Позывной «Курсант». Книга третья
Шрифт:
– Ты хорошо понял? – Спросил Шармазанашвили напоследок, протягивая мне комсомольский билет.
– Конечно, товарищ капитан государственной безопасности! Все понял. Более того, имею огромное желание служить Родине лично. Очень надеюсь, что мое обучение пройдёт успешно. Я бы хотел стать настоящим разведчиком.
Директор Школы остался доволен моим ответом. А я был доволен, что мы, наконец, закончили беседу. Поэтому схватил билет и рванул в столовую.
Торжественная часть уже закончилась и детдомовцы сидели за столами, уплетая ужин, который сегодня оказался особенно вкусным. Правда лично мне кусок в горло не лез.
С одной стороны, “дружба” с Шармазанашвили нам с дедулей на руку. Кроме того, если я смогу донести Бекетову мысль, будто Ежова надо слить, велика вероятность, что достаточно быстро Игорь Иванович из моей жизни исчезнет. Вернее даже не так. Велика вероятность, что он вообще из жизни как таковой исчезнет. Плюс, пользуясь поддержкой Шармазанашвили, я может, всё-таки стану тем, кем мне надо стать. И окажусь там, где должен оказаться.
А еще я пришел к выводу, что мне не мешало бы переговорить с Клячиным. По сути, он ведь тоже к этому стремится. Хочет нагадить шефу. Единственное, что смущает, и очень сильно, любая возня пауков в банке заканчивается тем, что они просто уничтожают друг друга. Поэтому мне надо ухитриться не оказаться среди них.
В общем, голова пухла от мыслей. Конечно, я бы предпочёл обойтись без всей этой срани. Тихо-мирно отучиться и свалить в Германию. Тем более теперь, когда в моей башке появилась пугающая своей внезапностью мысль о спасении Родины, когда я вдруг захотел сделать что-то по-настоящему правильное. Но… Как говорится, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Раз меня втягивают в подковёрные игры, я должен повернуть все так, чтоб мои карты оказались самыми фартовыми.
Соответственно, и во время ужина я ни с кем особо не говорил, и после него. Детдомовцы мне не досаждали, к счастью. У всех было приподнятое настроение. А тот факт, что я получил комсомольский билет отдельно от остальных, никому не показался странным. Пацаны сочли это закономерным. Типа, я же кто-то навроде лидера. Вот чекисты и выделили меня своим вниманием.
А теперь, когда все заснули, оказалось вдруг, что у Бернеса, например, вопросы все-таки имеются.
– Чего ты хотел? – Поинтересовался я у Марка.
Мне пришлось тоже принять сидячее положение, чтоб разговаривать с ним нормально.
– Слушай, тревожно мне… – Выдал Бернес.
– Не понял… Почему тревожно? В смысле… Что тебя напрягает?
– Не могу понять, зачем мы здесь. – Он покачал головой. – Ты же не такой, как остальные, ты умнее. Сам понимаешь, мы не можем быть разведчиками. Кто нам доверит важное дело? Парни радовались сегодня. Знаешь… Даже Подкидыш проникся. Но… У меня сильное предчувствие чего-то нехорошего.
– Бернес… Ложись спать, а? – Я подтянул одеяло, утрамбовав его по бокам. – Вот честное слово, не хватало только твоих предсказаний. Нашелся мне вещун.
– Хорошо. – Марк вздохнул и послушно улегся на свое место.
Однако, в ближайшие пару часов я слышал, как он ворочается с боку на бок, сопит и кряхтит. Но главное, я сам ни черта не спал. Потому что был полностью с ним согласен. У меня тоже какое-то хреновое предчувствие.
Глава 4
В которой я начинаю свои танцы с бубном
Следующие дни до выходного прошли как-то… Удивительно даже, но никак. Для начала нас перевели в большой дом. Это оказалось не так уж страшно. Оно, конечно, и раньше было не страшно. Это я так, образно выражаясь. Однако имелось определенное опасение. Кстати, небезосновательное. Получекисты могли чисто прикола ради нам гадить. Просто чтоб показать, где, чье место. С их, естественно, точки зрения. Особенно некоторые из получекистов. Особенно один.
Но после случившегося с Ольгой Константиновной и после моей крайне увлекательной беседы с Шармазанашвили, я поймал себя на том, что единственные эмоции, которые у меня вызывают мысли о Цыганкове – смех. Причём смех не в хорошем смысле слова, а в том плане, что стоило мне вспомнить Витюшу, перед глазами моментально появлялось его надутое, недовольное лицо. Еще вспоминался страх, который я заметил во взгляде Цыганкова, когда швырнул его о дерево. Чертовски приятно…
Будет ли он продолжать свои попытки сделать мне плохо? Конечно, да. Натура у Витюши такая. Он как землеройка будет долбиться до смерти в одну и ту же точку. Слишком большое эго у товарища. Цыганков не в состоянии принять чье-либо превосходство, даже когда это объективно.
Но его потуги больше не волновали мой организм почему-то. Думаю, все дело в том, что у меня появилась цель. Хотя… Даже не так. У меня появилась Цель. С большой буквы. Я точно понял, что непременно, любой ценой должен не только закончить год обучения хорошо, но и сделать все, чтоб меня отправили в Берлин. Поэтому на фоне этой Великой Цели, намертво закрепившейся в моей башке, все остальное теперь казалось чем-то незначительным и совсем неважным.
Я, конечно, пребывал в легком шоке от самого себя. Потому что стремление впутаться в какую-то шпионскую аферу упорно не исчезало и даже наоборот, с каждым днем становилось все сильнее. Но… В конце концов решил, хрен с ним. Может, это и есть мой путь. Как там говорят про самураев? Тем более, после переезда количество свободного времени, которое можно потратить на душевные терзания или глубокие мыслительные процессы, резко сократилось.
Единственное, что немного немного смутило, всех детдомовцев расселили по разным комнатам. Будто специально, дабы мы растворились среди остальных курсантов.
Два получекиста “разбавили” одним беспризорником. Или наоборот, к каждому беспризорнику добавили по два чекиста. Как посмотреть.
Мне, можно сказать, повезло. Я оказался в соседстве с нормальными парнями. Одного из которых, к тому же, знал по тренировкам Молодечного. Тот самый крепыш Владимир, хороший человек. Мое мнение о нем, кстати, было правильным. Он и правда душевный тип. Не знаю только, нужное ли это качество для разведчика. По мне – вряд ли.
Едва я переступил порог комнаты, крепыш вскочил из-за письменного стола и с улыбкой кинулся навстречу. Обрадовался мне, как родному.
– Давай, проходи, располагайся. – Суетился Володя.
Со стороны могло показаться, что мы с ним едва ли не кровные братья. Честно говоря, такие именины сердца меня слегка напрягают. Я считаю, очень странно, когда чужой человек вдруг проникается к тебе огромной симпатией. Может, я вообще людей по ночам убиваю и в лесочке складываю. Чего он радуется то? Виделись всего несколько раз на тренировках.
– Смотри, Алексей, вот тумбочка, она твоя. И шкаф, смотри. Вот сюда можно вещи. А! Еще есть кипятильник! Это у нас традиция такая. Чайку вечером погонять. Мы всё думали, когда уже вы появитесь. Здорово, что ты к нам попал. Да? Сергей, скажи!