Правда о «чудесных» исцелениях.
Шрифт:
них ожидать. Так родились «духи» злые и добрые,
приносящие удачу и насылающие мор, «духи» мстительные и
жадные и «духи» милостивые и щедрые.
Одно из первых объяснений физических страданий и
болезни люди нашли в кознях злых «духов». Некоторые
народы стали считать болезнь нападением злого, враждебного
духа на законного владельца тела человека — душу. Другие
полагали, что болезнь возникает, когда жадный,
прожорливый дух начинает грызть
временным отсутствием его души. Тогда решили, что для
избавления от болезни нужно применять те средства,
которые могут силой принудить непрошенного захватчика уйти,
оставить терзаемую им жертву. Из этого представления
исходили многие мистические обряды, применявшиеся с целью
избавления больного от недуга.
Еще задолго до появления религиозных верований люди
в течение многих тысячелетий своего существования успели
накопить массу сведений о лечебных снадобьях и способах
помощи человеку при ранениях и заболеваниях, о правилах
питания при тех или иных болезнях. Им были известны
такие лечебные приемы, как массаж, вправление вывихов,
удаление инородных тел из ран и т. п. С появлением веры в
существование сверхъестественных сил люди стали
придавать этим вполне реальным, рожденным наблюдением и
опытом способам борьбы с болезнью ложное, мистическое
толкование. Лечебное снадобье действует якобы потому, что
духи, заключенные в нем, сильнее духов — виновников
болезни, или потому, что колдун или маг, исполняющий роль
врачевателя, придал снадобью чудодейственную силу
своими заклинаниями. Какой бы прием ни применял колдун,
знахарь или' маг, какое бы ни давал он больному зелье, его
действия окружаются мистической загадочностью. Все дела-
ется для того, чтобы подчеркнуть — здесь совершается
нечто необыкновенное, маг приоткрывает завесу иного мира,
вступая в общение с его всевластными обитателями.
Подобные представления сохранились и до сих пор у некоторых
первобытных народов. Так, люди племени аэта
(Филиппинские острова) убеждены, что целебное действие могут
оказывать лишь те травы, которые дал колдун, произнесший над
ними заклинание. Его слова напутствуют духов травы на
борьбу с духами болезни. Колдун мальгашей (народность,
5
живущая на острове Мадагаскар) лечит болезни,
старательно перечисляя всех возможных их виновников — духов над
каким-либо предметом или вещью, принадлежащей
больному. Эта вещь получает наименование «фадитры»; ей
поручается взять себе навсегда «злокозненных духов», затем ее
выбрасывают, и тем самым болезнь считается побежденной1.
Шаманы и колдуны считаются «избранниками» духов,
помогающих им в чародействе.
У многих народов самой действенной лечебной мерой
считается обряд «изгнания духов». У некоторых прежде
отсталых народностей Сибири, Аляски и Кольского
полуострова (чукчей, гиляков, орочей, лопарей и др.) этот обряд
исполнялся шаманами и назывался «камлание». Одетый в
обрядовую одежду, обильно увешанный амулетами и
талисманами шаман в присутствии больного и его близких
громко, многократно и настойчиво звал духов. Это было то
жалобно просительное, то грозное, устрашающее не то пение,
не то завывание, сопровождаемое непрерывным ритмичным
грохотом бубна. Многие шаманы исполняли при этом
своеобразную пляску. По ходу обряда призывы к добрым
«духам»— помощникам и угрозы злым «духам» — виновникам
болезни звучали все громче, чаще и оглушительнее гремел
бубен, стремительнее становилась пляска. Шаманы
одурманивали себя дымом курений, содержащих в своем
составе наркотики. Многие из них приступали к камланию, выпив
предварительно стакан водки или выкурив трубку
крепчайшего табаку. Дойдя до состояния умоисступления, шаман
хватал голыми руками раскаленный уголь из пламени
очага, наносил себе удары ножом, не чувствуя боли. К концу
камлания не только он сам, но и другие присутствующие
бывали оглушены, одурманены и взволнованы
происходящим настолько, что и им начинало казаться, что они видят и
слышат «духов», явившихся по призыву шамана. Постепенно
его речь становилась совершенно бессвязной, глаза
начинали дико блуждать, он часто спотыкался и, наконец, в
полном изнеможении падал на землю, сраженный глубоким
сном2.
С неусыпным вниманием и надеждой следил за
происходящим больной. Мало-помалу все окружающее, кроме
звуков голоса исполнителя обряда, переставало достигать его
сознания. Он впадал в странное забытье: все исчезало, но
1 Э. Тейлор. Первобытная культура. ДА., 1939, стр. 364,
2 В, Г. Б о г о р а з - Т а н. Чукчи, Ч. II. Л., 1939,
D
каждое слово шамана воспринималось чутко и остро,
оставляло глубокий след в полусонном разуме. Выкрики шамана
о поражении «духов зла», преследуемых «добрыми духами-
помощниками», звучали для больного желанной вестью о
выздоровлении, и, ободренный, он преисполнялся
уверенностью в своих силах. Иногда к концу обряда у некоторых