Прародитель
Шрифт:
И что самое удивительное, проверенная поколениями и миллионами разбитых сердец поговорка “Время лечит” с ней не работала. Нет, в компании её печаль было практически незаметна, но вот если останешься с ней один на один, то сразу понимаешь, что что-то не так.
Ну что же придётся мне решать эту проблему, так как её муж в другой игре. В двух словах обрисовал всю ситуацию Восьмому, мол, если гора не идёт к Магомеду, то нужно Магомеда привести к горе. Пусть даже и придется его насильно упаковать в коробку с надписью “бандероль”. Восьмой и тут смог меня удивить, причем ему для этого потребовалось всего одно слово: “Зачем?”. Он хоть и социализируется под новое, но
В общем, следующей задачей было собрать старую, первую команду Всадников Апокалипсиса. Всё-таки, наверное, стоило сразу начать с этого. Даже ручаюсь, что Бишкек бы не отказал помочь, но вот со Спартаком мы распрощались слишком холодно. Парень решил променять команду и любимую на святые идеалы ордена Меча и Розы. Ордена магов и мечников, идущих крестовым походом в степи Мельхиор и неся на острие меча лживые истины, от смысла которых давно осталось лишь название: “Свобода”, “Цивилизация”, “Мир”. Все, как и в нашем мире в эпоху колонизаторства, прикрываясь высокими идеалами империи, порабощали самых слабых.
Так и оставшийся в моих руках непонятный жесткий диск заметил Восьмой. Перед тем, как перенестись в Каэн-ар-Эйтролл, он указал на вещицу в моих руках и поинтересовался что это. Я лишь пожал плечами, пояснив, что это сувенир, который я получил, когда ещё был заключенным. Признался, что не могу дешифровать большинство файлов и о чудо - Восьмой проявил интерес, предложив попробовать ему разобраться с зашифрованными файлами на жестком диске. Я пожал плечами, мол, попробуй, главное не сломай.
* * *
Мир меча и магии встретил меня и Восьмого сырой зимой Аркрума. Холодное время года здесь больше напоминало зиму в южных регионах. Снег был редким гостем в этих широтах, а если и выпадал, то уже сырым и серым от обилия угольной пыли в воздухе.
Район был не тот, который я рисовал в своих мыслях. Я ожидал встретить Спартака в величественном дворце магов или в крепости ордена, но никак не в трущобах, пропахших гарью, дешевым пойлом и мочой.
Это были именно трущобы. Редкие работяги неприглядной наружности бродили в поисках кружки дешёвого пива, после рабочего дня. Работники ножа и топора стояли в переулках в поисках хоть какой-нибудь жертвы, с которой можно было бы стрясти пару золотых, приставив к горлу финку.
.Восьмой указал на не ярко горящие окна бара, на котором висела потрёпанная деревянная вывеска: “Тролль гнёт ель”.
– ОУКБ там, - произнес он и уверенным шагом двинулся в сторону пивной.
Пришлось схватить его за рукав, чтобы остановить.
– Погоди, нужно сменить одежду, - сказал я и кивнул на него и себя.
И в самом деле, мы выглядели как картинные попаданцы: Восьмой в черной броне, располосованной голубыми дорожками силовых полей и не прикрытым лицом. У Роджера была каноничная личина представителя расы шэдоус: пришелец с мертвенно бледной кожей, вытянутым черепом и большими глянцево-черными глазами. А я, хоть и был больше похож на человека, чем мой спутник, но всё-таки жёлтые светящиеся в темноте, словно у филина, глаза и седые волосы, диссонирующие со смуглой кожей, тут нужно быть слепым, чтобы понять, что я не из местных.
В таком виде вряд ли нас радушно встретят. Если не убегут,
Нищий очень удивился, когда в его руке заблестело нескольких серебряных монет, а я предложил ему поменяться одеждой. Вонючая, грязная, кое-где на ней были дырки, она, наверное, никогда не видела ни воды, ни мыла, но для меня это было неплохим вариантом. Тем более нищий вряд ли пойдёт жаловаться констеблям, на то, что его обокрали, сунув в руки столько денег, сколько зарабатывает не последний мастер за несколько недель.
В общем, выбрался я из подворотни одетый в лохмотья, оставив полуголого бродягу с горстью серебряных монет и в глубокой задумчивости. Для Восьмого хоть какой-нибудь одежды не нашлось и поэтому ему было предложено остаться снаружи. Думаю, я и без него узнаю старого друга, как бы он ни выглядел.
Без особого усилия дверь отворилась, и в нос ударил запах теплого пива, нехитрой закуски и крепкий запах перегара. Рабочий класс, как мог отдыхал в свой досуг после трудового дня. Изнутри заведение оказалось больше, чем казалось снаружи. Весь зал был уставлен нехитрыми, но добротно сколоченными столами, за которыми, на лавках гремели кружками работяги. Дальняя часть зала имела барную стойку во всю ширину паба, за которой суетились четыре хорошенькие девушки, доливая посетителям пиво, или же выставляя на стойку глиняные тарелки с простой едой.
Никаких официанток здесь не было, заведение специализировалось исключительно на самообслуживании, а посему возле барной стойки всегда царила суета. Владелец пивнушки правильно сделал, что обустроил дела таким образом: теперь никто не мог по-пьяни ущипнуть за попку миловидных девушек, что в половине случаев и приводило к мордобою в подобных заведениях.
Вышибал видно не было, вот и первый промах со стороны данного заведения, но странным образом никто не приставал к девушкам за барной стойкой, и никто не дебоширил.
Все столы были заняты, за каждым из них шла веселая дискуссия с обильными выражениями матерного характера и крепким словцом. Лишь один стол был почти пуст, за ним сидела одинокая фигура в длинном балахоне, с настолько глубоко сдвинутым капюшоном, что даже в тусклом свете масляной лампы, что стояла перед ним, невозможно было угадать лица.
Напевая мотивчик старой песни “Я шагаю по Москве”, подошёл к барной стойке и попросил бокал тёмного. Как-то получилось, что стул у барной стойки достался мне между двумя девушками и те переглянулись, взглядом решая, кто будет обслуживать нового клиента. Работы у каждой и так было достаточно, посему ни одна не решилась взять заказ. Пришлось простимулировать их интерес к работе - поставил ребром на выскобленную столешницу золотую монетку и щелчком заставил крутиться.
«Меркантильность обслуживающего персонала одинакова в обоих мирах», подумал я, усмехнувшись, когда передо мной одновременно приземлились две кружки темного эля. Золотой в Каэн-ар-Эйтролле хоть и был вдесятеро дешевле серебряного, но тоже являлся весьма солидной суммой, на которую можно было устроить солидную пьянку, угощая всех в заведении, или же получить несколько ударов стилетом под ребра в подворотне. И несомненно это того стоило, девушки наперегонки бросились исполнять заказ, за который ни одна из них еще минуту назад не хотела браться.