Прабхупада. Человек. Святой. Его жизнь. Его наследие.
Шрифт:
В день его приезда в Сан-Франциско репортер спросил у него, почему он приехал именно в Хейт-Эшбери. «Потому что здесь можно недорого снять квартиру», — ответил Свамиджи. Он хотел распространить движение Господа Чайтаньи — зачем еще ему было приезжать в этот обшарпанный магазинчик и жить рядом с китайской прачечной и бесплатным магазином диггеров[4]? Журналисты спросили его, приглашает ли он в свое движение хиппи и богему. «Да, — сказал он, — я приглашаю всех». Но он знал, что, присоединившись к нему, они уже не будут такими, какими были до этого.
Сейчас преданные жили одной семьей. Те, кто будет выполнять его указания, сумеют сохранить свою силу. Если они будут искренни, Кришна поможет им. В храме находится Господь Джаганнатха, и они должны поклоняться Ему с верой и преданностью. Повторяя мантру Харе Кришна и следуя указаниям своего духовного учителя, они непременно очистятся.
Вместе с несколькими учениками Свамиджи сел в машину, и они поехали в аэропорт. За ними следовало несколько автомобилей, заполненных преданными.
В аэропорту преданные плакали. Чтобы как-то успокоить их, Свамиджи пообещал, что вернется, если они устроят праздник Ратха-ятра. «Вы должны организовать процессию, которая пройдет по главной улице города, — сказал он. — Сделайте все как следует. Мы должны привлечь как можно больше людей. В Джаганнатха-Пури этот праздник проводят каждый год. В это время Божество Джаганнатхи выходит из храма».
Свамиджи знал, что должен будет вернуться, чтобы сберечь нежные ростки преданного служения, которые он посадил в их сердцах. Если он не приедет, его ученики-неофиты вряд ли выживут в океане материальных желаний под названием Хейт-Эшбери. Он несколько раз повторил, что обязательно вернется к ним. Он просил их сотрудничать друг с другом: Мукунду, Шьямасундару, Гуру-даса, Джаянанду, Субала, Гаурасундару, Хаягриву и девушек.
Всего два с половиной месяца назад он прибыл сюда, в этот аэропорт, где его встречала толпа молодых людей, поющих мантру Харе Кришна. Многие из них теперь были его учениками, хотя едва ли сознавали свою духовную природу и вряд ли исполняли все данные ими обеты. И все же, покидая их, он не чувствовал угрызений совести. Он знал, что некоторые из них уйдут из сознания Кришны. Но он не мог остаться здесь навсегда. У него было не так много времени.
Бхактиведанта Свами, отец двух небольших групп преданных-неофитов, нежно прощался с одной из них и направлялся на восток, туда, где совсем в другом настроении, радуясь предстоящей встрече, его ждала вторая группа.
* * *
Нью-Йорк, май 1967 года
Казалось, ничто не предвещало того, что здоровье Свамиджи пошатнется, а если какие-то признаки и были, то никто не обращал на них особого внимания. Оставив своих сан-францисских учеников и вернувшись к преданным в Нью-Йорк, Свамиджи ни слова не сказал о том, что ему нужно отдохнуть. После пяти с половиной часов полета он только посетовал на то, что ему заложило уши, но выглядел вполне здоровым. Он ни минуты не отдохнул и сразу после радостной встречи в аэропорту провел трехчасовую программу с лекцией и киртаном в храме на Второй авеню. Своим нью-йоркским ученикам он казался удивительно красивым и лучезарным. Его присутствие, его взгляды и слова — все это укрепляло в них сознание Кришны. Его преклонный возраст — а ему было уже за семьдесят — был для них лишь одним из его трансцендентных атрибутов. Свамиджи был их силой, и им никогда не приходило в голову подумать о его силе.
Однако некоторые признаки, свидетельствующие о том, что Свамиджи следует позаботиться о своем здоровье, все-таки были. Он плохо чувствовал себя в телестудии, когда принимал участие в телевизионном шоу Аллена Бюрка. По дороге в храм Свамиджи сказал, что свет софитов в студии вызвал у него сильную головную боль, и в какой-то момент ему показалось, что он не выдержит до конца съемки.
