Праксис
Шрифт:
Панду поразило, как аккуратно у нее все было разложено.
— У тебя тут все прямо систематизировано, — высказался он.
Эва на данный момент была в очень удачном положении. Ее мужчина был женат, посещал ее в строго определенные дни и ничего не имел против того, чтобы она проводила свободное время с друзьями или в кругу семьи. Но друзей у Эвы было немного — предыдущий ее мужчина не позволял ей ни с кем общаться, — и она была только рада, что сможет пообщаться с дочерью.
Хромушу поразило, что Гредель не захотела перебраться в один из его домов.
— Мне сейчас нужно побыть с мамой, — сказала ему Гредель, и, похоже, его удовлетворило это объяснение.
А про себя подумала: «Не хочу жить с тем, кто должен вскорости умереть». Конечно, ради нее он пошел на убийство, но значит ли это, что она должна оставаться с ним на всю жизнь?
Кэроль тоже была удивлена.
— Тебе нужно было перебраться ко мне! — объявила она.
Гредель обрадованно поглядела на подругу.
— Ты не станешь возражать?
— Конечно, нет! — с энтузиазмом воскликнула Кэроль, — Будем сестрами! Можно вместе ходить за покупками и развлекаться — вышло бы забавно.
Какое-то время Гредель наслаждалась заботой Кэроль и матери. Она проводила почти все время или с одной из них, или с другой, так что Хромуша даже начал ревновать или по крайней мере делать вид, что ревнует, — с ним трудно было разобрать, когда он серьезен, а когда прикидывается.
— Кэроль просто похитила тебя, — полушутливо жаловался он по телефону. — Вот ужо пошлю парней, чтобы отобрать тебя обратно.
Когда Эва была занята со своим мужчиной, Гредель ночевала у Кэроль. Места в ее большой кровати хватало. Тут она обнаружила, что Кэроль, вместо того чтобы засыпать, предпочитает доводить себя до комы: она набирала в шприц эндорфин и вводила себе дозу за дозой, пока не теряла сознание. Гредель пришла в ужас.
— Зачем ты это делаешь? — спросила она однажды, когда Кэроль достала шприц.
— Потому что мне это нравится, — раздраженно огрызнулась Кэроль. — Я без этого не могу заснуть.
Гредель отвела глаза. Ей совсем не хотелось раздражать Кэроль.
Как-то раз Хромуша взял их обеих на вечеринку.
— Придется брать с собой Кэроль, — сказал он Гредель. — А то я и тебя не увижу.
Вечеринку устроили по поводу того, что ресторан и клуб, в устройство которых Хромуша в свое время вложил деньги, прогорели и закрывались. В наследство ему осталась целая кладовая выпивки и полная холодильная камера закусок. Чтобы это добро не пропало, он созвал буквально всех, кого знал. Он заплатил персоналу за еще одну ночь работы и объявил гостям, что еда и выпивка бесплатные.
— Мы хорошо повеселимся сегодня, — сказал он, — а с завтрашнего дня я стану подыскивать кого-нибудь, кто занялся бы этим местом.
Это была последняя вечеринка, на которой Гредель была с Хромушей и его компанией. В большой зале было полно съестного, играла музыка, и все веселились от души. Смех звенел, отражаясь от покрытых ржавчиной железных перекрытий, усиливающих потолок клуба, — они не были декоративными, просто помогали держать вес размещенных этажом выше машин. Гредель ничего не пила, но все равно опьянела от общения с множеством веселящихся и подвыпивших гостей. Голова ее кружилась, как она кружилась в танце с Хромушей, отдавшись его умелым, сильным рукам. Наклонившись к ее уху, он негромко говорил ей:
— Живи вместе со мной, Землянка.
Улыбаясь, она качала головой:
— Не теперь.
— Я хочу жениться на тебе. Иметь от тебя детей.
По спине Гредель пробежала радостная дрожь. Она ничего не ответила, только обняла Хромушу и опустила голову ему на плечо.
Гредель не знала, чем она заслужила столько любви. Хромуша, Кэроль, мать — все они заполняли ужасную пустоту в ее душе, пустоту, о существовании которой она даже не подозревала, пока ее не заполнили теплом и нежностью.
Хромуша танцевал и с Кэроль, точнее, водил ее по танцевальной площадке, пока она прыгала в его руках вверх-вниз, что в ее представлении и было танцем. Кэроль веселилась как могла. За всю ночь она выпила всего пару бутылок вина, что для нее было очень умеренной дозой, а все остальное время танцевала с Хромушей и его ребятами. Уходя из клуба, она пылко поцеловала Хромушу, благодаря его за приглашение. Хромуша обнял обеими руками Кэроль и Гредель.
— Я рад доставить удовольствие двум моим прекрасным сестренкам, — сказал он.
Они отвезли Кэроль в Вольты и собрались после этого возвратиться в Фабы, чтобы провести остаток ночи у Хромуши. Но Кэроль почему-то не торопилась вылезать из машины, удобно усевшись между Хромушей и Гредель. Они болтали и смеялись, и привратник тоже мешкал, ожидая, пока понадобится открыть двери перед леди Сулой. Наконец Хромуша объявил, что пора уезжать.
— А чего ради вам тащиться обратно в Фабы? — спросила вдруг Кэроль, — Вы вполне можете устроиться в моей кровати. А я перебьюсь как-нибудь на софе.
Хромуша внимательно поглядел на нее.
— Мне неприятна мысль о том, чтобы выгонять из постели столь прекрасную женщину.
Кэроль громко, вызывающе рассмеялась и, повернувшись к Гредель, поцеловала ее в щеку.
— Все зависит только от нее.
Ха-ха. Интересно, подумала Гредель, удивленная тем, что не чувствует особого удивления.
Хромуша, казалось, внимательно разглядывал подкладку своего пиджака. Подумав, Гредель пожала плечами.
— Я не против, — объявила она.
И Хромуша повел Гредель и Кэроль наверх и там занимался любовью с ними обеими. Гредель смотрела, как бледная задница ее парня ходит вверх-вниз над телом Кэроль, и не понимала, почему это зрелище почти не волнует ее.