Правда о Бэби Донж

Сименон Жорж

Значит, это действительно так… Сколько лет!.. И никто ничего не заподозрил, даже он сам! Заблуждался, как все, или, вернее, ничего не видел…

Нет, неправда. Разве у него не бывало иногда каких-то предчувствий, как только что с этим сахаром? Но предпочитал не задумываться и…

Франсуа не терял сознания, но в голове у него все смешалось: доктор, перепуганный Феликс, промывание желудка, холод плиток пола, его собственные руки, которые ритмично сводил и разводил кто-то, усевшийся, казалось,

ему на грудь.

— Ваш брат отравлен сильной дозой мышьяка. Но, по счастью… — донесся голос доктора.

— Немыслимо! Кто мог это сделать? — воскликнул Феликс. — Мы провели день в семье, посторонних не было.

Франсуа переоценил свои силы: он всерьез полагал, что ему удалось скривить губы в иронической усмешке.

— Нужно вызвать по телефону «скорую». В какую клинику его отвезти?

Франсуа корчился в судорогах, внутренности жгло огнем, но все же, кривясь от боли, он выдавил:

— Не надо в клинику.

Это из-за доктора Жалибера. Его клиника не достроена. Если Франсуа отвезут в другое место, Жалибер обидится: Донж попадет в руки одного из его коллег, а в городе это истолкуют превратно.

— В больницу святого Иоанна.

Опять голос доктора, честного, очень добросовестного человека:

— Я вынужден уведомить прокуратуру. В воскресенье Дворец Правосудия закрыт. Но я знаком с помощником прокурора. Телефон, кажется, восемнадцать-восемьдесят. Господин Донж, вызовите мне восемнадцать-восемьдесят.

Вот тогда Франсуа сказал или подумал, что сказал:

— Доктор, я категорически возражаю.

За оградой прошла семья: отец с мальчиком на плечах, мать и другой мальчик постарше, цепляющийся за ее руку. От них пахло дорожной пылью, потом, холодной ветчиной бутербродов, разведенным водой вином.

Колокола звонили снова — вероятно, кончилась вечерня, когда появилась белая машина с красным крестом и маленькими матовыми окошками по бокам. Шлагбаум у въезда в Каштановую рощу был поднят. Не обращая внимания на трех женщин, шофер подрулил прямо к подъезду, и из машины выскочил санитар в белом халате.

В этом не было ничего особенного, и все-таки от этого щемило сердце. В дом внезапно и ощутимо вторглась беда, воплощенная в белом халате и белом автомобиле с крестом.

Пышная грудь г-жи д'Онневиль бурно вздымалась. Она строго посмотрела на дочь, но та и бровью не повела.

— Можно подумать, тебе совершенно безразлично, что происходит!

Невозмутимость Беби ужасала ее. Она смотрела на дочь широко раскрытыми глазами, словно видела ее впервые.

— Между Франсуа и мной давным-давно ничего нет.

Настал черед Жанны уставиться на сестру. Взгляд у нее был куда более острый и проницательный. Он несколько смутил Беби.

— Посмотрю-ка

я, что там стряслось, — объявила Жанна и заторопилась к подъезду.

Доктор с санитаром вели Франсуа под руки. Он был мертвенно бледен, голова свесилась на плечо.

— Феликс, — окликнула Жанна, дергая мужа за рукав.

— Оставь меня!

— Что случилось?

— Ты хочешь знать? Хочешь, да?

Феликс орал, силясь не разрыдаться, не ударить жену и в то же время помогая доктору с санитаром подсадить Франсуа в машину.

— Эта падаль — твоя сестра — отравила его.

Никогда в жизни Феликс не произносил бранного слова: он ненавидел любые проявления грубости.

— Феликс, что ты несешь? Послушай…

Беби, выпрямившись, стояла в нескольких шагах оттуда. Солнце золотило ее светло-русые волосы, которые она вдобавок обесцвечивала. В своем зеленом платье г-жа Донж казалась воздушной. Опустив одну руку и прижав другую к маленькой дряблой груди, она смотрела.

— Беби, ты слышишь, что сказал Феликс?

— Жанна… Беби…

Г-жа д'Онневиль тоже все слышала. Ее расплывшееся тело покачнулось. Она собралась было упасть в обморок, но все же решила остаться на ногах, сообразив, что сейчас ей никто не придет на помощь.

Феликс сел в машину.

— Феликс, позволь мне поехать с тобой.

Он посмотрел на Жанну так жестко, с такой ненавистью, словно и она, как Беби, пыталась его отравить.

Машина тронулась. Доктор Пино поместился рядом с больным. Он подал знак шоферу притормозить и наклонился к Жанне:

— Вам лучше присмотреть за сестрой, пока…

Дальше Жанна не расслышала. Шофер, полагая, что все сказано, дал газ и круто развернулся.

Когда Жанна пришла в себя и осмотрелась, в саду все изменилось. Г-жа д'Онневиль рухнула в плетеное кресло и тихо заплакала, осторожно осушая лицо кружевным платочком.

С корта прибежали дети. Жак резко остановился в нескольких шагах от матери. Услышал что-нибудь? Или замер при виде скорой помощи?

— Мама, что с дядей? — добивался Бертран, дергая мать за платье. Его сестренка Жанна уселась рядом на траве.

— Марта! — позвала Беби Донж. — Марта! Да где же вы?

— Иду, мадам.

Марта утирала глаза краем передника. Она, видимо, ничего не знала, а плакала просто потому, что от дома отъехала скорая помощь.

Займитесь Жаком. Пройдитесь с ним к Четырем елям.

— Не хочу, — заартачился мальчик.

— Вы слышали, Марта?

— Да, мадам.

Беби Донж, до жути невозмутимая и молчаливая, направилась к подъезду.

— Эжени…

Впервые за многие годы Жанна назвала сестру ее настоящим именем: Беби, как и мать, звали Эжени.