Практическая фейрилогия
Шрифт:
Желая получить ответ, я подалась к сидхе и жадно всмотрелась в его лицо; мой пытливый ум требовал немедленных объяснений. Скендер напрягся всем телом, но не отстранился. Я вдруг заметила, что у него даже губы изменились: прежде бледные и сухие, они стали пунцовыми, словно по ним провели помадой. Скендер вообще стал ярче: его кожа засияла, волосы превратились в белый шелк, заалели губы, и темный цвет одежды только явнее показывал контрастность его внешности.
— Что я могу сказать? — промолвил Скендер. — Тебя
— Ладно, — выдохнула я, и отодвинулась от напряженного провидца, чтобы не смущать его. — Загадки оставим на потом, сконцентрируемся на актуальном. Что с королем? Как все «успокоились»?
— Когда ты потеряла сознание, круг силы распался. Пока сидхе были не в себе, я их отрупил. Они лежат там, поодаль.
— Король тоже?
— Да.
Я засмеялась. Скендер сердито сдвинул брови:
— Что смешного?
— Тебя жалеют и считают слабейшим, а ты можешь отрупить даже бога, короля неблагих!
— Я только сегодня узнал, что мне это по силам.
— А как же тот случай с Ирианом? Ты явно знал, что делать.
— Когда я впервые вошел в силу и пережил изменение, — задумчиво произнес Скендер, — у меня не было таких способностей. Придворные маги и король Торикс изучали меня, но кроме спонтанных пророчеств я ни на что не был способен. Позже, в изгнании, я выяснил, что взглядом могу убивать мелких фейри, или умерщвлять их на время. С разумными видами фейри я никогда таких опытов не ставил, Ириан был первым из сидхе, на ком я испытал эту свою силу.
— Судьба у Огарка такая — быть подопытным, — вставила я.
— Я был зол на него, счел, что он тебя соблазнил, поэтому не колебался, умерщвляя его.
— А сегодня ты не колебался?
— Ни мгновения.
Я нежно посмотрела на сидхе. Видно, что он сбит с толку, что сам не может найти объяснения произошедшему. Ну и плевать на объяснения, они найдутся еще! Главное, что благодаря Скендеру Неблагой двор избежал бо-о-о-ольших неприятностей. Уже второй раз он останавливает силы Хаоса.
— Я думала раньше, ты феномен, Скендер. Теперь понимаю, что ты чудо. Чудо Неблагого двора.
— Не чудо, — мрачно возразил он, — смерть.
— Что плохого в смерти? Смерть естественна так же, как и рождение.
Скендер резко повернул ко мне голову и проговорил сквозь зубы:
— Что плохого в смерти? Когда я надолго задерживался в одном месте, все живое там постепенно умирало; иногда, когда я просто проходил мимо цветущего куста, тот осыпался, а раскидистые деревья, под которыми я отдыхал, теряли листья и усыхали, а то и загнивали в считанные минуты. Мой взгляд убивает, мои пророчества коверкают судьбы, мое прикосновение тянет жизнь…
— Скендер, ты неблагой: не благой. Смысл твоего существования именно в том, чтобы приносить не благо. Перестань уже корить себя
— Знала бы ты, каково это — являть собой смерть и видеть, как все чахнет рядом с тобой… Я не знаю точно, как подействует мой взгляд, мои прикосновения, потому что не знаю, чем они могут обернуться. Иногда я безобиден, иногда смертоносен, но выявлять закономерности не хочу. Я не имею права ставить опыты, как ты, потому что мои опыты будут стоить кому-то жизни.
— Будь ты таким опасным, как описываешь, родился бы в холме мертвецов Нуадха, общался бы с некромантами и приглядывал за слуа, а с банши по вечерам тоскливые песни затевал. Но ты родился в Файдкамене, Скендер, и никакой другой холм тебя не принимает. Ты не можешь быть только смертоносным, есть что-то еще. Ты просто еще не знаешь точно, в чем твое предназначение, какова твоя настоящая суть!
На этот раз Скендер возражать не стал. Помолчав немного, он произнес:
— Это все неважно.
— Неважно? — я аж задохнулась от возмущения. — Это очень важно! Твоя сила сегодня Хаос остановила, Скендер!
— Хорошо, это важно. Но твоя жизнь еще важнее. Ты должна покинуть холм до того, как оживет король, и как соберутся остальные придворные. Ведьма должна была уже прийти в себя. Нужно найти ее, она может быть полезна.
— Холм закрыт по воле короля.
— Король — труп. Для холма не имеет значения, временно или навсегда. Нет короля — нет королевской воли — нет запрета.
— Ах да, основная аксиома магии, — проворчала я, поднимаясь неуклюже. — «Уничтожению равно обнулению». Убей того, кто наложил чары — и чары спадут. С запретом, наверное, тоже сработает.
— Идем, Магари, — поторопил меня Скендер, и голос его при этом прозвучал бесстрастно. Жаль… бесстрастность в голосе горевидца появляется тогда, когда он хочет скрыть свои чувства. А мне, как никогда, хочется знать, что он чувствует сейчас.
Мы обошли отрупевших риоров, которых лже-смерть разложила в самых живописных позах. Найдя взглядом рыжие волосы, я подошла к Ириану. Он лежал на боку; кожа сидхе посерела, глаза подернулись пленкой, черты заострились, тело окоченело.
— Хотелось бы узнать, как влияет повторное отрупение на сидхе… — проговорила я; во мне некстати проснулся ученый.
— Нет времени! — напомнил Скендер.
— Минутка есть, — ответила я, глядя на Ириана. — Рыжий очень меня удивил… Он присягнул Элидиру, но все равно выступил против него, чтобы защитить нас, и, самое важное — чтобы защитить Неблагой двор. Он единственный из всех осмелился сказать, что Элидир свихнулся на почве коллекционирования красоток.
— Ничего удивительного, — промолвил провидец. — Ириан всегда говорил то, что считает нужным, и никогда не боялся выступить против всего двора, чтобы доказать свою правоту.