Прагматическая санкция
Шрифт:
Серж восхищенно хлопает себя по коленям.
Филонов. И все-таки - Кармен!
Змрян несколько смущен взрывом эмоций.
3 м р я н . Да, это почти то, что я подозревал. Вас никто не упрекает, вы ни в чем, возможно, не виноваты. Но, поймите же, глупая девчонка, все это накладывает на вас большую ответственность...
Евангелика почти кричит.
Евангелика. Какую ответственность, какую еще ответственность! Разве я виновата, что в вашем застойном болоте любой камешек вызывает волну и брызги? Разве я виновата, что после вашего ежедневного пресного киселя крупица соли вызывает изжогу? Разве я виновата,
Филонов. А вот обобщать не надо! Ты поосторожней...
Евангелина. Молчал бы... декорация! Да что же такое, в самом деле! Стоит кому-то полюбить по-настоящему, честно сказать об этом, а не сюсюкать по темным углам, как сразу - ах! ах!
– конец света, мир встал на дыбы... Если бы в самом деле я могла, о, если бы могла...
Змрян. К нашему счастью это неуправляемо. А насчет дров я прав. Один очень талантливый, но очень больной человек уверял, что любовь спасет мир. У меня прекрасное здоровье, но я могу добавить - любовь может и погубить мир. Всепобеждающая любовь - страшная штука, если подумать... Но вы не обольщайтесь... Я понимаю, мысль о собственной исключительности сейчас кружит вам голову, отсюда, возможно, некоторое парение духа: "я и они", "я и мир"... Отсюда и обличительный пафос.
Евангелина. Я никого не обличаю...
Змрян. Рад за вас. Спешу успокоить - вы никакой не феномен, вы самая обыкновенная женщина, которой просто крепко повезло... хотя, это еще как посмотреть. Оказавшись в благоприятном пересечении событий, вы каким-то образом сумели повлиять на дальнейшее, причем затронули и часть прошлого. Впрочем, прошлое - дело зыбкое, сегодня оно такое, а завтра - этакое. Как пожелаем, так и переделаем.
Евангелина. Я не понимаю, о чем вы говорите.
Змрян. Аи, чего уж там понимать. Мы и так живем, балансируя между инфарктом и неврозом, а тут еще вы со своими первозданными чувствами...
Евангелина. Вас мои чувства не касаются!
Змрян. Извольте не дерзить! Или это у вас так называемая милая непосредственность, маскирующая вульгарную невоспитанность?
Евангелина. Извините...
Змрян. Извиняю. А насчет балансирования на грани я сказал неспроста. Вот, скажем, асфальтовый каток, балансирующий на краю оврага, можно столкнуть вниз одним пальцем. Я почти уверен, что наш мир сложнее асфальтного катка, но и у него могут быть свои точки неравновесия. Саша может дать физическое обоснование этого, а я могу попроще - что-то, знаете, в духе биоритмов, космических ритмов Чижевского и так далее... Может, наш мир - это совокупность ритмов природных, социальных и прочих... И возникают крайне редко нулевые моменты, когда все они сходятся в одной точке, и достаточно сильной волей дать минимальный толчок, и мир начинает меняться...
Филонов. Мир, как воля и представление, что ли? Так вы нас далеко заведете!
Змрян. А вы не торопитесь. Куда надо, туда и заведу. Потом я вам изложу самую простую и самую убедительную версию, а пока наберитесь терпения. Итак, она вызывает изменение, оно фиксируется, от него сдвигается причинно-следственное возмущение в сторону смещенного равновесия.
Батов. А как же Сима? Ее вообще... нет?
Змрян.
Евангелина. Что вы здесь несете, старый болтун! Не смейте сбивать Сашу с толку! Все вы врете...
Змрян. Прощаю вам вашу грубость и отношу ее к тому, что я близок к догадке. Прежде чем распрощаться, изложу версию самую приземленную.
Филонов. Ну, ну...
Змрян. Итак, все дешевый обман. В смысле - очень дорогой. Ничего необычного не происходило и не происходит. Саша - филолог, а не физик. В него влюбилась вот эта особа - дочь высокопоставленных родителей. Очень высокопоставленных! Чего они не сделают для любимого дитяти?! Вот они и делают! Симе дали хорошего отступного, набрали артистов, разыграли спектакль для одного зрителя, ночью устроили небольшой сеанс гипноза, натаскали немного в терминологии, и... крепко обнимаю и целую!
Воцаряется молчание.
Филонов. Это вы... да-да... А как же я?
Змрян. Куплен.
Филонов. А соседка?
Змрян. Купили. Или запугали.
Серж восхищен.
Филонов. Ну, дядя, ты ваще! А тебя, тебя-то случайно не купили?
Змрян. И меня купили. Могу сумму назвать.
Филонов. Ексель-моксель, вот так финт!
Евангелина. Красиво, только мимо - я детдомовская.
Змрян. Тогда - пардон. Ухожу. На днях зайду, у меня еще много версий.
Уходит. Евангелина берет со стола одинокое яблоко. Батову.
Евангелина. Хочешь яблочко?
Б а т о в. Отстаньте вы от меня со своими яблоками! Вот что я вам скажу - можете любить кого угодно и сколько угодно. Но я вам в этих делах не помощник. И я полагаю, что вы - преступница!
Филонов. Эк!
Б а тов. Да, преступница! Врывается в чужую жизнь, коверкает судьбы... я даже представить боюсь, сколько народу перетасовалось из-за ее прихоти... Пусть даже она не понимает, как это делает...
Евангелина. Я подозреваю, Саша, что ты меня не любишь.
Батов задыхается от возмущения.
Батов. Нет, каково, а? Каково?
Филонов. Не расстраивайся, старик, наше дело все равно швах! Ежели какая баба на нас глаз положит - пиши пропало! Если не заарканит, то крови попортит немало. Это я тебе гарантирую.
Батов. Вот ты себе кровь и порти, а я воздержусь. В конце концов я Симу разыщу, а там посмотрим...
Филонов. Э, старик, твои "концы концов" что-то подозрительны по тону. Понимаю и разделяю. Неожиданно сделавшись холостяком, я бы тоже повременил брать кота, то бишь кошку в мешке.
Евангелина. За кошку спасибо.
Филонов. Не стоит.
Батов. В общем, я свою точку зрения высказал.
Филонов. Ая свою. Окончательный привет! Сигареты я возьму.
Уходит. Батов озабоченно смотрит на Евангелину, что-то хочет сказать, но не решается.
Евангелина. Ну, раз все ушли, быстро поцелуй меня и скажи, что все это глупый розыгрыш.
Батов. Право, не знаю, что и сказать...
Евангелина. Скажи, что любишь меня.
Батов вскакивает, снова садится.