«Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке
Шрифт:
По мере углубления реформ в России интерес к истории Англии возрастал: появились сочинения М. М. Ковалевского, Н. И. Кареева, А. Н. Савина и других исследователей. Однако главным предметом их изучения было конституционное развитие Англии. Ковалевский и Кареев выступили, прежде всего, как историки общественной мысли. Кареев в своей «Истории Западной Европы в новое время» затрагивал преимущественно политический строй европейских государств и почти не касался истории международных отношений. Интересно, что он весьма критически оценивал многие стороны английской истории. Это относится и к «дурным сторонам ее политического быта», и к ее внешней и колониальной политике, носившей, по его мнению, чисто буржуазный характер. Он отмечал выгоды, которые приобрела Великобритания благодаря войнам ХVIII века, «отняв в разных частях света колонии у их прежних владельцев». «Особенно Англия выдвигалась как страна, в которой национальный интерес открыто отождествлялся с интересами торгового и промышленного класса, в то время как на материке он все еще не мог выйти из-под опеки интереса династического», – отмечал ученый <20>. Таким образом, работе Кареева нашло отражение признание экономического фактора в истории внешней и колониальной
Разумеется, сочинению Кареева была в полной мере присуща научно-корректная форма, характерная для трудов историков русской исторической школы. Этого нельзя сказать о некоторых других исследованиях. Брошюра П. Н. Буцинского проникнута буквально ненавистью к нации, которую автор именует «разбойниками-островитянами», «извергами-англичанами». Смысл политики Великобритании этот автор видел в следующем: «Со времени Пит-та Англия уже не сходила в делах внешней политики с того пути, по которому так решительно шел этот знаменитый государственный человек. Divide et empera – вот главное правило политической мудрости английских дипломатов. Нужно поддерживать раздор на континенте Европы, не пренебрегая для этого никакими средствами, поддерживать любую политическую неурядицу, чтобы, при случае, возможно было воспользоваться одной державою против другой. Но и в отношении покоренных стран английское правительство держалось того же правила. С того времени, как Франция утратила свое положение в Индии, Америке и Африке, а ее место заняла Англия, и начинается скорбная жизнь туземцев этих стран. Неверно, когда англичане говорят, что они вносят в покоренные страны блага цивилизации, нет! Они вносят только разбой, раздор и грабительство, а если нужно, то и совершенное истребление туземцев» <21>. Разумеется, по резкости и предвзятости суждений сочинение Буцинского было исключительным в русской историографии.
Многие работы советских историков, посвященные внешней и колониальной политике Великобритании, в большей или меньшей степени отличались англофобией, которая особенно отчетливо нашла отражение в историографии сталинского периода. Главным источником англофобии явился диктат тоталитарного государства Указание историкам, как следует оценивать английскую политику, дал сам И. В. Сталин: «Но английская буржуазия не любит воевать чужими руками. Она всегда предпочитает войну чужими руками, и ей иногда действительно удавалось найти дураков, готовых таскать для нее каштаны из огня». Отныне всем советским историкам стало ясно, как именно следует разоблачать британских империалистов. Страстность обвинений в адрес Великобритании особенно возрастала, когда англо- советские отношения обострялись. Так было, например, когда потребовалось «по достоинству оценить все гнусное лицемерие англо-французских «аргументов» против советской политики мира и оказания братской помощи освободительной борьбе финского народа» <22>. Один из основоположников советской историографии, Ф. А. Ротштейн исключительно черными красками изображал историю колониальных владений Великобритании. По его словам, именно «англо-норманны» были создателями пиратства, и именно английские пираты, «выманенные из их логова» богатствами Америки, стали зачинателями эры колониального разбоя. В британских владениях наблюдается «картина при всем разнообразии своих красок имеющая один и гот же основной фон – завоевание и закабаление, один и тот же повторяющийся узор эксплуатации и бесправия» <23>.
