Правда о любви
Шрифт:
Только ее лицо.
Он уже заметил три молодых женских лица, как и ожидалось, вполне невыразительных. Вне всякого сомнения, среди них и его модель, одному Богу известно, как ему удастся справиться.
А вот одна дама. Он мог бы ее нарисовать, и понял это мгновенно, с первого взгляда. Хотя ее черты не были ясно видны, все же в бледном овале ее лица угадывались глубина, сложность и та неподвижность, которые привлекли его внимание.
Совсем как во сне о саде Ночи ... вид этого лица трогал его, взывал к его творческой натуре,
Но в этот момент дверь открылась, и он отвернулся, готовясь приветствовать и принимать приветствия. На пороге стоял Каннингем. Джерард рассеянно пожал его руку, думая о своем.
Гувернантка или компаньонка. Она стояла в гостиной, двери которой уже были видны, так что, если она не вздумает поспешно ретироваться, они сейчас встретятся. Ну а потом придется найти способ сделать так, чтобы она вместе с садами тоже была включена в список предметов, которые ему позволят рисовать.
– Это Тредл, – представил дворецкого Каннингем. Тот поклонился. – И миссис Карпентер, наша экономка.
Высокая, суровая на вид женщина присела в реверансе.
– Если вам что-то понадобится, господа, только попросите. Я еще не отвела вам комнаты, поскольку не знала, каковы ваши требования. Может, вы оглядитесь хорошенько и решите, какие спальни подойдут вам лучше всего, а потом дадите знать Тредлу и мне, и мы мигом все устроим.
– Спасибо, мы так и сделаем, – улыбнулся Джерард. Обаятельная улыбка сотворила обычное волшебство: лицо миссис Карпентер мгновенно смягчилось, и даже несгибаемый Тредл немного оттаял.
– Это мистер Адер, – представил Джерард Барнаби, который с обычным добродушием кивнул слугам и Каннингему.
Джерард вопросительно уставился на Каннингема, который почему-то неловко поежился.
– Э ... если вы пройдете в гостиную, я представлю вас дамам и уведомлю лорда Трегоннинга о вашем прибытии.
Джерард позволил себе улыбнуться чуть шире:
– Благодарю вас.
Каннингем повернулся и повел их к высоким двойным дверям гостиной.
Они оказались в комнате, достаточно просторной, чтобы считаться бальным залом. На одном конце, у кресел, стоявших перед большим камином, собралась компания дам. Среди них была одна средних лет, которую он раньше не видел. Джентльмен был только один, еще совсем молодой и, очевидно, сильно смущавшийся.
Прямо перед ним на диване сидели две матроны, одна из которых с нескрываемым неодобрением рассматривала его и Барнаби.
И Джерард немедленно, даже не глядя в ту сторону, осознал присутствие той одинокой женщины, которая спокойно взирала на них с противоположного конца комнаты.
Едва сдерживая нетерпение, Джерард остановился рядом с Каннингемом, который замер почти у самого порога. Из-за его плеча выглядывал Барнаби. Джерард осмотрел цветник молодых барышень, желая видеть, которая выступит вперед. Какую из трех он возненавидит только за то, что ее придется рисовать. К его удивлению, все
Потом леди средних лет с приветливой улыбкой двинулась к ним. Одновременно с одинокой дамой стоявшей слева от него.
Дама средних лет была слишком стара, она не могла быть его моделью.
Женщина помоложе оказалась совсем близко, и он не смог устоять перед соблазном хорошенько ее рассмотреть.
Вот так он впервые увидел ее лицо при хорошем освещении.
Встретился с ней глазами и осознал свою ошибку. Не гувернантка. Не компаньонка.
Та леди, нарисовать которую он мечтал всю жизнь, и была дочерью лорда Трегоннинга.
Глава 2
Каннингем, заметивший, что к ним подходят сразу две дамы, растерялся, не зная, кого представлять первой. Но за него все решила пожилая леди, протянувшая руку Джерарду.
– Я Миллисент Трегоннинг, сестра лорда Трегоннинга.
Позвольте приветствовать вас в Хеллбор-Холле.
Хорошо, но строго одетая шатенка, Миллисент Трегоннинг не производила впечатления чересчур суровой женщины лишь благодаря доброте, сиявшей в ее зеленовато-карих глазах. Джерард сжал ее руку и поклонился:
– Благодарю вас.
Он представил Барнаби и, отступив, чтобы друг мог приветствовать старшую мисс Трегоннинг, оказался совсем близко к дочери лорда, своей модели, той, которая будет предметом его внимания следующие несколько месяцев.
Она застыла рядом с теткой. Среднего роста в платье из яблочно-зеленого муслина, соблазнительно открывавшем полные груди и намекавшем на тонкую талию, округлые бедра и ноги, вполне удовлетворявшие его критический взор, она спокойно ждала, пока тетка и Барнаби обменивались приветствиями. Джерард, пользуясь моментом, внимательно ее изучал.
Она невозмутимо встретила его взгляд. Ее большие глаза, переливающиеся золотом, янтарем и зеленью, смотрели на него из-под тонко очерченных каштановых бровей. Блестящие каштановые волосы были словно пронизаны более светлыми прядями и аккуратно собраны в узел, из которого выбивались несколько вьющихся локонов, обрамлявших лицо. Внешность девушки показалась Джерарду безупречной: прямой носик, гладкая, словно светившаяся изнутри кожа, изящно очерченные полные губы, одним движением выражавшие гнев, радость, недоумение ... Он уже знал, где искать намеки на ее истинные мысли, истинные чувства ...
Но сейчас ее глаза были тихими озерами спокойной уверенности: она наблюдала, оценивала, сравнивала. Совершенно невозмутимая и хладнокровная. Несмотря на присутствие его и Барнаби, он не мог видеть ни малейшего следа женского кокетства. Она рассматривала их не как джентльменов ... вернее, не как мужчин, а как нечто совершенно иное.
И тут Джерарда осенило. Она видит в нем исключительно художника.
– А это моя племянница, дочь брата, мисс Жаклин Трегоннинг.
Жаклин, улыбаясь, протянула руку: