания» оправдали, а еще 38 черных амнистировали. Однако жизни в городе им уже не было, и они старались уехать кто куда; скажем, Сьюзен, жена Денмарка, выкупленная аболиционистами, покинула Америку и поселилась в Либерии, а младший сын, Роберт, тоже выкупленный, уехал на Север, где стал, как планировал отец, священником.