Возможно, что работа Е. В.Тарле, написанная еще в 30-е гг., но опубликованная только в 1965 г., остается одним из лучших исследований советских историков, в которых затронута колониальная политика Великобритании, хотя содержание книги значительно шире этой проблемы <24>. Е. В.Тарле акцентировал внимание главным образом на двух аспектах колониальной политики Великобритании в ХVIII веке: на особенностях ее проведения в североамериканских колониях и на связанных с этим причинах войны за независимость, а также на объяснении успехов завоевательной политики Англии в Индии. Тезисы, сформулированные этим историком, впоследствии развивались другими советскими исследователями. Вслед за Тарле в советской историографии утвердилось мнение о безальтернативности войны за независимость, сформулированное им следующим образом: «Не потому все-таки в конце концов вспыхнула американская революция, что Таунсенд был глуп, а король Георг III упрям, а потому, что самый конфликт между интересами английского капитала и интересами американских колонистов был в те времена совершенно неразрешим никаким компромиссом» <25>. Во многом от Тарле идет традиция критики английской историографии колониализма, в которой «замалчиваются самые гнусные злодеяния и самые гнусные издевательства, разрешенные себе английскими генерал-губернаторами и их подчиненными, либо эти преступления характеризуются в таких мягких и ласковых тонах, что все убийства и грабежи, произведенные английскими генералами, офицерами и солдатами, а также купцами и приказчиками Ост-Индской торговой компании, представляются грустными, но неизбежными деталями, тонущими в обшей лучезарной картине» <26>.
Критика английской и американской историографии нашла отражение в работах И. С. Звавича. Он выступал против утверждения, будто внешняя политика Англии всегда была направлена на достижение «равновесия сил» в Европе. Звавич решительно отрицал тезис некоторых английских ученых о том, что Англия всегда от Питта-старшего и до Ллойд-Джорджа являлась «непрестанной защитницей свободы малых народов и идеологом доктрины «невмешательства». Он считал, что Англия вмешивалась во внутренние дела других стран, применяя прямые военные методы, и делал вывод, что «британская буржуазия, душительница революций, охотно связывалась с реакционно-феодальной заграницей, видя в ней удобных контрагентов, а иногда и союзников в борьбе с местными прогрессивными (буржуазными) силами» <27>. Как видим, оценки внешней политики Великобритании в работах Звавича тенденциозны. Разумеется, критические замечания советских историков в адрес отдельных английских и американских специалистов могли быть справедливыми, однако односторонность проявилась в том, что определенные тенденции в развитии зарубежной историографии абсолютизировались, распространялись на всех историков без учета разнообразия подходов, существовавших в исторической науке. Несогласие вызывает политическая заостренность «обвинений».
В 60–80-е гг. изучение проблем колониальной политики Великобритании было продолжено. Лучшие работы советских историков, написанные в это время, основаны на более широком, чем раньше, круге источников, обнаруживают более глубокое знание трудов зарубежных исследователей. Однако прежняя концептуальная платформа в основном сохранялась. Показательно, что по-прежнему любые попытки западных историков разрабатывать концепции, отличные от прямолинейного осуждения колониальной политики Великобритании, отвергались советскими специалистами. Усилия зарубежных историков, направленные на поиск новых концепций истории Британской империи, отражающих политические реальности, вязанные с ее распадом, характеризовались в советской историографии как «новейшие модификации дряхлой теории о «цивилизаторской» миссии белого человека» <28>. Различие мнений, дискуссии в западной историографии разъяснялись подчас упрощенно: «Однако конкурентная борьба между империалистами зачастую приводит к тому, что буржуазные историки той или иной страны предаются разоблачениям «страны-антагониста». Так, современные боннские колониалисты, желая облегчить своим монополиям проникновение в афро-азиатские страны, пытаются использовать ненависть их народов к английским и французским поработителям» <29>. Научные дискуссии низводились, таким образом, до уровня политических споров в интересах собственной национальной империалистической буржуазии.
