Прах и тень
Шрифт:
— Разве Уотсон не сказал? Пони встал на дыбы перед аркой, не желая двигаться дальше.
— Эти животные нередко бывают пугливы и отказываются идти в плохо освещенное место.
— Согласен, но этот пони направлялся домой. Поводья не были натянуты, тем не менее животное остановилось, увидев что-то необычное, напугавшее его.
— Понимаю, — сказал констебль с сомнением в голосе, что вызвало у меня раздражение. — А убийцу вы описать сумеете?
Сыщик закрыл глаза и прислонился к стене.
— Самое неприятное, что мне даже мельком не удалось
С унынием в голосе я ответил, что нет.
— Итак, мистер Холмс, вы и ваш друг утверждаете, что, хотя и столкнулись с убийцей этой ночью дважды, причем каждый по отдельности, не сумеете тем не менее его опознать? Во всяком случае, это крайне маловероятно?
— Вот что, офицер, — ответил мой друг, раздавив ногой окурок. — Хочу задать вам вопрос. Считаете ли вы возможным, чтобы человек кромсал женщин на части в качестве хобби? Вам не кажется, что мы выходим за пределы вероятного и попусту теряем время? Раз мы не сумели решить дело силой, посмотрим, чего удастся добиться посредством одних только логических рассуждений.
Глава 9
Два события
Глубокой ночью мы возвратились в грязный закуток, где все еще оставался труп. Холмс выглядел ужасно, но был настроен решительно. Констебль все время пытался встретиться со мной взглядом, по-видимому, желая удалить со сцены моего друга, но всякий раз видел лишь мой невозмутимый, словно высеченный из камня, профиль.
— Вы что-то трогали?
— Обыскали окрестности в поисках сообщников. Место преступления остается в неизменном виде с момента прибытия полиции.
Возможно, это покажется кому-нибудь неуместным, но меня мучила сильнейшая головная боль — раньше никогда не испытывал ничего подобного. Поскольку я пребывал в полубессознательном состоянии, мне не удавалось пристально следить за действиями своего компаньона, пока он не подошел к констеблю с выражением неукротимой решимости в синевато-серых глазах.
— Погибшей от сорока до сорока пяти лет, точный возраст определить трудно: жилось ей, очевидно, нелегко. Женщина курила, но не была горькой пьяницей, а в проулок зашла с убийцей по доброй воле. Убитая иногда пользовалась висячим замком. Незадолго до смерти она уже столкнулась с насилием. Женщина съела гроздь винограда на пару с человеком, убившим ее. Он правша, рост пять футов семь дюймов, англичанин, досконально знакомый с местностью.
Констебль Лэмб недоверчиво сощурился:
— В отсутствие старших по званию я обязан зафиксировать факты, на которых вы основываете свои суждения.
Приготовившись записывать, он положил на колени чемоданчик, явно гордясь своей собственностью.
— Действительно обязаны? — беспечно спросил Холмс. — Она курила, о чем говорит пакетик таблеток для освежения дыхания, зажатый в кулаке. Женщина не выбросила таблетки, спасаясь бегством, — следовательно, пошла с убийцей добровольно. Кроме того, некоторое время назад мне довелось видеть ее в пабе. Тогда к ее жакету не была прикреплена красная роза с белым адиантумом. Прежде чем отвести ее в этот проулок, убийца угостил ее виноградом, веточку которого вы видели рядом с трупом. У нее или у ее знакомого был висячий замок — именно к нему подходит обнаруженный мною ключ. Еще до убийства она стала жертвой насильственных действий: из уха вырвана сережка. Будь эта женщина безнадежной пьяницей, она бы уже давно заложила один из двух своих гребней.
— Не вижу ничего особенно умного ни в одном из этих утверждений, — пробормотал констебль, лихорадочно записывая сказанное детективом.
— Я бы очень удивился, заметь вы хоть что-нибудь.
— Ладно, мистер Холмс. Если бы вы дождались моего начальства…
— Меня очень радует, что оно у вас есть, но боюсь…
— Они будут здесь с минуты на минуту, сэр.
Констебль Лэмб как в воду глядел. К нам почти бегом приближался явно чем-то смущенный инспектор Лестрейд. Невдалеке от него только что остановились двухколесный экипаж и полицейская карета — подкрепление из Скотланд-Ярда.
— Шерлок Холмс собственной персоной! — рявкнул, как всегда, подтянутый, инспектор, явно обрадованный возможностью дать выход гневу. — Нет нужды спрашивать, почему вы здесь. Я благодарен вам, говорю вполне искренне. Не окажись вы тут, как бы я объяснил два убийства за одну ночь на расстоянии полумили друг от друга? Только Шерлок Холмс, знаменитый частный сыщик, способен сделать это на основе теоретических построений!
— Два убийства, несомненно, требуют объяснения, — молвил мой друг, и я бы согрешил против истины, если стал бы отрицать, что он заметно вздрогнул при этом известии. Я же и вовсе открыл рот от изумления.
— Что, черт возьми, случилось с вашей рукой?
— Если не возражаете, вернемся к захватывающей теме двойного убийства, — огрызнулся Холмс так, что стало ясно: он крайне обеспокоен, и свойственная ему показная беспечность разбилась вдребезги.
— О, это, без сомнения, представляет большой интерес, — усмехнулся Лестрейд. — Понятно, что в глазах властей два убийства заметно прибавляют в весе, если они следуют с интервалом в час, в двадцати минутах ходьбы!
— Вот как? — единственное, что сумел сказать в ответ детектив.
— Можете говорить что угодно, мистер Холмс, но вы должны знать: новое убийство требует незамедлительного расследования! Оно еще более ужасно, чем то, которым вы занимаетесь.
Мне пришлось вмешаться, поскольку я сомневался, что мой друг способен сейчас говорить:
— Мы обнаружили это преступление в момент его совершения. Что еще натворил этот злодей, после того как его спугнули?
Лестрейд настолько уверовал во всеведение Холмса, что теперь выглядел совершенно ошеломленным.