Правда или последствия
Шрифт:
Кнопка и другие мальчишки бегали вокруг танцующих и кидались попкорном. На Фанни обрушился целый град из попкорна, и она страшно разозлилась.
— Уберите отсюда этих придурков!
Мама Эммы не присела ни на минуту. Она наполняла плошки попкорном, убирала пустые бутылки, выставляла новые. Другие две мамы, которые тоже пришли помогать на вечере, только сидели в кухне и болтали.
— А разве твоя мама не собиралась прийти? — спросила мама Эммы.
— Она не смогла, — ответила я. — У нее дежурство.
Эммина мама взглянула на меня удивленно —
— Она врач, — сказала я. — В Сёдерской больнице. Отделение неотложной помощи.
— Ах, вот как, — сказала Эммина мама, — а я думала…
Она замолчала, словно забыла, о чем думала.
Хоть бы кто-нибудь пришел и спас меня от Эмминой мамы!
И он пришел… Тот, кого я меньше всего хотела видеть.
Юнас.
Он встал передо мной, и было видно, что он ужасно нервничает.
— Хочешь п-п-потанцевать? — спросил он.
Песня была длинная, настоящий медленный танец. Сабина и Тобиас танцевали щека к щеке. Эмиль танцевал с Майей.
Эмма и ее подружки танцевать закончили и теперь шушукались друг с другом.
— Х-х-хочешь? — повторил Юнас.
— Какой вежливый кавалер! — восхитилась мама Эммы. — В наше время…
Конец фразы я так и не услышала, потому что уже стояла с Юнасом в середине зала, одной рукой держа его за потную ладонь и положив другую руку ему на плечо. Я напряглась всем телом, стараясь отодвинуться от него как можно дальше. На подбородке у Юнаса был прыщ.
Уголком глаза я увидела, что Эмма подошла к маме и что-то сказала. Вид у нее был недовольный. Мама выслушала ее, кивнула и захлопала в ладоши.
— Внимание! — закричала она. — А сейчас давайте поиграем!
Сабина расцепила руки, обвивавшие шею Тобиаса, подняла голову с его плеча и сказала:
— В «Правду или последствия»!
— Фу-у! — завопили мальчишки. — Скукота!
— Не хотите — не играйте, — сказала Фанни. — Идите домой к своим значкам и маркам.
— А… — обескураженно проговорила Эммина мама, — а может быть, лучше «Море волнуется…» или еще что-нибудь в этом роде?
Но ее уже никто не слушал. Все начали перетаскивать стулья в соседнюю маленькую комнату.
23. Поцелуй
Наконец все расселись, все кроме Кнопки и остальной «малышни». Стало так тесно, что едва можно было вытянуть ноги. Каждый раз, когда кто-то выбирал «последствия» и вставал, всем приходилось двигать стульями, чтобы его выпустить.
Сабина выбрала «последствия», и ей сказали целовать Тобиаса в губы. Но ее это нисколько не смутило. Они целовались долго, и я заметила, что под конец Сабина слегка раздвинула губы.
Пока Сабина пробиралась к своему месту, я смотрела на Тобиаса. На лице у него застыла дурацкая улыбка. Не понимаю, неужели приятно с ним целоваться?
Сабина задала вопрос «правда или последствия» Эмилю.
— Правда, — ответил он.
— Кто из девчонок в классе тебе нравится? — спросила Сабина.
Эмиль молчал. Я заметила, что Фанни кусает губы, а Майя очень внимательно разглядывает ноготь на указательном пальце.
— Майя, — наконец произнес Эмиль.
Майя улыбнулась, а у Фанни вытянулось лицо, но она быстро справилась с собой.
— Ну, давай, продолжай! — поторопила она Эмиля.
Эмиль оглядел комнату.
— Назови Нору! — предложила Фанни.
— Ладно, — согласился Эмиль. — Нора, правда или последствия?
Я колебалась. Последствия выбирать опасно. А правду? Если они спросят, кто мне нравится, я всегда могу ответить: «Никто».
А если будет другой вопрос? Если Фанни догадалась про плеер и сказала об этом Эмилю? Вдруг они договорились заранее?
— Последствия, — сказала я.
Фанни посмотрела на Эмиля и сложила губы трубочкой.
Эмиль ухмыльнулся.
— Поцелуй Юнаса.
Я так и застыла. Мне! Мне целоваться с Юнасом! Правда, ни с кем другим я тоже не хотела целоваться, но уж с ним — тем более!
Фанни пробралась ко мне и схватила меня за руку. Она сильная, я пыталась упираться, но она легко подняла меня со стула. Потом ей на помощь пришли другие, и вот уже мальчишки тащат ко мне сопротивляющегося Юнаса.
Они подтолкнули нас друг к другу, и, как только мы оказались рядом, как во время танца, Фанни схватила меня за подбородок и потянула вперед, а там кто-то уже держал за голову Юнаса. Я крепко сжала губы. Не дождетесь!
Потом они нас отпустили и стали смеяться.
Слезы застилали мне глаза, и я почти ничего не видела, но все же смогла протолкаться к двери и выйти.
— Нора, — услышала я сзади голос Сабины, — Нора, это же шутка!
В другой комнате «малышня» играла в хоккей на столе, Эммина мама подметала разбросанный попкорн.
Не говоря ни слова, я быстро прошла мимо них.
— Нора! — позвала меня Эммина мама. — Ты уходишь? Что-то случилось?
Было только без двадцати десять, когда я вернулась домой. Лампа в прихожей не горела, но дверь гостиной была прикрыта неплотно, и из комнаты в прихожую падал луч света. Я слышала их голоса — мамы и Феликса. Они говорили тихо, так что слов я разобрать не могла. Иногда до меня доносился мамин смех — тихий и нежный.
Я долго стояла, не зажигая света. Они меня не видели. Теперь их разговор часто прерывался, временами я слышала только тяжелое дыхание Феликса. Потом мама захихикала, будто от щекотки, так она смеялась, когда я была маленькая и забиралась воскресным утром к ней в постель. Потом что-то упало на пол, и я услышала мамин голос:
— Подожди, пойдем в спальню.
Дверь гостиной отворилась, в прихожей стало светло. И они увидели меня. Я была в куртке, но не стала притворяться, будто только сейчас вошла. Мне было все равно, что они подумают. Мне вообще все было безразлично.