Как и в предшествующие годы, советские историки преуменьшали или вовсе игнорировали положительные последствия британской колонизации. Иные мнения, существовавшие в западной историографии, клеймились как «идеализация» и «фальсификация» политики колониальных держав. Утверждалось, что невозможно дать объективную характеристику колониальной политики Великобритании с позиций, отличных от марксизма и однозначной критики колониализма. Высказывалось мнение, что английские историки не заинтересованы в объективном изучении истории Британской империи: «Но хотя империя уже в прошлом, британский империализм жив. Поэтому английская буржуазная историография проявляет крайнюю сдержанность и осторожность в истолковании идеалов империи. Классовая функция буржуазной исторической науки ограничивает ее познавательные возможности и толкает ее на путь искажения реального исторического процесса» <30>.
В работах К. А. Антоновой, Ерофеева, А.Б. Каплан, О. Орестова, К. Н. Татариновой и других специалистов рассматривалась колониальная политика Англии в Индии. Антонова, автор фундаментального исследования по этому вопросу, делала вывод, что «вся «цивилизаторская» деятельность англичан, которой они так любят похваляться, также объясняется потребностями самих колонизаторов. По сравнению с теми бедами и тем наследием нищеты и отсталости, которое английские правители Индии оставили после себя, почти незаметны те крупицы полезных начинаний, которые колонизаторы вынуждены были провести в Индии в своих собственных интересах» <31>.
В советской историографии неоднократно ставится вопрос о причинах войны за независимость в североамериканских колониях Англии. Справедливо подчеркнуть, что работы советских американистов, опубликованные в 70–90-е гг., отличались солидной документальной базой, глубоким анализом западной, главным образом американской, историографии. В то же время на первом плане у них (по вполне понятным причинам) была собственно американская история, действия самих колонистов, а политика метрополии оставалась в известной мере на заднем плане Ценность историографических исследований советских американистов состоит, прежде всего, в том, что в них раскрыты различные концепции, существующие в историографии США в истолковании причин Американской революции. Отечественные историки внесли вклад в критику «консенсусных» теорий в американской историографии, в обоснование того тезиса, что события 1775–1783 гг. были не просто общей борьбой американцев против метрополии, чисто антиколониальным движением, а являлись одновременно и социальной революцией, порожденной глубокими внутренними противоречиями в колониальном обществе.
В историографии времени «застоя» апологетические оценки внешней политики России продолжали сохраняться. В.Б. Кобрин заметил, что «в стереотипах, существовавших до самого последнего времени (не только в сознании, но и не в писаных редакционно-издательских законах), во внешней политике Россия всегда была права, даже если на престоле был Иван Грозный или Николай I» <32>. Это относилось и к оценке англо-русских отношений в ХVIII веке, а также сказалось на изучении внешней политики Великобритании в целом. Так, Н. Н. Молчанов. безусловно оправдывая все действия Петра I на международной арене, в ошибочном свете представил взгляды Карла Маркса по данному вопросу. Он писал: «Маркс специально исследовал внешнюю политику России и убедительно показал, что территориальные приобретения Петра, в отличие от завоеваний его современников – Людовика ХIV и Карла ХII – были исторически оправданы объективными потребностями развития России, что побережья Балтийского и Черного морей, естественно, должны были принадлежать ей. Возвышение России Маркс считал результатом закономерного исторического процесса, а не просто «беспочвенным импровизированным творением гения Петра Великого» <33>. Однако достаточно прочитать работу Маркса “Секретная дипломатия ХVIII века», ставшую известной широкому отечественному читателю только в 1989 г., чтобы убедиться: Маркс рассматривал не только завоевание Прибалтики, но и построение Петербурга как проявления агрессивной имперской политики России. Не удивительно, что Молчанов дал в своей монографии одностороннюю оценку русско-английских отношений. Для понимания концепции этого автора приведем только одно его замечание: «Под покровом дипломатической пристойности Англия вредила России везде, где только могла» <34>. Такой подход до крайности упрощает в действительности очень сложную картину развития международных отношений в ХVIII веке, препятствует пониманию настоящих причин тех или иных действий как со стороны Англии, так и России.