Затем во время одной из лекций Рупануга, сидевший недалеко от Свамиджи, заметил, как у него дрожит рука. Несколько месяцев назад, на другой день после записи пластинки, Свамиджи проснулся поздно и жаловался на перебои сердца и на то, что не может пошевелиться. Тогда за ним ухаживал Киртанананда. «Если я когда-нибудь тяжело заболею, — сказал ему Свамиджи, — не зовите врача. Не кладите меня в больницу. Просто дайте мне четки и пойте мантру Харе Кришна».
Ученики считали, что не вправе ограничивать его. Правда, однажды Киртанананда все-таки попытался это сделать. Когда в «Авалоне» Свамиджи танцевал и прыгал, обливаясь потом, Киртанананда стал настаивать на том, чтобы киртан немедленно остановили, но преданные обозвали его перестраховщиком.
Кроме того, Свамиджи не любил, когда его сдерживали. Да и кто они такие, чтобы сдерживать его? Он был полномочным представителем Кришны, способным преодолеть любые трудности. Он был чистым преданным и мог все. Разве он сам не говорил, что чистый преданный трансцендентен к материальным страданиям?
Некоторое время назад Свамиджи написал письмо, утешая хворающую бабушку одного из своих учеников. Но преданные думали, что Свамиджи мог только давать добрые советы чьей-нибудь бабушке, а с ним самим ничего подобного случиться не могло. Конечно, он иногда называл себя стариком, но делал это в основном на лекциях, чтобы показать неотвратимость старости.
Преданным казалось, что у Свамиджи довольно крепкое здоровье. Его глаза блестели, отражая переживаемые им духовные эмоции, кожа была гладкой и золотистой, а улыбка свидетельствовала о здоровье и хорошем самочувствии. Однажды кто-то из учеников сказал, что у Свамиджи такая мужественная улыбка, что невольно приходит на ум выражение «здоров как бык». Свамиджи каждый день принимал холодный душ, выходил рано утром на прогулку по Нижнему Ист-Сайду, играл на мриданге и с аппетитом ел. Даже если его ученики и хотели, чтобы он не расточал свои силы, много ли они могли сделать?
Однако в самом конце мая Свамиджи почувствовал упадок сил. Он говорил о перебоях сердца. Надеясь, что через день-два эти симптомы пройдут, Киртанананда попросил Свамиджи отдохнуть и не принимать посетителей. Но ему становилось все хуже и хуже.
Киртанананда: Свамиджи начал жаловаться, что у него отнимается левая рука. В левой половине его тела начались подергивания, а левая рука и вовсе перестала ему подчиняться. Казалось, что это каким-то таинственным образом угнетает его и причиняет моральную боль.
Ачьютананда: Это случилось в воскресенье, за два дня до Дня поминовения [5]. После обеда мы должны были проводить большую программу в одном из жилых кварталов города.
Я поднялся, чтобы позвать Свамиджи, потому что преданные были уже готовы ехать. Свамиджи лежал белый как мел. Он сказал: «Послушай мое сердце». И я почувствовал в его груди мелкую дрожь.
Я спустился вниз, но не хотел пугать ребят и поднимать панику. Я подошел к Киртанананде и тихо сказал: «У Свамийжи небольшие перебои сердца». Вдвоем с ним мы тотчас поднялись к Свамиижи. Он сказал: «Массируйте здесь». Я стал растирать ему грудь, он показал, как это нужно делать. "Другие пусть идут на программу, а Ачьютананда может остаться. Если что-нибудь случится, он позовет вас", — сказал Свамиджи.
Ребята ушли на программу, а я стал ждать. Один или два раза он подзывал меня и велел быстрыми движениями растирать ему грудь. Вскоре ему стало лучше, и к нему вернулся обычный цвет лица. Я смотрел на него, открыв рот и не зная, что делать. Он взглянул на меня и спросил: «Почему ты сидишь без дела? Повторяй мантру Харе Кришна». Вечером у него снова начались приступы, поэтому я лег спать в соседней комнате. А поздно ночью он позвал меня, и я снова массировал ему грудь.